Виталий Виниус - Римские вакации

А вообще на концерт мало кто обращал внимание. Гости в зале вели себя расторможено, громко переругивались, хохотали, а то и орали без острастки; некоторые начали расхаживать по залу, срывать зачем-то цветы со стен, а кое-кто пытался и подраться. Похоже было на то, что вино уже выдали всем.

Подошли к нам два нахальных юнца, встали напротив и, тыча глумливо куцыми тросточками, принялись наперебой куражиться, обсуждая нашу внешность и манеры, сомневаясь при этом в каких-либо присущих нам достоинствах и часто употребляя слова "дурацкие варвары" и "волосатые луковицы". По виду своему являлись они местными щёголями, а может быть даже и законодателями мод, ибо были разодеты в замысловатые одежды из чудовищно пёстрых тканей, на руках имели множество заковыристых браслетов, а на шеях толстые ожерелья; сами же они были напомажены, разрумянены и накрашены как вечерние девки.

Их дремучие оскорбления, не основанные на достоверной информации, особо нас не задевали, поэтому мы оставались безучастны, и лишь один Серёга мрачно слушал, теребя свою орденскую бляху, а затем, после того, как сквернавцы дошли до охаивания его подвигов на арене, коротко выругался и полез под стол за шмайссером.

Возможно, были бы жертвы, но Цезарь, сосредоточенно наблюдавший за развитием инцидента, вовремя кивнул дюжим прислужникам, толпившимся за ним, которые тут же окружили щёголей, взяли их за руки, и, местами уговаривая, а местами просто таща под микитки, увели прочь.

Чтобы подтвердить собственную значимость, мы ещё раз выпили по полной. Лёлик, видно от дневных переживаний, быстро опьянел, свёл глаза к переносице и, не успев как следует закусить, повалился храпеть на ложе.

Арфистка закончила. Вместо неё вышел с патетическим настроем тощий субъект в здоровенном венке из роз; был он тоже с арфой, но только малюсенькой, навроде сувенирной гармошки. Встав в картинную позу, он ударил по струнам и с завыванием принялся декламировать писаные гекзаметром стихи, цветисто описывавшие какую-то неведомую нам битву, где вместе с Цезарем участвовал целый пантеон богов на правах младших по званию. Джон плюнул в сердцах и сварливо заныл, жалуясь мне на отсутствие любезных его сердцу балерин, танцовщиц и прочих всевозможных вакханок.

Один из прислужников, притормозив рядом, исподтишка выслушал внимательно Джоновы жалобы, подбежал к Цезарю, пошептал ему на ухо. Цезарь покивал, стал что-то говорить крепкому типу, кивая украдкой на нас. Тип недовольно морщился, но слушал.

По сигналу распорядителя со столов убрали порушенные мясные блюда; взамен притащили плетёные из серебряных проволочек корзинки с фруктами, миски с медовыми сотами и лущёными орехами, широкие вазы с какими-то мучными изделиями фигуристых форм, на поверку оказавшимися местными печеньями, липкими от приторной пропитки. Среди всего этого странным диссонансом выглядели огурцы, нарезанные ломтиками и обильно залитые мёдом.

К тому времени мы уже как следует наелись, потому и остались к десерту равнодушными, один лишь Раис, не переставая, жрал печенья, закусывая их виноградом.

Декламатор закончил свою поэму, поклонился раз, другой, ожидая рукоплесканий, но не дождался. Вновь запиликали музыканты; гости уж почти все повскакивали со своих лежанок, стали вольно разбредаться по залу, кучкуясь как на светском рауте.

Цезарь закончил беседовать с типом; они встали и подошли к нам. Никто из коллег и не подумал подняться им навстречу. Один лишь Серёга продемонстрировал хоть какое-то почтение, хлопнув чашу за их здоровье.

— Прошу познакомиться, — сказал торжественно Цезарь, приобняв типа за плечи. — Мой соратник и сподвижник, полководец, командир конницы Марк Антоний.

Не вставая, мы раскланялись с очередной исторической личностью.

— Я его назначил командующим в завтрашнем походе, — известил Цезарь. — Так что вместе будете врагов наших изничтожать.

— Да уж!… — спесиво пробурчал Раис, довольно глядя сытыми глазками.

— А мы думали, что ты сам, Цезарь, командиром будешь, — несколько разочарованно сказал Джон.

— Да дела, дела… — пробормотал Цезарь, хмурясь каким-то своим мыслям.

Антоний смотрел на нас с кислой гримасою без особого почтения и молчал. Цезарь подтолкнул его в бок. Антоний спохватился и наглым породистым баритоном заявил:

— Хочу вас в гости к себе пригласить, так сказать, познакомиться, пообщаться и всё такое… — при этом он довольно блудливо подмигнул, чем весьма воодушевил Джона.

— Да хоть прямо сейчас! — Джон мигом соскочил на пол и нервно забегал вокруг нас, тыча в спины и несвязно приговаривая: — Хватит жрать-то, хватит, вставайте, делу час — потехе время!…

Мы и не собирались сопротивляться, поскольку данный банкет нам уже изрядно наскучил. А потому мы без промедления встали, прибрали амуницию и подхватили под руки совсем уж расслабившегося Лёлика. Раис сноровисто набил на дорожку карманы орехами.

Антоний критически осмотрел нашу компанию и повернулся к Цезарю. Цезарь ласково покивал головой и помахал ручкой. Мы раскланялись в ответ и вслед за властно выступавшим Антонием пошли к выходу. К тому времени раскуражившиеся гости вовсю заполонили проход, так что приходилось проталкиваться.

Впереди, выставив ужасно жёсткий автомат, лез напролом Серёга. На пути его попалась чья-то плотная спина, плавно переходившая в жирный затылок. Серёга с наслаждением пхнул в спину дулом; её владелец дёрнулся и поворотился к нам, оказавшись давешним римлянином, встреченным нами на большой дороге, где мы поначалу его спасли от разбойников, а потом, по воле случая, обчистили сами.

Мгновение наш старый знакомый гневно водил бровями, но, явно нас признав, позеленел, вспотел обильно и, забегав глазками, в полной растерянности пролепетал:

— Привет вам…

Серёга молниеносно надвинул кепочку до подбородка и сварливо проорал:

— Чего надо-то?! Чего надо?! Не знаем мы тебя!… — после чего мы шарахнулись от римлянина, а он от нас.

Движение наше после этого ускорилось, и мы даже как бы невзначай стали сзади подпихивать Антония, чтобы шёл быстрее, и лишь, выйдя из дома на парадное крыльцо, несколько успокоились. Постовые легионеры дружно отсалютовали копьями, на что Раис, приосанившись, бросил небрежно:

— Вольно, вольно…

В которой герои приятно проводят время в гостях у Марка Антония.

Хотя сумерки ещё лишь только начали сгущаться на востоке быстро темневшей холодной полосой, военный люд, обильно толпившийся во дворе, вовсю жёг факелы. Антоний нетерпеливо махнул рукой. Крупный мужик в кожаном панцире подбежал, остановился на нижней ступеньке, саданул себя кулаком в грудь и замер почтительно. Антоний что-то бросил ему небрежно; мужик кивнул и зычно гаркнул: