Александр Плетнёв - Линкоры [litres]

Машина как будто споткнулась в воздухе и стала сразу терять высоту. В сложном электронном мозгу бортового компьютера, после непродолжительного зависания, сработали предохранительные алгоритмы, выводя аппарат из пикирования, стабилизировав полет почти на минимальной высоте.

Стоящий на левом крыле сигнального мостика матрос от неожиданности отпрянул, когда почти бесшумно из темноты вынырнула летящая машина. Он не успел даже вскрикнуть – черная тень, едва не задев крылом растяжку антенны, просвистела мимо и словно призрак растворилась в тумане. С минутным запозданием офицер сигнального дивизиона схватился за телефонную трубку.

Был бы Ибо Такахаси адмиралом Императорского флота чисто образца 1944 года, без полученных обширных знаний, как о реальной живучести суперлинкора, в бытность считающегося непотопляемым, так и о возможностях современного оружия, столь долгий и успешный боевой поход «Мусаси» он воспринимал бы как естественную и само собой разумеющуюся данность.

И все же старый вояка-самурай стоял бы на мостике, преисполненный гордости и власти над почти безграничной мощью этой плавучей крепости.

Стоял, ощущая под ногами дрожь работы 150000-сильной установки, глядя на покорный 72-тонному водоизмещению и 27-узловой скорости океан… глядя на стальные линии и изломы, готовые одной короткой командой заявить о себе грохотом разнокалиберной артиллерии.

В прошлую войну суперлинкоры Императорского флота так и не смогли реализовать свою колоссальную мощь. И не имеет сейчас значения, вследствие чьих тактических или стратегических просчетов. Сейчас же линкор получил новую возможность показать, на что он способен, и адмирал даже в какой-то момент поверил не то что в неуязвимость корабля, а в то, что в новой жизни линкор обрел некую боевую удачу. Многочисленные, порой болезненные, но такие неэффективные ракетные уколы лишь подогрели его тайную надежду на это.

Оказавшиеся более чувствительными удары торпед мгновенно развеяли все оптимистические предположения.

Действия противника пока не отличались особой оригинальностью и не выходили за рамки прогнозируемых. Прямая логика и прагматизм европейцев снова подводили Такахаси к мысли, что этим утром все закончится.

Природа перестала пинать под зад и мять малотоннажные бока штормовыми волнами, сдувать с курса флюгеры хвостового оперения реактивных ревунов, гвоздить молниями по и без того возбужденным полям индукции в упорядоченной мешанине электро– и микросхем.

Однако гидродинамических пожирателей глубин, скрытно борющихся с плотностью воды, мало волнует крупная зыбь на поверхности океана и уж тем более видимый спектр какой-то там атмосферы. Их прорезиненные округлости с «парусом» рубки, вынянченные за долгие проектно-эксплуатационные годы до идеальной малошумности, раздвигая воду, выходили на оптимальные дистанции для пуска «тяжелых, скоростных, в данном случае противокорабельных». Операторы в центральном посту субмарины, получая активно-пассивную наводку, наблюдали и крупный профиль цели, и ледяных «паломников», тут и там дрейфующих с севера на юг. Однако не стали включать режим доплеровской фильтрации, намереваясь довести своих «марионеток», дергая за нитки – то есть управляя по проводам, удерживая прицел на метке цели. Хотя некоторые уточнения (по приказу командира) решили сделать: вывели на монитор тактико-технические характеристики японского суперлинкора, проведя курсором на графу «осадка», с превосходством улыбаясь, переключились на программирование параметров атаки, выставив глубину хода торпед с таким расчетом, чтобы неконтактный взрыватель сработал точно под днищем корабля.

Вынужденно уменьшив ход, «Мусаси» брел в тумане и ночной мгле, мимо величавых ледяных молчунов, таинственно появляющихся из тумана и так же растворяющихся за кормой.

В акустической рубке тускло мерцали лампы гидрофонов, отсвечиваясь на линзах близоруких «слухачей» – малая скорость позволила включиться в поиск противника дивизиону акустиков. Лишь девять из двенадцати котлов нагоняли давление, вхолостую шипя паром по многочисленным трубкам, не торопясь раскручивать турбины, сдерживая мощь и вибрацию, впуская в наушники служителей сонаров почти все морские звуки и шорохи, далекие и не очень, а иногда и совсем близкое «бум-бум» о стальные обводы линкора мелких осколков льда. Глубинное эхо добросовестно доносило тяжелые вздохи послештормового похмельного океана, еле слышимые скрипы и приглушенное лязганье стального «тевтонца», также крадущегося всего лишь в двадцати милях на «ост». Даже «Огайо» намекнула о себе на подводных двадцати четырех узлах своими семью лопастями и малозаметным харканьем из торпедных аппаратов.

До скрючившегося за аппаратурой и пока еще ничего не понявшего молодого акустика добежали примерно 25 дБ: два двигателя открытого цикла – две торпеды на маршевом ходу, тянущих за собой провода управления, неумолимо приближались, раздражая целую цепочку мембран.

Но тревогу гидропост протрубил, когда торпеды Мк-48 уже вышли на самый шумный свой режим – активный захват цели, максимальная скорость и прямая линия удара.

Сигнал тревоги сорвал офицеров и матросов линкора с коек. Многие еще не добежали до боевых постов, как под ними один за другим громыхнули два взрыва.

Что-то американцы не учли…

Либо линкор поднабрал воды больше расчетного, просев на лишний метр в воду…

Или ошибка закралась в бортовые вычислительные машины Мк-48, неверно выставив глубину хода. Сработай торпеды под днищем, повреждения были бы более разрушительными, но…

Они (торпеды) рванули, не доходя до противоторпедного буля метра три, в районе все тех же правобортных котельных.

ПТЗ [121] Противоторпедная защита. уже была заполнена водой и нисколько не смягчила удар.

Из котельной № 11, а также смежных помещений КО № 7 и насосных холодильников энергетической установки только что откачали всю забортную воду. Матросы дежурной вахты дивизиона движения неторопливо восстанавливали нанесенные повреждения, намереваясь поднять давление в котлах и пустить неработающий турбинный агрегат в работу.

Взрывы вмяли уже поврежденный противоторпедный буль, следующую бронированную переборку ПТЗ, вгоняя мощные двутавровые бимсы, подпиравшие ее с внутренней стороны, в тонкую внутреннюю фильтрационную переборку, буквально пробивая ими металл, круша недавно нанесенные цементные пластыри. Вся проделанная работа в котельных пошла насмарку. Моряки едва успели выскочить из поврежденных помещений, втягиваясь в борьбу за живучесть корабля, пытаясь не допустить проникновения воды во внутренние котельные и моторное отделение.