Владимир Поселягин - Офицер. Слово чести [litres]

Нас тоже отлично видели и германскую пехотную форму опознали, поэтому если и оставалась насторожённость, то слабая, так что расчёт у пулемёта – это скорее педантичность в следовании уставу, а так на корабле царила полная расслабуха. Корабль подходил ближе, и было ясно видно, что там планируют сбросить концы для швартовки.

– На горизонте ещё дымы, – вдруг сообщил старый контрабандист.

Посмотрев в бинокль в ту сторону, я увидел два дыма. Один вроде гуще, возможно там три корабля и у двоих дымы сливаются. Я повесил бинокль, поднял висевшую тут же на шее «Лейку» и сделал снимок подходившего корабля. Пусть будет, на память. Мои солдаты пока только изображали интерес и ожидали моего сигнала, но я его не давал, более того, шепнул капитану:

– Проводите швартовку, чтобы эсминец не ушёл, не хочу потерять трофей.

– Как скажете, – тот, конечно, удивился, но всё выполнил.

Я предупредил своих людей, что будет проводиться швартовка и стрелять придётся почти вверх из-за разницы в высоте бортов. А эсминец приблизился настолько, что стало возможно общаться. Там запросили, кто мы, я крикнул, что военная разведка, выполняли секретную миссию, о которой я не могу рассказывать, возвращаемся на базу. Этого вполне хватило. А от офицера я узнал, что этот эсминец номерной, «V-99», после проведения разведки уходит от русских миноносцев. Предложили подняться на борт: с ними уйти шанс есть, иначе русский плен. Отказ будет выглядеть крайне подозрительно, поэтому я с радостью согласился, да ещё поторапливал германских моряков, чтобы побыстрее приняли нас на борт. Особенно закрытый ящик с секретными документами, который якобы находится у меня в каюте. Ну а когда концы были поданы, а три моряка спускали навесной трап, я подал сигнал, и тут же слетел брезент, открывая двух казаков, что прятались за пулемётом. И тот застрочил, сея смерть и внося опустошения в рядах столпившихся зевак. Я тоже выхватил пистолет из-за ремня, кобура с «люгером» была также на ремне, но «маузер» я спрятал сзади и не поворачивался к гостям спиной, чтобы не увидели. Прицельно я выпустил все десять патронов. Два по расчёту пулемёта, он был моим, а потом и в офицеров на мостике, остальных мои солдаты уработали. Несмотря на наличие карабинов за спиной – ремни через голову были перекинуты, из-за чего довольно сложно их снять и приготовить к бою, хотя это было сделано также для ослабления подозрений германцев, – они использовали пистолеты, по одному в каждой руке. Они, в отличие от меня, извлекли оружие из карманов галифе. Вот они из своих пистолетов добирали за пулемётчиками тех, кто разбегался, чтобы потом по кораблю ловить не пришлось. А из трюма с рёвом уже лезли казаки, кто, подпрыгивая, хватался за борт и карабкался наверх, а кто по трапу.

Через полчаса, когда подошли три русских эсминца, флаг корабля уже был спущен, а по палубе ходили казаки да на видном месте стоял русский офицер, сверкая погонами. Как вы понимаете, это был я. Поэтому с головного эсминца, где, видимо, находился командир группы, была спущена шлюпка и направлена к нам. Однако орудия остальных кораблей были направлены на нас, во избежание, как говорится. Вот это они молодцы. Захватили мы германский корабль без проблем, я даже успел сделать нужные снимки, в том числе общее фото всех казаков на палубе корабля, кроме молодых, что в захвате не участвовали и трофеями были обделены. На заднем фоне были видны настройки эсминца, а в море – подходившие русские корабли. Пленных держали под охраной, раненых сложили в стороне, трупы просто сбросили в воду, они нам мешали. Мы переоделись, я снова в свою форму, и ожидали гостей. Эсминец уже осмотрели от носа до кормы, словив ещё двух матросов, и на этом всё. Теперь нужно поговорить с командиром отряда русских кораблей, и, надеюсь, удастся договориться. Кстати, все три корабля были одного типа и в два раза меньше моего трофея.

Вот шлюпка подошла поближе и оттуда крикнул офицер:

– Эй, кто такие?

Ответил мой наставник, мне кричать и вообще напрягаться не хотелось. И так грудь болела после выстрелов. Отдавало в неё сильно.

– Сухопутно-морской казачий отряд майора Волкова. Заканчивает осмотр захваченного трофея.

Лейтенант, что был старшим в шлюпке, слегка завис, переваривая услышанное, пришлось его поторопить:

– Лейтенант, подходите, не опасайтесь, свои.

Он изучал меня несколько секунд и просиял – узнал, всё же моё фото не раз печаталось. Тут я его попросил встать и принять героическую позу – и приготовил фотоаппарат. Тот легко и с охоткой это сделал. Встал, поставил ногу на планширь, слегка прогнулся назад, положив одну руку на рукоятку кортика, а другую упёр в бок. Получилось скорее забавно, чем героически, но снимок я сделал. Дальше они поднялись на борт, сначала фелюки, а потом и эсминца, и представились. Фамилия у него хорошая, Демидов, и был он старпомом на флагманском корабле полудивизиона особого назначения эскадренных миноносцев под командованием капитана первого ранга Колчака. Тот, кстати, на флагмане ожидал результатов проводимой разведки.

– Вот что, лейтенант. Принимайте пока корабль, кого в машинное отделение, кого куда, чтобы механизмы не запороть, мы в этом деле не разбираемся, пленных тоже забирайте, а я вашего командира навещу, надеюсь, господин капитан первого ранга меня примет.

– Конечно, господин майор. Обязательно примет.

Прихватив корабельный журнал с эсминца и флаг, я с опаской спустился в шлюпку. Остававшиеся в ней четверо моряков мне помогли, но не трогая рёбра, я предупредил о ранении. И мы поплыли к миноносцам Колчака. Разговор предстоит непростой, и я уже мысленно его строил. Надеюсь, удастся уговорить помочь нам.

Ночью мы зашли с пяти лодок, покинув борт одного из эскадренных миноносцев Колчака. Перебрались на берег, где я и хотел, у Любека. Пообщались мы с Колчаком настолько хорошо, что тот даже согласился тут нас встретить через три недели, когда мы световой сигнал подадим с берега, и к нам направят лодки. Это лучше, чем контрабандистов использовать. Колчак меня на радостях за такой подарок русскому военному императорскому флоту даже обнял и расцеловал, но осторожно, помнил о рёбрах. В общем, трофейный эсминец они приняли, пять десятков моряков с других кораблей и одного офицера туда переправили, сам Колчак командование принял, и так же на трёх кораблях отправился обратно. А мы погрузились на борт одного из его миноносцев, и вот он уже доставил нас ночью к германскому побережью. Колчак мою авантюру легко одобрил и поддержал. Сам таким был. А почему они преследовали этот эсминец, хотя тот на тринадцать узлов скоростнее: они минную банку-ловушку ставили, а тот засёк, сам нападать не рискнул, их броненосец охранял, но он медлительный, поэтому они сами бросились в безнадёжную погоню. Причём зная, что где-то тут наш охотник ходит, крейсер-рейдер, надеялись загнать германца под его пушки. Да уж, Колчак ещё тот авантюрист. Но тут вон какая оказия вышла, и германцы и русские моряки с моей командой встретились. Конечно, Колчаку по возвращении ответ держать придётся, что помог мне, но тот рукой махнул, трофей всё перекроет. Теперь все моряки Балтийского флота мне за него благодарны будут. Главное, его теперь до базы довести, а потом, скорее всего, в столицу, на смотр и показ. Ну, это уж их дело, для меня главное – получение полного одобрения от этого моряка и его помощь с высадкой.