Виталий Виниус - Римские вакации

Царица села перед зеркалом; одна рабыня, изъяв полотенце, стала осторожно расчёсывать влажные волосы массивным гребнем, другая, пошвырявшись на столике, подала открытыми две баночки. Клеопатра взяла оттуда на пальцы мазей, принялась втирать осторожно в лицо; запахло густыми сладкими ароматами.

"Ну вот, сейчас налепит какую-нибудь маску косметическую, неправдоподобную, на которую смотреть страшно, а ведь у неё мужчина в спальне" — подумал я с неудовольствием, но тут же вновь возрадовался, вспомнив про наколовшегося Джона, и, не удержавшись, хихикнул.

Клеопатра недоумённо посмотрела на рабыню с гребнем; та испуганно стала оправдываться, мотая головой отрицательно и оглядываясь со страхом. Со двора послышался женский визг, а за ним бодрый голос Раиса, после чего всё было перекрыто пронзительным дискантом Лёлика, грянувшего: "Deutsche soldaten unseren offizieren gehen spazieren nicht kapitulieren!…".

Другая рабыня подбежала к окну, откинула кисею, поглядела, стала комментировать происходившее. Клеопатра бросила короткую энергичную фразу, отчего рабыни, не удержавшись, прыснули, виновато прикрываясь ладошками.

"Позорит" — подумал я — "нехорошо это".

Вошла торопливо в комнату светленькая зазноба Лёлика, приблизилась к царице; от её разорванных одёжек осталась малая лоскутная толика, а сама девушка была в состоянии униженном и оскорблённом. Теребя на груди болтавшиеся обрывки туники, она, склонив голову, стала рассказывать чего-то, вздрагивая и запинаясь. Клеопатра внимательно слушала, затем мрачно улыбнулась и махнула рукой, по всей видимости, отсылая барышню обратно. Та, всхлипывая, запричитала. Царица медленно повернула голову, вглядываясь в строптивицу; девушка, жалобно застонав и закрывшись руками, убежала.

Клеопатра устало поставила одну за другой ноги на низенькую скамеечку; рабыня, опустившись на колени и споро распутав ремни сандалий, разула царицу. Клеопатра встала, утопив босые изящные ступни в пушистом ворсе ковра.

"Ага" — подумал я — "сейчас раздевать будут милую" и приготовился внимательно смотреть, но Клеопатра отпустила рабынь и, заложив на двери щеколду, стала медленно, переступая скользяще, ходить по ковру, задумавшись и хмурясь. Лицо ее хоть и блестело жирновато, но было цвета вполне аппетитного, телесного.

Я осторожно переступил, меняя затёкшую ногу, и почувствовал как кто-то маленький и вёрткий зашебуршился рядом. Клеопатра подняла голову, поглядев на моё укрытие, и позвала кошку, используя странные позывные "мыр-мыр". Но животина, вместо того, чтобы уважить хозяйку, закрутилась у меня под ногами, замурлыкала, стала тереться, да так сладострастно, что я покачнулся, зацепившись невзначай за портьеру.

Восстановив равновесие, я вновь присоседился к дырочке. Клеопатра, замерев напротив, вглядывалась тревожно, казалось, прямо в меня, и вдруг кинулась к столику, схватила что-то и резко обернулась, вскрикнув всё на том же непонятном языке; в руке у неё сверкнул изогнутый кинжал грозного вида, хотя и держала она его непрофессионально, занеся высоко над головою.

Я поморщился и закряхтел, недовольный неправильным оборотом учиняемого надзора. Оставалось явиться во всей красе, тем более подумалось, что царица подозревает наличие за занавеской киллера от своего любезного братца, а вовсе не галантного кавалера, а посему, того и гляди, подымет совсем никчемную тревогу. Покашляв дипломатично, я выбрался из-за укрытия, лучезарно заулыбался, и даже добавил на всякий случай: "мир, дружба, солидарность", показывая пустые руки. Автоматик мой, между тем, висел себе у меня за спиною.

Клеопатра вгляделась в меня, прищурившись близоруко, затем расслабилась, вдруг засмеялась мелодично и швырнула кинжал обратно на стол. Из-за двери послышались встревоженные голоса, но царица громким голосом дала отбой.

Не имея представления о подобающем обхождении, я стоял посреди комнаты, переминаясь с некоторой даже застенчивостью. Клеопатра, улыбаясь как человек, обнаруживший нечто забавное, обошла меня вокруг, а затем расслабленно плюхнулась на кушетку, подоткнув под бока подушки.

— Я смотрю, ты самый… э-э… быстрый в вашем отряде, — величаво произнесла она, продолжая улыбаться. — Наверное, ты разведчик.

— Да нет, скорее интеллектуал, — скромно уточнил я, пригладив для порядка вихрившийся после купания высокий свой затылок.

Клеопатра понимающе покивала, оглядывая меня внимательно с ног до головы, и, решив что-то для себя, порывисто показала царственной ручкою на ножную скамеечку, предлагая располагаться. Я с трудом примостился, чуть ли не упираясь коленями себе в нос, поднял глаза и обнаружил, что прямиком наблюдаю уровень царицыной талии.

Клеопатра, играя улыбкою как текучими муарами, повела ножкой как бы случайно, отчего ткань разъехалась, выпуская оную ножку наружу, ещё и пододвинутую ко мне соблазнительно. Очертания ножки были безупречны и поэтичны, живой свет от пламени светильников живописно разливался по шелковистой коже розово-медовыми сполохами. Меня так и потянуло потрогать близкую прелесть, да притом столь чрезвычайно, что пришлось для обуздания порывов сплести руки в крепкий замок и засунуть их меж плотно стиснутых коленей от греха подальше.

Клеопатра с лёгкой улыбкою отследила мои сомнения и произнесла любезно:

— Я люблю принимать у себя достойных мужчин, — потом, помолчав, добавила с печалью, — хотя с некоторых пор была лишена этого удовольствия, — и взглянула остро, а с тем и жалостливо как ребёнок, которому не дали зайти в игрушечный магазин.

— Угум… — ответствовал я.

— Поэтому, если ты не прочь, я хотела бы побеседовать с тобой, точнее расспросить о том, о чём ты знаешь лучше меня… — Клеопатра теперь улыбнулась мне поощрительно как учительница любимому ученику.

— М-да… — важно подтвердил я свою готовность держать ответ.

Клеопатра нахмурилась и произнесла:

— Мой братец Дионис… — на миг лицо её исказилось в злобной гримасе, присущей некрупным, но яростным хищникам, — …наученный ничтожным евнухом Пофином, этим мерзким…! — со вкусом и умением выругалась прекрасная дева, а потом, заломив руки, с еле заметной театральностью воскликнула: — …Если бы ты знал, как много страданий причинили они мне! — засим царица зыркнула на меня, словно ожидая, что я немедля и неистово вскочу на ноги и побегу, побегу крушить врагов её.

Но я лишь сказал:

— Гм… — всё более напоминая сам себе господина Воробьянинова на сходке тайного союза "Меча и орала".

Царица, не дождавшись развёртывания боевитых действий, помолчала и продолжила:

— Отец завещал нам с братцем вместе владеть троном, но вот… — она вздохнула тяжело — … такое беззаконие…