Алексей Ракитин - Уральский Монстр

Прокурор заинтересовался наличием у допрашиваемого оружия. Оказалось, что Мерзляков владеет неким ножом небольшого размера, конструктивно похожим на кинжал. Прокурор так его и назвал «кинжальчик», под этим же наименованием сей предмет в дальнейшем фигурировал в документах. Подбело установил место хранения «кинжальчика», однако, как мы точно знаем, во время обыска жилых комнат Мерзлякова ничего похожего на холодное оружие найдено не было. Хотя в протоколе допроса не содержится пояснений по этому поводу, мы знаем, как в итоге разрешилось данное противоречие. Анатолий Мерзляков, оказывается, передал «кинжальчик» Аркадию Молчанову, у которого тот и был найден сотрудниками уголовного розыска вечером всё того же 18 сентября.

Помимо интереса к холодному оружию, следователь озаботился повседневной одеждой нового подозреваемого. Узнав, как одевался Мерзляков минувшим летом, прокурор приказал изъять его одежду и доставить в свой кабинет. На квартиру арестованного, обысканную накануне лично прокурором, мигом помчался оперуполномоченный уголовного розыска Пискунов, который, руководствуясь полученными от Подбело указаниями, провёл повторный обыск. В результате на столе Подбело оказался тёмно-вишневый шевиотовый (из тонкой шерсти) костюм, в кармане которого лежали два измятых носовых платка со следами крови! А на подкладке пиджака оказались мелкие капли крови, похожие на брызги. Разумеется, все эти вещи немедленно были направлены в лабораторию судебной медицины для проведения исследований с целью определения видовой принадлежности крови. 26 сентября исследования были окончены и Подбело, не дожидаясь официального оформления экспертизы, от руки записал результаты на половинке листочка писчей бумаги и вручил эту записку своему начальнику, прокурору Миролюбову. Тот, видимо, следил за следствием и подгонял, иначе эту спешку объяснить трудно. Как следует из записки, человеческая кровь оказалась на двух носовых платках, на подкладке пиджака была кровь неустановленной видовой принадлежности, а на ноже-«кинжальчике» крови не оказалось вовсе. В общем, полный пшик. Между тем ясно было, что убийство Герды Грибановой было очень кровавым и убийца никак не мог отделаться двумя запачканными кровью носовыми платками.

Все эти танцы с бубном, которые Подбело устроил вокруг Мерзлякова, вызывают лёгкую оторопь и осознание полнейшей профессиональной беспомощности прокурора. Тот проводил обыск, но ничего не нашёл, пришлось ему спрашивать у подозреваемого, в чём же тот ходил и где находится его одежда. Карманы одежды, висящей в платяном шкафу, никто, по-видимому, не просматривал, иначе как можно объяснить тот факт, что окровавленные носовые платки не были найдены? Поразителен, конечно, общий уровень следствия, такое ощущение, что в прокуратуру взяли школьников, причём далеко не старших классов, им бы всем слюнявчики на шею повязать, да надеть штанишки на лямках с пуговицами побольше, чтобы удобнее было застёгивать.

Явно не понимая, в какую сторону идти и на чём строить обвинения в адрес Кузнецова и недавно арестованного Мерзлякова, прокурор 19 сентября снова вызвал на допрос Сергея Баранова. И начался очередной виток блужданий в трёх соснах. «Вы подтверждаете, что Мерзляков вместе с Кузнецовым совершили убийство девочки?» – задаёт свой самый умный вопрос Подбело, и Баранов в ответ выдаёт очередную соловьиную трель: «Да, я подтверждаю, что они совершили убийство девочки Герды Грибановой, то есть Кузнецов и Мерзляков». Следователь наверняка считал себя очень находчивым и сметливым, а потому надумал подстроить Баранову ловушку, из тех, про которые «блатные» говорят «берёт на понт». В исполнении Подбело это выглядело следующим образом (стилистика оригинала сохранена): «Следствие располагает данными, что убийство Герды Грибановой совершили не Кузнецов и Мерзляков, а совершенно посторонние лица, зачем же вы на их показали не правду?» На самом деле никакими данными следствие не располагало, но прокурор напустил на себя таинственный вид в расчёте смутить обвиняемого. Да вот только тот совсем не смутился и в ответ молотил своё: «Я показал правду с тех источников и доказательств, о которых я подробнее останавливался ниже». Баранов явно не понимал, где в тексте «выше», а где «ниже», но этого в равной степени не понимал и грамотей Подбело. Ему бы не убийства расследовать, а потратить хотя бы годик (а лучше два!) на изучение русского языка и литературы. Над этими протоколами можно было бы посмеяться, и если бы их взялись читать со сцены юмористы из «Comedy club», то вся страна хохотала бы в голос, пребывая в уверенности, что слышит оригинальную пародию, чью-то необыкновенную выдумку, да вот только перед нами вовсе не комедия, а самая настоящая драма!

Читаешь эти документы и постоянно вспоминаешь Игоря Талькова: «Родина моя! Ты сошла с ума…»

Все эти бредни произносились и записывались с абсолютной серьёзностью, и негодяй Баранов, повторяя свои выдумки, толкал своих друзей под пули палача. Впрочем, туда же их толкал и начальник 2-го отделения Отдела по спецделам Николай Подбело.

И снова, в который уже раз начались расспросы Баранова о событиях вечера 12 июля, и тот поделился очередным вариантом своих воспоминаний. На этот раз Сергей вдруг стал очень точен в мелочах. Он припомнил, что пришёл во двор дома Василия Кузнецова около 21 часа, никого из друзей там не застал и улегся спать под голубятней, то есть на первом этаже этой клетушки. Между 23 и 24 часами появились Кузнецов и Мерзляков, с собою они имели четверть литра белого вина и четверть красного, а также 200 граммов голландского сыра и полкило белого хлеба. Во двор вышел отец Кузнецова и присоединился к трём друзьям. Честно говоря, довольно сложно представить посиделки компании в составе четырёх мужчин с таким смешным количеством спиртного – буквально по стакану белого и красного вина! – но из песни слов не выкинешь. Именно о такой «пьянке» рассказывал Сергей Баранов. Вчетвером они просидели некоторое время, после чего отец Кузнецова вернулся в дом, а Василий и Анатолий Мерзляков куда-то ушли.

Далее начался детектив в худших традициях «Графа Монте-Кристо». Вот дословная цитата из показаний Баранова: «Они вернулись домой примерно в час ночи 13/VII-38… когда они стояли у голубятни, то Мерзляков и Кузнецов говорили, что о совершённом сегодня убийстве ребёнка говорить Баранову не нужно, потому что Баранов является ненадёжный и он может разболтать каждому». То, что товарищ Подбело не мог связать падежных окончаний и построить согласованную фразу, ему простить можно, в конце концов, косноязычные титаны мысли тех лет допускали и не такие описки. Но вот то, что работник прокуратуры позволил лгуну, уже оклеветавшему однажды своего товарища, начинать городить бредни с участием другого человека – это уже непростительно.