Сергей Зеленин - Верховный Главнокомандующий

— Без команды не стрелять, — кричу жандармам, — …отворяй!

Враз отверзлись «царские ворота», подождали пару секунд — пусть побольше толпы в проходе соберётся-накопится, и:

— ОГОНЬ!!! — командую, нажимая на гашетку.

— БББАААХ!!! ФФФРРР!!! — залп со всех наличных стволов, длинная-предлинная пулемётная очередь на всю ленту, — ФФФРРР!!!

Человек пятнадцать враз, смело как огромной железной метлой и, переменив ленту, я «прощупывал» пулемётом улицу, ловя перебегающие в дыму фигурки в голубых шинелях и островерхих шлемах.

В обратку, над головой просвистел целый рой пуль и за спиной, что-то зазвенело, забренчало и со стуком попадало на пол…

Возникло ощущение чего-то нереального — как в компьютерной «стрелялке»: драгуны, будто считая — что у них «настройки» поставлены на «бессмертие», упорно лезли в открытые двери храма, а мы убивали их по одному или сразу целыми группами…

Сквозняка в помещение не было и, я вскоре садил «наощупь» — ничего не видя от облака дыма горевшего масла, повисшего над долбанным «Швацлозе».

— Вот же, пупырь какой, а?! Иван, — кричу денщику, меняя ленту, — нарисуй мне сквозняк!

— Как, это?!

— Махай чем-нибудь — дым разгоняй! Видишь, мне ничего не видно!

Тот, отложив немецкий карабин, принялся махать над пулемётом фуражкой, потом — шинелью… Вроде помогло и, следующую ленту, я расстрелял более-менее прицельно.

Воспользовавшись следующей перезарядкой пулемёта, в храм одновременно заскочили человек десять драгун… Их тут же совместно прикончили, но они успели дать залп по баррикаде, убив одного из штабных офицеров и связиста… Денщик, оттолкнул меня от пулемёта на пол и сам улёгся сверху, закрывая собой. Еле-еле, из под него выбрался, обматерив сгоряча…

Опасность миновала, я подполз на корточках к пулемёту, в приёмник которого, мой денщик уже успел вставить новую ленту:

— ФФФРРР!!! ФФФРРР!!! ФФФРРР!!!

«У них, что? Ручных гранат нет?!», — мелькнула мысль, когда я перестреливался с отдалённым немецким пулемётом.

Накаркал…

— БОМБА!!!

Только подавил тот пулемёт, как влетевшая было граната с длиной ручкой, ударилась об кроватную сетку — прибитую на высоте человеческого роста на дверях и отпружинив назад, разорвалась среди трупов. Следующая, влетев весьма настильно, до нашей баррикады не долетела и рванула на середине храма — обрушив хрустальную люстру и, добавив пыли и дыма… Успели укрыться за баррикадой, но всё равно — как со всего размаха валенком с насыпанным песком, прилично ударило взрывной волной по затылку, а со стен посыпались подсвечники, иконы, штукатурка… Пара осколков задела пулемёт пошевелив его — к моей огромной радости, не пробив кожух.

— Стреляйте, стреляйте, Ваше Величество! — вдруг заорал Спиридович, послав из ружья заряд картечи в дверной проём, — СТРЕЛЯЙТЕ!!!

— ФФФРРР!!! — на полленты очередь, — что случилось?

— Этот мудак, палашом хотел сетку перерубить!

Третья граната, взорвавшись в самых дверях, бросила оземь двух жандармов. Сначала думал, просто залегли, потом вижу — один не шевелится, а другой пополз куда-то в сторону, оставляя за собой тёмную полосу… Вскоре, затих и он.

Кончилась лента…

— Заряжай! — кричу денщику, схватив дробовик.

Ворвалось сразу, драгун — как бы не двадцать!

