Глеб Исаев - Двойник

Натянуть спортивные трусы салатного цвета и голубую маечку с громадным вырезом на груди Андрей себя заставил буквально через силу. Но вот кеды отвратного розоватого оттенка вызвали приступ дикой злости: "Похоже, в среде артистической тусовки было принято считать хорошим тоном небольшие, но чувствительные подколочки, касающиеся не слишком традиционных Андрюшиных пристрастий".

" Артист хренов, — грубо выругал Андрей своего неведомого предшественника. — Сталина на вас нет… Устроили тут… курятник… "

Скрепя сердце подобной сентенцией, зажмурился и натянул треклятую обувку.

— Андрей Николаевич, пора, — заглянул в гримерку помощник ассистента. Блудливо стрельнул глазом, хмыкнул на диковатый наряд певца и выскочил наружу.

"Что и говорить, похабный видок… — резюмировал Андрей. — А впрочем… для воплощения задуманного как раз то что надо. Хотя, одной фактуры, наверное, маловато. Придется и подыграть".

Появление Андрея на помосте не шло ни в какое сравнение с выходом к публике его противника. Высокий, с прилично накачанными мышцами регулярно балующегося с железом качка, больше всего белоголовый гигант напоминал знаменитого Ивана Драгу в исполнении не менее знаменитого Дольфа Лундгрена.

"Что сказать… фактура хорошая, — вынужденно признал Андрей превосходство своего оппонента в основных параметрах, которые обеспечивают победу в схватке. — Длинные руки, мощный пресс, легкое, а для такого приличного веса, можно сказать — изящное — перемещение. Наверняка? и реакция, если паренек регулярно работал в зале, не самая плохая", — размышлял Андрей, стоя в своем углу. Его секундант, пегий мужичок в синем, советских времен покроя, спортивном костюме, для какого-то непонятного форса нацепивший на шею большой, величиной с луковицу, секундомер, и явно работавший на камеру, направленную в их сторону, монотонно бубнил какую-то дичь про необходимость беречь дыхалку и блоки правой.

"Чудак, какие блоки? От таких кулаков разве что каска убережет, и то не факт… " — фыркнул Андрей.

В конце концов, ведущий, вальяжно расхаживающий посреди ринга, закончил произносить свой текст, на ринг выбрался толстопузый, в светлой, пропитавшейся потом рубашке, рефери и скомандовал бойцам сходиться.

— Ниже пояса не бить… — забормотал он стандартную припевку, и в этот момент стоящий перед Андреем гигант, которому пришлось даже чуть пригнуться, произнес, негромко, чтобы его голос не уловила чуткая аппаратура записи, но вполне внятно: — Что ж ты, сучонок, шортики кожаные не одел? Представь, как сексуально смотрелось бы, если б я тебя в них принародно сейчас, — он довольно грубо, но вполне доходчиво пояснил, что принято делать с подобными особями.

Андрей, который, в принципе, полностью разделял мнение своего оппонента, тем не менее, едва сумел сдержаться и не ответить тому в совершенно-армейском стиле.

— Ладно, Жоржику привет передай, — поняв, что вызвать на обмен колкостями не вышло, улыбнулся гигант.

Андрей вернулся обратно в свой угол и принял от секунданта капу. Покрутил зажатой шлемом головой, определяя, насколько плотно тот сидит, и, едва дождавшись удара гонга, двинулся вперед.

Впрочем, его противник тоже не собирался отсиживаться в обороне. Едва они сблизились до средней дистанции, как Макар выбросил вперед кулак, норовя поймать Андрея прямым в голову.

Удар не выглядел опасным, потому Андрей решил пропустить его, и попробовать контратаковать на отходе.

Он чуть пригнул голову, подставив лоб, приготовившись смягчить джеб, но вдруг в голове у него что-то взорвалось, и он мешком рухнул на пружинистый настил ринга.

Удар у прославленного киноактера оказался поставлен куда лучше, чем можно было ожидать.

"Вполне себе профессионально поставлен", — помотал головой Андрей, следя за отмашкой рефери.

— Бокс, — скомандовал тот, глянув в глаза пропустившего саечку неудачника.

"Теперь понятно, почему этот Григорий так радовался, что сумел уговорить меня на этот поединок", — успел подумать Андрей до того, как противник кинулся в новую атаку.

Удары шли хорошо наработанными сериями по два-три в каждой. Короткие и длинные, прямые и боковые. Казалось, Макар решил за несколько десятков секунд показать все, на что он способен, и закончить бой классическим нокаутом.

"Ах, ты ж, сука!" — почувствовал Андрей прилив злости. Разозлила его вовсе не боль в губе от пропущенного свинга, а настоящая ненависть, с которой здоровяк обрушил на явно слабого противника весь свой арсенал, довольно неплохого, следует признать, качества.

Будь на месте Андрея настоящий артист, без сомнения он уже минимум пару раз имел бы все шансы уплыть в спасительное забытье. Однако Андрей, к своему искреннему изумлению, сумел кое-как отразить первый натиск оппонента. Используя разницу в весовой категории, Андрей кружил по рингу, не давая противнику возможности сблизиться, чтобы нанести коронный удар. Маневрировал, кружа по рингу, подставлял перчатки, уклонялся весь первый раунд.

Гонг застал Макара в яростной атаке. Непонятная увертливость жертвы разозлила его всерьез. Теперь он шел вперед, словно танк, не обращая внимания на возможную контратаку, всеми силами стараясь загнать противника в угол и поставить, наконец, точку.

— Двигайся, двигайся, — вновь затеял бессмысленную скороговорку секундант, размахивая перед сидящим на табурете Андреем полотенцем. — Еще хотя бы один раунд продержись. А там я полотенце брошу. Все не так обидно.

— Я тебе брошу, — Андрей неловко ухватил говорливого помощника за ворот спортивного костюмчика и подтянул к себе. Он внимательно глянул в глаза вмиг онемевшего секунданта, оттолкнул и поднялся, вглядываясь в череду лиц, следящих за схваткой.

Гонг звякнул, когда Андрей уже стоял посреди ринга, ожидая неторопливо выходящего из своего угла Макара.

— Сейчас я тебя убивать буду, — оскалился тот и демонстративно, явно играя на публику, выплюнул капу. — Больно жирно тебе будет, — произнес бывший пограничник и чуть приподнял руки, лишь изобразив стойку.

— Ну, тебе жить, — недобро усмехнулся Андрей, делая короткий танцующий шаг. Дернул противника левой, уводя на блок его руку, и с силой, вложив в удар не только вес, но и движение бедер, провел хлесткий, разящий удар в подбородок недруга.

Макар замер, а потом медленно, неловко, словно потеряв вдруг опору, рухнул на задрожавший настил.

Не дожидаясь предостерегающего жеста судьи, Андрей двинулся в свой угол и протянул перчатки стоящему столбом ассистенту.

А в зале творилось невообразимое. Похоже было, что публика бесновалась всерьез, совсем позабыв, что исполняет отведенную ей роль массовки. Мелькнул в толпе рыжий всклокоченный ворох волос примадонны, раскрытый в сердитом крике рот ее долговязого спутника, явно огорченного проигрышем Макара.