Глеб Исаев - Двойник

— Что скалишься? Думаешь, все? Да теперь ты просто… — гундосо произнес оклемавшийся кавказец и добавил короткое словцо на родном языке. Очевидно, он уже сообразил, что находится не в самом выигрышном положении, и решил не усугублять дело угрозами.

— О чем вы, гражданин… — Андрей с удовлетворением посмотрел на превращенный им в котлету нос оппонента. — Ни пса не разобрать… Вы говорите яснее.

— Отставить разговоры, — сопровождающий их милиционер грохнул по решетке ногой, обутой в растоптанный ботинок.

Ожидание в тесном коридоре дежурной части районного отделения затянулось. Однако, и это вселило в Андрея некоторый оптимизм, наручники с него, в отличие от его противника, сняли. Того, впрочем, сразу препроводили в зарешеченное пространство, именуемое в народе "обезьянником".

Наконец, после нудных формальностей заполнения анкетных данных, Андрея препроводили к дознавателю. Маша, которую по этим кругам провели первой, теперь тихо сидела на скамье, прижимая к груди сумку.

Капитан с сонным лицом неторопливо перелистал паспорт Андрея. Чуть придержал палец на странице с пропиской и вздохнул, вытягивая из стопки чистый листок: — Пожалуйста, напишите, что вы можете сообщить о произошедшем. Подробно, не упуская никаких деталей.

— А по какому праву, собственно, меня задержали? — решил показать характер Андрей. Было бы странно, если бы далекий от милицейских реальностей певец повел себя иначе. Говоря откровенно, начать бузу следовало еще раньше, в машине. Но поскольку делать это измотанному чередой приключений Андрею страшно не хотелось, он, взвесив все, решил, что не будет беды, если он начнет качать права здесь.

— А отчего вы считаете, что вас не должны были задерживать? — грамотно отыграл бывалый опер. — По рапорту задержавших вас патрульных, вы нанесли тяжелые травмы двум гражданам. Один из которых отправлен в больницу с переломом руки.

— Но я ведь… его только обезоружил. По голове ему приварил его же сообщник, тот, второй.

— Стоп, стоп… — капитан поднял руку, — вот лист, и все подробно запишите. Сначала анкетные данные и далее по тексту. Что, где, когда, почему. Пройдите в коридор, и там напишите. Все, как говорится, по порядку.

— А я пока опрошу потерпевшего.

Андрей саркастически пожал плечами: — И это называется правосудие? Меня чуть не зарезали, и я же, выходит, преступник.

— Вас никто не обвиняет. Пока, — терпеливо отозвался милиционер. — Но поверьте, в ваших интересах как можно быстрее все изложить письменно. Поверьте.

Почти механически выводя текст на листе бумаги, Андрей рассуждал о причудах судьбы. Начать следовало с того, что капитан, скорее всего, уже отлично разобрался в ситуации. И хотя по извечной ментовской привычке не верит никому, но Андрею он не верит меньше, чем второй стороне. Иначе не стал бы советовать ему поспешить, пока сам дознаватель окончит опрос второго джигита и будет вынужден дать тому позвонить. А в том, что максимум через сорок минут, учитывая все факторы, в помещении отдела появится адвокат, у капитана, как видно, не было и тени сомнений. Понимал он, очевидно, и то, что дело тут вовсе не в обычной уличной ссоре между горячими кавказскими парнями и защитником девичьей чести. Слишком много "но"… Трезвые нападающие, не слишком подходящее для приставания место, и прочее, и прочее.

Закончив не слишком пространное сочинение, Андрей одобрительно улыбнулся сидящей по ту сторону барьера Маше и заглянул в кабинет.

— Написали? Замечательно. Присаживайтесь, — капитан поднял голову от бумаг.

Он пробежал взглядом текст, сложил губы в трубочку, словно собираясь дунуть на убористо написанные строки, но сдержался и только хмыкнул.

— Значит, услышали крики, вступились. Угрожая оружием… вынуждены были защищаться, — он аккуратно спрятал листок в папку. — Хотите совет? Без протокола. А? Только, пожалуйста, выслушайте без эмоций.

Андрей кивнул.

— Попробуйте решить дело миром, — капитан отвел взгляд и начал перебирать лежащие на столе бумаги. — Трудно, конечно, но, поверьте, это будет для вас лучшим вариантом. Да, я понимаю, вы человек публичный, и все такое, но…

Вот показания гражданина Акбарова. Он заявляет, что они с товарищами ехали на стадион имени Стрельцова. Остановились спросить у девушки дорогу. А тут вы. Накинулись, начали оскорблять. Попытались ударить ножом. Товарищ этого… гражданина, вынужден был обороняться и даже вырвал у вас этот нож. Но тогда вы применили спецприемы и нанесли гражданам телесные повреждения. Вы улавливаете мысль?

— А как же девушка? Ее показания у вас есть? Что она говорит?

— Да, девушка подтверждает ваши слова, — со вздохом ответил капитан. — Но, мой опыт подсказывает: вполне возможно, и даже вероятнее всего, завтра она может изменить свои показания на противоположные. Поверьте, мотивировка отказа от прежних будет вполне юридически обоснованной: состояние аффекта, сильное душевное волнение, страх за свою жизнь, в конце концов. Ведь вы на ее глазах покалечили двоих законопослушных граждан.

— И учтите, еще не вступил в дело адвокат этих, — тут капитан поморщился, как от зубной боли, — граждан. А он вполне может заявить, что девушка, к примеру, ваша поклонница, или хуже того, что она в сговоре с вами. Да мало ли.

— Выходит, миром, — Андрей сжал зубы, стараясь сдержать себя. — Можно, и я без протокола, а, капитан?

— Конечно. Меня, кстати, тоже Андреем звать — Андрей Александрович.

— А вы, Андрей Александрович, не боитесь вашу жену одну в город отпускать? — выразительно глянул на капитана Андрей. — Только не нужно вскакивать. Не угроза это. Что вы, наоборот. Мало ли у кого они решат спросить адрес в следующий раз? И вот представьте, не дай бог, конечно, что не окажется в этот момент поблизости от вашей супруги такого дурака, как я? Кого тогда будете винить? Это все, конечно, эмоции… — Андрей хрустнул зажатой между пальцев ручкой. — И помириться с джигитами мне, скорее всего, придется. Но сдается, что будь я обычный человек, вполне вышло бы у них меня на нары пристроить. Вполне… А так, глядишь, откуплюсь. Но вот слово даю, трижды теперь подумаю, прежде чем на нож пойти! Пусть моя милиция… всех бережет.

— Зря ты так, — бесстрастно произнес капитан, хотя по щекам у него пошли красные пятна. — Не я это придумал. Жизнь такая. Ты понимаешь? И сколько бы мы с тобой тут… ничего не изменить.

— Ну так что? На подписку меня, или сразу в камеру? — Андрей вопросительно глянул на капитана.

— Да что ты ершишься? Пока даже заявления на тебя нет.

— Но ведь и джигита выпустите?

Капитан промолчал, вынул бланк пропуска: — Я вас не задерживаю. Если решите писать заявление, образец у дежурного. А как там дальше выйдет, я уже сказал, — он помедлил. — Еще одно… Если договориться не выйдет, адвоката хорошего подберите, и… у вас, случайно, гастролей не намечается? Было бы неплохо вам из Москвы на время убыть.