Юлия Гордон-Off - Самолётиха [СИ]

Барбос ждал меня уже готовый к полёту. Кажется сегодня у него даже крылья чуть иначе растопырены. Вспомнила наставление по полётам, и пошла по кругу полностью отрабатывая легенду положенного предполётного осмотра. Дважды сбилась, пришлось почти заново начинать, но упёрлась и повторяла, пока не провела всё. Не очень удобно, да что там удобно, просто дико, что вместо задней кабины и ровной поверхности гаргрота до киля, здесь горб кабины. И если раньше увидеть стабилизаторы и весь киль с рулём направления мне достаточно было повернуть голову назад, то теперь стабилизаторы ещё можно увидеть высунувшись в сторону и вывернув голову, то киля фактически не видно из кабины вообще, ведь я ещё и маленькая, может, будь я метра два и смогла бы высунуться настолько высоко, хотя сомневаюсь. Евграфович уже привернул мне мои удлинители педалей и поднял сиденье на нужную высоту. Вот теперь я сначала подгоняла ремни подвесной системы нового парашюта, а теперь подгоняю привязные ремни сиденья. Разрешение на облёт самолёта уже получено, и дано «добро» на взлёт по готовности. Я вдруг разволновалась гораздо больше, чем при первом полёте с Даниловым в Черемзинке. Пришлось посидеть, успокоиться, провести весь полёт на земле, то есть выполнить все действия с ручкой, педалями, другими органами управления. Хорошо, хоть шасси мне убирать не нужно, а то крутить ручку уборки шасси как на УТИ мне ещё только не хватало для полного счастья…

В десятый раз поправила шлемофон, очки на носу, проверила ход педалей и рукоятки управления, вдохнула, выдохнула и высунулась дать отмашку на запуск. Насос, подкачка, магнето… Столько раз делано и мотор не успевший остыть после прогрева при проверочном прогоне после его установки и регулировки, и погода жаркая. Взлетела, повертела головой, приноравливаясь к зеркалам на обеих задних стойках кабана, сосредоточилась на ощущениях от самолёта, вроде нет такой уж глобальной разницы, пошла в пилотажную зону и вдруг как прострелило в голове: "Корова! Здесь немцы летают! Вокруг смотри! До фронта по прямой меньше шести десятков километров!" И я стала вертеть головой во все стороны, и осматривать небо, если раньше скорее по настоятельным напоминаниям Данилова и для того, чтобы лучше определиться с местом своего нахождения, то теперь с совсем другими целями и ощущениями. Теперь небом я не любовалась, а высматривала едва заметную точку вражеского "мессера" или другого негодяя, который может захотеть нас с Барбосом обидеть. Отработала пилотаж, даже иммельман сделала пару раз, ну красивее фигура, чем просто петля, которую тоже крутанула. Втолкала, как учил Данилов, Удвасик в штопор на два витка, из которого самолёт вылез сам, едва перестала его толкать. Дала почти максимальные нагрузки на резких виражах, горках и пикированиях… Самолёт чувствую, летит устойчиво, какой-то кардинальной разницы с привычным мне Бобиком не нахожу. Огляделась с высоты в плане ориентирования, углядела выученные ориентиры, привязалась по месту, и убедилась, что небо чистое. Всё, можно на посадку…

Отдала в штабе полученные вчера в бомбардировочном полку и выписанные в отделе бумаги, загрузила вместе с вещами Панкратова в пассажирскую кабину, вещей он набрал на ещё одного пассажира, не меньше. Попросила его сесть назад, чтобы лучше почувствовать изменение центровки самолёта. Ручка немного потяжелела или отупела, но управляемость сохранилась в полном объёме. Вообще, из-за такого малого веса самолёта, даже один пассажир это фактически десять процентов от массы Барбоса, с двумя – ещё больше, а смещение центровки даже в десяток миллиметров уже отражается на ручке управления. Вроде бы бомбардировщики берут по весу даже больше, но у них бомбовый груз стараются разместить на уровне центра подъёмных сил крыльев, чтобы не сильно страдали от груза лётные качества, а не так как пассажиров, ведь им же комфорт нужен. Даже устанавливаемые на крылья кассеты для перевозки раненых позволяют взять больше веса, но они-то как раз на крыльях. Дорога до нового места базирования потребовала полнейшей сосредоточенности для ориентирования, но добрались, фактически с хода зашла на посадку, определившись по деревне, где нас поселили и присмотренным вчера ориентирам. Нам определили капонир, разместили в казарме моего техника… Восхитила реакция встретившего нас Ивана, который сходу обозвал Барбоса «верблюдом». Ну уж если за всего лишь чуть крупноватую кабину наши штурмовики окрестили «горбатыми», то не стоит сомневаться, что монструозная двухместная кабина на достаточно изящном фюзеляже Удвасика вызовет весьма резкие ассоциации. Уже по дороге к дому осознала, что я сегодня весь день в полноценном статусе лётчика и ничего, нимб на уши не давит…

Верочка познакомилась с соседскими детьми, и даже вроде возник контакт, настроение у неё хорошее, рассказала кучу новостей. У меня от сердца отлегло, ведь я оставила её в новом месте с практически незнакомыми людьми. Но, к сожалению, служба не предполагает вращение на орбите вокруг сестрёнки и мы с ней обе знали о трудностях, которые нас могут ждать… В принципе, я с ней даже проговаривала ситуацию, что если так сложатся обстоятельства, что не смогу за ней присматривать, то я без возражений отправлю её к бабушке с дедушкой. И она, хоть и набычилась, но вынуждена была на эти слова согласиться…

А дальше начались мои лётные будни. Первые три дня мы с Иваном почти не расставались. Во-первых, я практически по новой изучала район полётов, и не только по карте, но и в полётах с ним, когда мне большинство ориентиров он показывал на месте. Кроме просто изучения полётов мы возили какие-то пакеты, Иван сказал, что это ради моего знакомства с частями и площадками мы взяли на себя на эти дни бóльшую часть почты штаба фронта, что обычно полётов меньше. Зато теперь я знала и садилась на два десятка площадок, которые и аэродромами-то назвать язык не повернётся. В одном месте у штаба армии под взлёт и посадку назначили бывшее футбольное поле, на котором никто и не думал убирать деревянные ворота со старыми драными рыбацкими сетями. Некоторые площадки оказались удобными, другие с сюрпризами, довольно неприятными, если о них не предупредили. В одной бригаде я вообще, чуть заикой не стала. Когда стали вылезать из самолёта Ивана и я увидела перед нами обозначения минного поля, судя по которым мы сейчас на этом самом поле находимся. Оказалось, что заминирована только середина, а полоса вдоль посадки шириной метров в двадцать чистая, а табличками огородили всё поле с запасом, чтобы на него местные коров не гоняли, ведь коровам не объяснишь, куда можно, а куда нельзя, проще их вообще удержать в стороне от всего поля. Вот и вышло, что мы сели на минное поле, если верить обозначениям. Да и с точки зрения дезинформации противника тоже неплохо.