Юлия Гордон-Off - Карелия [СИ]

— Тёть Клава! Ну вы же умная, серьёзная дама, просто он пришёл и представился не по форме, вот я его и поймала на нарушении. И Полину Игнатьевну не гоняли. А очень вежливо попросили сходить и позвонить, чтобы уточнить, что я могу рассказывать, а что — нет, я ведь подписку о неразглашении секретов давала. А следователь настоящий и человек оказался хороший… Вы уж успокойте Зинку вашу…

Как-то зашёл разговор, про положение на фронте и Сосед в ступор впал. По его словам, окружение с юга уже должно завершено быть, а тут уже седьмое ноября на носу, а немцы кольцо блокады ещё не замкнули. Оказывается, на лужском рубеже немцев встретили подготовленные войска и даже сдерживали войска Линдемана и фон Кюхлера почти месяц, пока они не нащупали стык наших войск и внезапно не прорвали нашу оборону. Ну не умеют ещё наши командиры вести маневренные действия. Наглухо встать в обороне, особенно с опорой на подготовленные позиции получается и обороняются стойко, но вот противостоять манёвру сил и массированному точечному прорыву с использованием артиллерии, авиации и танков не выходит никак. А когда в тылу наших порядков стала резвиться танковая маневренная группа, вся наша оборона посыпалась. А немцы после опыта Первой Мировой так боятся влипнуть в тупик позиционной войны, что очень шустро начинают искать уязвимые места и прорывают оборону, пока она не нарастила глубину и мощь. Но пока отступающие сдерживают натиск немцев как умеют, и сейчас тяжёлые бои идут под Чудово и Любанью, а Новгород наши оставили с тяжёлыми боями. В направлении Ленинграда бои в районе Волосово и немцы рвутся к Гатчине, но их пока сдерживают. Как сказал Сосед, в его дилетантском понимании, события разворачиваются не так как в его истории и нельзя исключить, что наши письма сыграли свою роль.

В Ленинграде за несбережение стратегических запасов продовольствия сняли Жданова, вернее его понизили до уровня зама, а первым секретарём и хозяином Ленинграда прибыл Ворошилов. Как сказал Сосед:

— Не знаю, какой уж стратег и политик Климент Ефремович, но как понимаю, Сталину и выбирать-то особенно не из кого, и наверно главное, что Ворошилов предан и проверен…

Из разговоров вроде бы он в военные дела не лезет, больше занимается городским хозяйством и производством. Но с Трибуцем поругались, говорят, громко. Но и тут Сосед сказал, что в этом никакого криминала, просто оба довольно грубые и невоспитанные, вот и поорали друг на друга. Трибуца Кузнецову менять тоже не на кого, и при всех личностных особенностях командующий пользуется на флоте любовью и уважением, да и не такой трус, как черноморский начальник. А то, что Ворошилову велели в дела военных не лезть, это замечательно, хотя с энергией Красного маршала, не удержится он…

Главное во всех сводках, то, что немцы рвутся к Москве и одно то, что дивизию, к которой относится этот лазарет держат в тылу в резерве расквартированную по деревням и монастырям недалеко от Волхова, говорит о том, что положение не такое катастрофическое, как было в это же время по рассказам Соседа. Кстати, про монастыри…

Наш лазарет, да и весь штаб дивизии расположился в бывшем мужском монастыре. Лазарет в трудном корпусе. Мне все подробности доходчиво тётя Клава рассказала:

— Мы ж все живём-то в кельях бывших, а здесь трудники были…

— А это кто?

— Ой, пионеры вы совсем… Это ж каждый знает, при монастырях не токмо монахи, да схимники разные. Тут ведь хозяйство ещё, всех кормить же надо. Вот на то есть прихожане-богомольцы, которые сами приходят на пажитях монастырских работают, чтобы душой очиститься и о Боге подумать, да к молитве вечерней лучше подготовиться. А есть еще трудники, это ещё не монахи, они при монастыре живут, устав блюдут, но пострига ещё не проходили. Так трудник может и в мир вернуться, если захочет, у монаха-то пути обратного нет. Вот они часто не по хозяйству и огороду повинности несут, а в мастерских, во всех монастырях, хоть мужских, хоть женских мастерские, в которых дары разные делают, хоругви ткут, да и просто ткань, оклады да ризы всякие, про иконы даже и не говорю. Вот для таких мастерских тут целый корпус, в котором наш лазарет и поместили. Хотя, лазарет не развёрнут, всего две палаты и изолятор, но подготовлен для развёртывания целый этаж, но его пока даже не топят.

А морозы, к слову, ударили нешуточные. Меня дрожь пробирает, что бы было, если бы мы не успели добраться до наших… По словам тёти Клавы в Волхове развернули несколько больших госпиталей, и раненых везут очень много и госпиталя переполнены. Но их лазарет пока не задействуют. Мне же непонятно, почему меня сунули в этот лазарет, а не в госпиталь? Тоже вопрос и ничего непонятно. Ну первые дни ещё понятно, я и встать-то смогла сама только на следующий день после своего дня рождения. А теперь я уже даже в коридор сама выходила, по стеночке и очень медленно, ноги дрожат, но сделала в коридоре шагов пять, пока меня Клавдия в палату не отбуксировала, танк такой маленький и круглый, подхватила, и я понять не успела, а уже на кровати своей сижу.

Вчера пока меня купали… Ну купали, это я можно сказать шучу так, меня мокрыми тряпочками всю обтирали и переворачивали, но вот удивительно, на чистом белье в свежей рубахе и вправду почувствовала себя как после бани. И голову снова помыли, но уже без прошлых мучений. Так, вот, когда с меня рубаху сняли, а она у меня колени закрывает, я на себя посмотрела… Лучше бы наверно и не смотрела. Я-то боялась, что вся в синяках буду, так синяков нет совсем, а вот ноги все и на теле тоже пятна от марганцовки, которой все мои коросты смазаны, а пятен этих, как у гепарда, много-много. Левое колено забинтовано, там сбитая ранка воспалилась и нагноилась, вот её каждый день чистят и перевязывают, но уже вроде заживает, как и лицо, которое по секрету, с завтрашнего дня будут тоже марганцовкой мазать, а Клавдия обещает какую-то очень "пользительную" мазь принести, ей рецепт ещё от её бабки-знахарки достался, чтобы личико чистое осталось. Так вот пятна, это ещё не всё. Я такая худющая, что колени словно шары вздутые выглядят, а в промежутке между тощих бёдер футбольный мяч наверно пролетит. Груди мои превратились в два лоскуточка кожных, с тёмно-коричневыми сосками внизу, которые отвисли и плоско распластались по грудной клетке с выпирающими толстыми рёбрами над впалым животом. Хотя я уже с сегодняшнего дня фактически ем как все, только у меня ещё несколько дней еда будет на шесть приёмов раздвинута. В зеркало я всё рвалась посмотреть, теперь как-то боязно… Когда меня переворачивают и перекладывают, тётя Клава меня одна поднимает руками и держит, пока новую простыню стелют, так что весу во мне сейчас наверно не больше пары пудов…