Александра Стрельникова - Не буди лихо (Слепой Циклоп) [СИ]

— Совершенно справедливо. Хотя я не понимаю, с чего вас так взволновал этот факт. Вы хотите обвинить меня в краже запонки?

«Ого! — подумал Олег, внутренне подбираясь. — И зубки у нас остренькие. А вот посмотрим, что вы скажете на это».

— Одна из этих запонок была найдена у тела мертвой девушки. Господин Чемесов арестован по подозрению в убийстве.

— Что?!

— Как только Иван Димитриевич поправится, он будет препровожден из больницы в Бутырскую тюрьму.

— Мне казалось, вы его друг… — побелевшими губами произнесла Александра.

— «Платон мне друг, но истина дороже», — холодно процитировал Иевлев.

Александра вскочила с места и заметалась по комнате, стискивая виски пальцами.

— Запонка… Теперь я совершенно точно припоминаю, что звук от падения был такой, словно упала именно одна вещь, а не две.

— Вашим теперешним воспоминаниям — грош цена, сударыня.

— Но он просто не мог выйти из своей комнаты незамеченным. Я не спала и услышала бы…

— И, несомненно, сказали бы мне, — Иевлев усмехнулся.

Александра остановилась и уперла гневный взгляд в следователя.

— К вашему сведению, Мушка — борзая Николая Станиславовича, ночью спит в коридоре второго этажа. И у нее есть привычка, в общем-то обычная для большинства собак. Она, представьте себе, облаивает чужаков, коим собственно и являлся для нее Иван Димитриевич. Так вот — Мушка той ночью молчала. Может быть, вы поверите хотя бы собаке, если не хотите верить мне!

— Почему же она не лает сейчас — в доме двое посторонних!

— Днем она предпочитает отсыпаться в кабинете Николая Станиславовича. У камина. Она уже стара для псарни.

— Браво, госпожа графиня! Все очень логично!

Александра устало опустилась в кресло. Помолчала, а потом негромко спросила.

— Насколько серьезны улики против Ивана Димитриевича?

— Скажем так — их достаточно.

— Вы говорите так, как будто это доставляет вам удовольствие, а мои попытки защитить его наоборот претят. Надеюсь, вы хотя бы понимаете, что все это подстроено! Боже! Но кем? Я кожей, всем существом чувствую, что кто-то ходит рядом, как большая рыба на глубине — неслышно, медлительно, ощутимо лишь на уровне нематериального… Смотрит мне в спину, прямо между лопаток. И глаза, как двустволка…

— Только не надо патетики, сударыня.

В ответ Александра внезапно улыбнулась, в очередной раз изумив Иевлева.

— Вы правы. Этим делу не поможешь. Я распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату, господин Иевлев, и позову Николая Станиславовича. Прошу прощения… — она поднялась и, легко ступая, вышла из комнаты.

Спина подчеркнуто прямая, как тогда, у Родионовых на Рождество, когда он впервые схлестнулся с нею. Олег хотел остановить ее, сказать, что не давал ей разрешения удалиться, но не стал.

«И что в ней нашел Иван? Высокомерная гордячка! Ледяная королева! Холодная, опасная…»

Дверь гостиной отворилась, пропустив сначала старую борзую, а потом и ее хозяина — маленького, почти совершенно лысого, в круглых очках с толстыми линзами.

— Здравствуйте, господин Мясников. А вы… Господин Иевлев, если я не ошибаюсь? Оставь, Мушка. Это свои.

Собака, грозно рычавшая все это время, послушно отошла и улеглась, спрятав нос под кресло, но и из этого убежища продолжая следить за незнакомцами.

— Старший следователь Олег Федорович Иевлев, — учтиво подтвердил гость.

— Орлов Николай Станиславович. Впрочем, много лет назад вы знавали меня, как Кольку… Иван узнал меня быстрее…

— Коля? Коля Орлов?

— Совершенно справедливо.

— Это сюрприз для меня… Я и не думал… Не сопоставил…

— А иногда это полезно. Сопоставлять. Что ж, Олег Федорович. Я готов отвечать на ваши вопросы. Но сначала… Я взял на себя смелость провести небольшое личное расследование. Все-таки Наташа прожила в моем доме почти десять лет… Она была хорошей, честной девушкой. Жаль ее… Так вот. Моя кухарка говорит, что в последнее время, буквально с неделю, у Натальи, успокой Господь ее душу, завелся кавалер. Не из местных. Кухарка никогда его толком не видела — появится ближе к ночи и сразу шасть в Наташину комнату. Единственно, что точно можно сказать о нем — это высокий молодой мужчина, темноволосый, крепкого телосложения. Как-то раз девушка назвала имя своего воздыхателя. Глафира — это кухарка, припомнила его. Гриша. Григорий. А вот фамилия — это вопрос. Наташа, по словам кухарки, была очень влюблена… Бедняжка.

Иевлев слушал не перебивая, щуря глаза и привычно покусывая правый ус.

— Кто-то может подтвердить эти слова?

— Никифор, мой кучер, тоже видел его. И тоже все больше со спины или в сумерках. Так что этот человек вполне реален. И еще. Если у них была такая великая любовь, как говорила Наташа, то почему после ее смерти в доме его больше не видели? Он даже не появился на похоронах! В деревню я, правда, не ездил, не спрашивал. Да и вряд ли там со мной стали бы особо откровенничать. Вот если бы Иван…

— Господин Чемесов — основной подозреваемый. Против него есть весомые улики. Он арестован и до сих пор не в тюрьме только потому, что серьезно болен.

— О Господи! Что за чушь! Зачем ему убивать девушку, с которой он и двумя словами не перемолвился?

— Вы забываете, что она была изнасилована…

— И что — Иван похож на насильника?

— Если бы все насильники, убийцы и прочие из этой шатии были похожи на тех, кем они на самом деле являются, я давно лишился бы работы и разводил цветочки у себя на окне. А так выходит, что я целыми днями разгребаю кучи… — Иевлев замолк и резко стукнул кулаком по подлокотнику кресла.

Мушка при этом вскочила и зарычала.

— Тихо, тихо, дуреха. Все в порядке. Спи себе… Не пойму я вас, Олег Федорович, вы что, действительно приехали сюда, чтобы искать доказательства вины Ивана? Или все-таки цель иная?

— Меня не надо понимать. Мне просто нужно, чтобы вы предельно откровенно и подробно ответили на вопросы. Вот и все.

— Ну, так спрашивайте, а не занимайтесь измышлениями!

— Отлично! Меня интересует вечер того дня, когда Чемесов вернулся из деревни пьяным. Где, пока он спал, были вы?

— У себя в кабинете. Работал.

— Собака была с вами?

— Да.

— Кто еще был в доме?

— Александра Павловна. Она ушла к себе. Отдохнуть. Миша в тот день спустился вниз только к ужину — у него очень болели его переломы. На погоду, наверно. И точно — вечером начался сильный снегопад. Была Глафира. Возилась на кухне. Наташа… Она в тот вечер взяла выходной и, по словам все той же кухарки, прихорашивалась у себя в комнате. Судя по всему — на свидание собиралась. Никифор обиходил лошадей и ушел к себе — у него комнатка над конюшней. Он вообще рано ложится спать. Как это принято в деревне… Мне интересно, почему вы никак не отреагировали на мои слова о Наташином ухажере? Он вполне может быть тем, кого вы ищете.