Юлия Гордон-Off - Карелия [СИ]

Вот в таких условиях флотилия и её флагман пытались накормить Великий город. Память об этом можно и сегодня видеть на дне озера по этому смертельному маршруту. Ситуация осложняется ещё и тем, что едва непогода делает невозможной работу авиации, так и в озеро нельзя выйти, Ладога очень капризна и коварна, а острая ладожская волна способна переломить даже железную баржу, поэтому и не могло прекратиться это противостояние моряков и бомбардировщиков. Ведь бесноватый Адольф уже приказал город не штурмовать, а удушить в блокаде от голода и холода, а это значит – никаких поставок, вот и выполняли с немецкой пунктуальностью приказ своего фюрера. В один из очередных налётов четвёртого ноября сорок первого года во время разгрузки у Осиновца в нос флагмана попала двухсотпятидесятикилограммовая бомба. Небронированному бывшему эсминцу фактически оторвало нос, но корабль успел дать ход и буквально воткнул себя в береговую отмель, что спасло его от немедленного затопления.

Напомню это время. Начиналась самая жуткая голодная зима про которую ленинградская поэтесса Ольга Берггольц писала: "Сто двадцать пять блокадных грамм, с огнём и кровью пополам…", когда нормы выдачи хлеба всем категориям кроме рабочих, у которых было ненамного больше, стали эти самые сто двадцать пять грамм, правда буквально огня и крови в них не было, а вот опилок и жмыха для массы добавляли. И при этом грянули лютые морозы и снегопады, из-за которых сугробы намело до середины вторых этажей. В этих условиях и мимо захваченной Шлиссельбургской крепости на острове Орешек в истоке Невы довести корабль до доков заводов города возможности нет. Других доков в обозримом досягаемом пространстве не существует, на озере уже начинается ледостав, а потому корабль обречён, при оторванном носе с повреждениями основного набора корпуса ремонт возможен только в условиях сухого дока завода.

Но не из того теста сделаны Ленинградцы (я специально пишу с большой буквы), и в условиях начинающегося ледостава, в ледяной воде хронически недоедающие водолазы сумели сделать кессон вокруг носовой части корабля, частично вырубая его в ладожском льду. Кораблестроители сумели оценить повреждения, придумать и составить проект ремонта и до начала навигации сорок второго года отремонтировали и вернули в строй флагман флотилии. Это была выраженная делом благодарность города героическим морякам тогда ещё капитана первого ранга Виктора Черокова, бессменного командира флотилии в самые трудные её дни и годы. Это моряки его флотилии переквалифицировались, едва встал лёд, когда даже самые отчаянные не могли сквозь него пробиваться со своим грузом к ленинградскому берегу, начали разметку трассы уже по льду.

Не принято как-то вспоминать, насколько сложна и опасна работа или служба ледовой разведки, когда если провалишься в воду и тебя даже вытащат товарищи, то шансов выжить и не замёрзнуть почти нет, ведь до берега ещё добраться нужно, а днём над озером висят немецкие самолёты стреляющие во всё подозрительное на голом льду. И когда лёд ещё не мог удержать гружёную машину, уже пошли первые караваны саней, которые везли всего по двадцать-двадцать пять пудов, но в каждом килограмме была спасённая жизнь ленинградцев. Потом всем известная автомобильная эпопея дороги по льду до самого последнего, когда весенний лёд уже начинает подтаивать и проседать и на его поверхности скапливается выступившая и подтаявшая на весеннем солнце вода. Никто в своём уме в это время на лёд не выйдет, а по Дороге Жизни ещё шли колонны машин, тонули в промоинах и полыньях, но шли и шли, чтобы накормить город великого Ленина, преклоняясь перед героизмом его не сдающихся жителей и защитников…

А отремонтированный корабль получил новый нос. Хоть этот новый нос оказался на несколько метров короче родного, и выглядел не очень красиво, но корабль вернулся в строй и продолжал свою службу до конца войны, до самого расформирования флотилии в сорок четвёртом году.

Потом благодарные потомки, наверно из-за его названия вернули корабль в опытовые суда, где героический ветеран уже двух войн продолжал свою службу почти двенадцать лет, пока не придумали его поставить дебаркадером у причала, для подачи горячего пара на берег в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году. Хотя, чему удивляться, ведь в те годы и в заполярье маис высаживали, вот вирджинские негры бы животики от смеха надорвали, если бы им про такое рассказали. Это издевательство над ветераном закончилось через год и его списали "на иголки".

Вообще в истории этого корабля мне видится всё наше отношение к своему прошлому, какое-то вывернутое через ширинку и надетое набекрень. И дело даже не в том, что его не потопили, как в старину расстреляв из орудий на рейде, металл он нужен и глупо его топить. Но ведь и флагман самого Балтфлота, красавица "Октябрьская революция", в народе любовно названная "Наша Октябрина", при рождении один из трёх, потом и кровью с напряжением всех сил сделанный в угоду дредноутной гонке линкор "Гангут". Который так и не вышел в первую свою войну из Маркизовой лужи (Финского залива), переживший вторую войну, в отличие от своего неудачника собрата линкора "Марат", поймавшего фатальную бомбу на Кронштадском рейде.

Это "Октябрине" Розенбаум посвятил щемяще грустную песню "38 узлов", но и её тоже распилили "на иголки". Да это бы и ладно, как уже помянуто, железо нужно. Но зачем из рубки линкора делать проходную на кронштадтском морском заводе? Это для реализации мании величия вахтёров? И уж совсем непонятно, почему и через много лет я сам видел валяющиеся на свалке металлолома разрезанные ржавые стволы главного калибра линкора… А потом архитекторы будут изгаляться и из подручных материалов громоздить стилизованные корабельные орудийные башни на Морской набережной Васильевского острова… Судя по рубке и валяющимся стволам, оставить одну башню и установить как памятник, да хоть в сквере у Нахимовского училища вместо непонятной бабёнки на стеле, ведь было можно? Да и крейсер участник Цусимского боя тут же рядом и к месту…

Ладно, молчу! Не будем о грустном…

Через день, в воскресенье, как он сам сказал перед вылетом ночью в Москву, ко мне снова пришёл комиссар Смирнов. Прямой, жилистый, какой-то упругий в движениях, с пронзительным взглядом синих глаз с короткой русо-седой стрижкой, наверно так я себе и представляю настоящего военного, влюбилась бы, честное слово. Вообще, вчера ко мне пришли ЭТИ дни, и Сосед очень обрадовался, что в ответ на стресс у меня случился таки сбой цикла, как и положено. У меня второй день набухли и болят грудки, а до сосков не дотронуться, пришлось доставать лифчик, без него рубаха трёт и вообще не шевельнуться. Благодаря лифчику с радостью заметила, что грудь у меня полностью вернула форму и размер, даже больше вроде бы стала. Вообще, когда я увидела вместо своих шариков пустые висячие карманы, я бы наверно от ужаса сознание потеряла, если бы не ослабленное и не совсем вменяемое общее состояние. А после я вообще старалась их не замечать и не смотреть в их сторону, до вчерашнего дня. Мне с одной стороны было их очень жалко, словно ногу или руку потеряла, а с другой я злилась на них, словно они меня предали, вот и игнорировала, как могла. А вот сегодня у меня радость, даже не ругалась, когда чувствовала, что грудки глажу не только я, но и Сосед к этому присоединился и удовольствие просто разливает во все стороны, вот развратник какой! Может из-за этих дней у меня и на комиссара такая реакция. И вообще, он смотрит на меня с явно не без мужского интереса, а это приятно, ведь видно, что любуется…