Разрядив дуплетом ружьё, выхватываю из кобуры «наган» и чуть ли не очередью, разряжаю его в сторону двери, ничего не видя от дыма и оглохнув от выстрелов — своих и чужих. Акустика, знаете ли, в церквях — веками отрабатывалась! Чувствуешь себя внутри огромного колокола, по которому изо всех сил лупят кувалдой…

— Готово! — кричит денщик.

— Заряжай! — швыряю ему револьвер, сажусь за пулемёт, — ФФФРРР!!! ФФФРРР!!! ФФФРРР!!!

Отбились! В этот раз, отбились…

Не стреляю. Куда стрелять не видно — мешает дым, пыль… И никаких звуков не слышно, кроме выстрелов снаружи.

Сквозь дым и пыль, как сквозь туман, неожиданно влетает человек десять или больше. Их тут же «скосили» — как перезрелую рожь косит жнец-косарь, но один — огромного вида драгун, что-то нечленораздельное по-бычьи ревя, скачками несётся к баррикаде — на бегу передёргивая затвор своего «Маузера»…

СТРАХ!!!

Страх, парализует — не одного меня! Все наши стреляют в него…

МИМО, МИМО, МИМО!!!

Я, лихорадочно дёргаю рукоятку долбанного «Шварцлозе»…

ЗАДЕРЖКА!!!

Бросаю пулемёт, тянусь за револьвером за пазуху… Он выпадает из моих трясущихся пальцев… Из-за широкого плеча денщика — неведомо как прикрывшего меня своим телом, не отрываясь взглядом от молниеносно приближающей смерти, шарю по полу — с парализующим душу ужасом, понимаю:

НЕ УСПЕВАЮ!!!

Спиридович, раз за разом нажимает на спуск разряженного уже пистолета — потом выбросив стрелянную, тянется в карман за запасной обоймой…

НЕ УСПЕЕТ!!!

Уже совсем рядом — в двух-трёх шагах… Чёрный зрачок дула его винтовки — дующий смертным холодком, прямиком в мою — трепещую ужасом душу…

— КУДА, Ё…Б ТВОЮ МАТЬ?!

За спиной громадного драгуна, как привидение возникла другая — не менее громадная фигура нашего жандарма (скорее всего, у страха глаза велики!), замахнувшаяся для удара штыком.

— ИИИ!!!

Неожиданно, по-заячьи тонко и пронизывающе жалобно заверещал драгун, с какой-то детской обидой недоумённо хлопая ресницами — когда «отвёртка» штыка русской винтовки, тускло блеснув свежей кровью, с противным хрустом вышла из-под его рёбер слева.

— Ыыых…

Резко — с выдохом выдернув штык, жандарм мгновенно «дубиной» перехватил винтовку и, прикладом размозжил всё ещё стоящему на ногах немцу, череп:

— КРАААК!!!

Человеческие мозги — жидкие, как студень с кровью… Страшно… Противно… Блюю…

Вдруг, жандарма самого — как ломом в спину ударили, бросив его труп на труп поверженного им драгуна: ливень пуль ударил по нашей баррикаде — дырявя мешки и выбивая из них фонтанчики сухой земляной пыли. Мгновенно, все мы оказались на полу, инстинктивно прикрыв руками головы.

Спиридович, левой рукой обхватив меня поперёк туловища, поволок меня куда-то, правой рукой стреляя куда-то в сторону входа из трофейного «Парабеллума».

Еле вырвался из его медвежьих «объятий»:

— Что Вы меня — как девку лапаете и, к алтарю тащите, господин генерал?!

— Пулемёт подтащили к самим дверям! — кричит, в самое ухо Спиридович, — уходить надо!

— Куда? Куда уходить?!

— За алтарь!

— А потом, куда?

— На колокольню!

— Потом — на небеса?!

— Можно и, «на небеса», — провёл тот по закопчённому лицу, грязной пятернёй, — с таким количеством «попутчиков»…

Генерал перекрестился и поклонился сидя, изрешечёнными пулями образам — валяющимися дровами на полу: