Павел Дмитриев - Скрепы нового мира [СИ]

В отчаянии я приволок из Австрии винтовку – чудесный Savage 99 с оптическим прицелом, но тут случилось удивительное, никак не вписывающееся в историю старого мира событие. Свежеизбранный Гинденбург обозлился на грубые подтасовки в ходе голосования и санкционировал порку нацистов.

По штабам и редакциям СА прокатилась волна пугающе результативных обысков – планы будущего путча пришлось вывозить грузовиками. Скрывать документы полицейские не стали, напротив, прусский министр внутренних дел Зеверинг [222] Разоблачение Зеверинга имело место в реальной истории. вывалил в прессу маршруты вывода штурмовиков из казарм, схему окружения Берлина, список приоритетных целей захвата, фамилии нуждающихся в нейтрализации врагов, способы конспиративной связи и перечень условных телеграфных сигналов.

Геббельс и его команда оправдывались с искренностью опоздавших на урок первоклашек: "мы замышляли восстание не против республики, а на случай коммунистической революции". Им… верили. Вернее, сказать – делали вид, что верят. Как практически бороться со столь многочисленным, инфильтрованным во все структуры заговором – силовики просто не понимали.

Не остались в стороне и социал-демократы – внесли свою лепту, точнее сказать, принялись доказывать противозаконность частной армии Гитлера в судах. Основанием стали боксгеймские документы, согласно которым власть на местах должна была перейти штурмовикам, все частные доходы и продукты подлежали конфискации, население переводилось на общественное питание, а все сопротивляющиеся – подлежали немедленному расстрелу. [223] В реальной истории документы попали в руки эсдеков в имении Боксгейм, в конце ноября 1931 года. С юридической стороны правоту эсдэков никто не оспаривал. Коричневые рубашки их просто-напросто игнорировали.

В конце концов, не выдержал даже старый генерал Людендорф, соратник Гитлера по временам "Пивного путча" – он публично назвал Германию "оккупированной страной" и призвал к освобождению.

Тут рейхсканцлер Брюнинг и рейхсминистр обороны и внутренних дел Гренер поставили жирную точку: объявили о роспуске СА и СС на всей территории Германии. Такого в истории старого мира не было! [224] ГГ ошибается – событие имело место в реальной истории. Роспуск был объявлен 14 апреля 1932 года. Однако после триумфа НСДАП на выборах – все пришлось отыгрывать назад. Брюнинг был снят Гинденбургом, Гренер отправлен в отставку. Возглавивший 1 июня 1932 г. правительство Франц фон Папен отменил запрет. Жаль, воли осуществить запрет не нашлось. Подобру штурмовики расходиться "почему-то" отказались, Гинденбург же никак не решался прибегнуть к силе оружия.

Ситуация замерла в шатком равновесии.

С одной стороны, самое время обезглавить НСДАП. Пусть политики и журналисты обвиняют кого угодно, пусть ищут правых и виноватых среди агентов Коминтерна, Sûreté и Secret Service. Рейхсвер и полиция успеют сделать свое дело – разгонят путчистов по дальним норам как нашкодивших щенков. С другой… на прошлой неделе, под вечер, в стопятисотый раз штудируя пленки с учебниками истории, Александра сорвалась на вскрик:

— Встречный пал!

На закрепленном под фотоувеличителем листе ватмана красовалась фотография пылающего Рейхстага.

— Какие же дураки мы с тобой, — добавила она, видя мое недоумение. — Вот ты мне скажи, что лучше для России? Взорвать Сталина, или остановить большевистский путч в октябре семнадцатого года?

— Конечно остановить путч…

— Вот подстрелишь ты Гитлера, и что, штурмовики сразу по домам разбегутся?

— Боюсь, отсутствие "члена партии № 7" [225] Членский билет НСДАП № 7 принадлежал А. Гитлеру. идеологию нацизма не остановит, — этот момент мы с женой обсуждали уже сто тысяч раз. — Не до хорошего, в лучшем случае дело сведется к среднему уровню зверства эпохи…

— …как со Сталиным и сырцовскими младобольшевиками, — закончила мысль Саша.

— Лучше так, чем никак!

— Теперь на минуточку представь, что получится, если Рейхстаг завтра подожжет ярый нацист? — вкрадчиво поинтересовалась Саша.

— Где же мы такого полезного идиота найдем?

— Зато у нас есть бомба.

— Так опять всех собак навесят на Тельмана!

— Вот его-то мы и взорвем!

Авантюра неожиданно начала обретать вполне реальное содержание. Понятно всякому немецкому киндеру – эсдеки, народники, фермеры и прочие католики никогда не опустятся до минирования парламента. Обвинителям придется выбирать из двух зол: коммунистов или нацистов. В случае жертв среди левых, виновными, без всяких сомнений, объявят правых, то есть штурмовиков; отмороженных на всю голову экстремистов там более чем достаточно. А до конспирологии уровня "они сами себя подорвали" сознание масс тридцатых годов еще не добралось.

— Если коммунисты не растеряются, и раскрутят инфоповод по полной, — осторожно предположил я, — особого успеха на выборах НДСАП не добьется.

— Да их вообще из Рейхстага выпрут! — энергично рубанула рукой воздух Саша.

— Отбрехаются, — скептически хмыкнул я. — Хотя на сей раз Геббельсу придется прыгнуть выше головы.

— Завтра едем в Берлин, — тон Александры не предусматривал возражений. — С утра. Нельзя упустить такой выгодный момент.

…Я затряс головой, отгоняя воспоминания. Не время расслабляться, работа еще не закончена.

С сожалением перебрался с правой стороны зала на левую, коммунистическую. Под тусклым светом фонарика с закопченным стеклом высчитал место – "ничего личного, товарищ Тельман, всего лишь небольшая корректировка истории".

В мине нет шрапнели, пяти килограммов аммонала достаточно с лихвой. Нам нужна глубокая воронка в полу, выбитые стекла, щепа и разруха, а никак не трупы. В конце концов, XXI век богат на легальные и в чем-то даже полезные компартии, пускай они плодятся и множатся на радость передовому пролетариату. Да и сам Тельман пусть живет долго и счастливо – завтра у депутатов короткая утренняя сессия, взрыватель должен сработать в уже пустом зале.

Над местом закладки мы с Сашей медитировали два дня. Не такой и простой вопрос – депутатские столы-парты стоят на длинных изящных ногах, сиденья стульев откидываются. Все сделано из прочного массива дуба, аскетично, открыто. Есть лишь одна уязвимая деталь – выдвижные ящики. Они стандартные, на всех местах – одинаковые по ширине. А вот сами столы разные, они ряд за рядом расширяются по секторам, от двух мест до четырех. Таким образом, между ящиками, под столешницами, есть приличное по объему пустое пространство.

Закладывать туда мину не очень-то удобно, тем более в перчатках. Еще и точных размеров нет, мне пришлось подгонять каркас из толстого картона по месту, затем крепить его на шурупы так, чтобы он ни в коем случае не мешал выдвигать и задвигать ящики. Затем – частично разбирать каркас и пристраивать в него обернутый в кучу слоев "Фёлькишер беобахтер" аммонал. Взрывчатка шуток не любит, поэтому я не торопился, провозился целый час. Проверил на три раза всю схему, задержал дыхание и резким движением выдернул штифт предохранителя.