Глеб Исаев - Двойник

Семен Яковлевич не успокоился, пока Андрей не запомнил и не повторил слово в слово свой монолог, который Кацман сам же и написал для него.

— Да может, я лучше, просто… прочитаю с листа, всего и дел, — простодушно предложил Андрей, пытаясь увильнуть от нудной зубрежки.

Нужно сказать, именно в этот момент Кацман и показал, что вовсе не такой уж он белый и пушистый, каким старается выглядеть. Голос его скрежетнул так, что Андрей даже поморщился. — Нет. Ты уж будь добр, как я сказал, так сделай, — с нажимом произнес он. — А бумажку я приберу, чтобы искушения не возникло. И помни, что произнести все это нужно не абы как. С чувством произнести. Понял?

Андрей пожал плечами: — Ну понял…

— Не ну понял, а понял, — вновь сыграл голосом Кацман. — Для твоего же блага стараюсь, — чуть снизил он накал. — Ты ведь сам мне в вагоне всю плешь проел: "Не хочу, не буду… " Так чего теперь кобенишься?

— Я выучу, — посерьезнел Андрей и принялся старательно повторять мудреные обороты.

И только когда он смог пересказать весь текст без малейшей паузы, настырный воспитатель сменил гнев на милость: — Поспи часок, — кивнул он на широкую кровать. — Когда машина придет, я к тебе зайду.

Он вышел из номера и старательно прикрыл дверь. Показалось или нет, но Андрею послышалось, что в замке негромко повернулся ключ.

— Да… тяжела ты, доля артиста, — чувствуя некоторое облегчение, пробормотал Андрей и осторожно прилег на кровать. А уже через пять минут он мирно спал, свернувшись под теплым, но совершенно невесомым покрывалом.

А вот после пробуждения события завертелись в бешеном темпе. Разбудила Андрея торопливая скороговорка Кацмана, который метался по номеру, словно раненый лев.

— Машину… машину нормальную и то не могут сделать. Козлы! — ругался тот. — Я им так и сказал, мол, сами на таких дровах на дачу ездить будете… В общем, я на ней группу отправил, а уж мы с тобой на такси доберемся. Стыдоба, конечно. Придется через черный ход идти, чтобы поклонники не обалдели. Еще бы. Андрюша на такси… а, ладно. С нас корона не упадет. Но… ты давай, давай, умывайся, приводи себя в порядок, и вперед. Ребята все уже в ДК, готовятся. Ты с ними перед выходом пообщаешься. Хотя… — тут Кацман замер, словно его осенило. — Знаешь, тебе сейчас, чем меньше новых имен, лиц, тем лучше. Все одно — никого из них ведь не помнишь. А чтобы тебе знать, когда после проигрыша вступать… ну, в смысле, микрофон поднять… то-се, я придумал: я в кулисах встану, и по моему знаку… В общем, фигня, прорвемся…

Последние слова несколько смутили, однако сбитый с толку таким напором, Андрей не стал и пытаться спорить с разгоряченным наставником.

— Странно, конечно… — отстранённо подумал он, шагая следом за Кацманом по темной лестнице. — Ну ладно… все понимаю, к концертному залу звезда должна с форсом подъехать, а на такси, наверняка, у них и не принято, но здесь-то от кого прятаться?..

Впрочем, странная игра в прятки не закончилась, даже когда они оказались в здании дворца культуры. Кацман, с ловкостью матерого подпольщика юркнул в обшарпанную дверь, вновь провел своего подопечного по каким-то неярко освещенным коридорам, умудрившись почти никого не встретить на пути. Попалось, правда, несколько потрепанных личностей, судя по засаленным спецовкам, подсобные рабочие, но и только.

Наконец он втолкнул Андрея в неприметную дверь, на которой кривовато висела табличка с надписью Гримерная.

— Садись, — распорядился он, указав на стул, стоящий возле большого, в пол стены зеркала. — Грима особого тебе и не надо. Просто чуть-чуть… — тут Семен Яковлевич прищурился и скинул свой пиджачишко, оставшись в светлой рубахе. — Вот, что… давай я тебе сам помогу. Гримерша пока придет… Ты не думай, я умею.

— Да не надо… — засмущался Андрей, которому вовсе не улыбалось стать подопытным кроликом. Он глянул на висящие возле двери вещи. — А это что, костюм? Я же просил черные.

— Извини, что было согласовано, то костюмерша и приготовила. Наверное, это Слава… Вячеслав Михайлович, — поправился Кацман. — Наверное, это он ей сказать забыл. Но теперь уже поздно. Полчаса осталось. И вообще, если раньше нормально было, то и сейчас сойдет. Или ты, может, помнишь, что и как тебе раньше делали? — резонно поинтересовался новоявленный гример. — А я, почитай, три года с тобой по гастролям мотаюсь. Насмотрелся. А грима тебе почти и не надо. Только вот волосы чуть-чуть подправим, и все, — он сноровисто перебрал лежащие на столике инструменты, тюбики и баночки. — Вот… это, потом, значит… это. Тушь — чтобы немного глаза поярче сделать, помада специальная.

Заметив недоумение на лице Андрея, Кацман весело рассмеялся: — Да не трусь ты. Никто тебя в голубого превращать не собирается. Так все делают. И на сцене и на телевидении. Представь, если с первого ряда еще что-то видно, то в тридцатом ряду они что увидят? Пятно вместо лица. Вот то-то… Зритель хочет своего кумира во всей красе рассмотреть. Будь уж любезен, потерпи.

— Тогда, может, все-таки гримершу дождаться? — никак не мог взять в толк Андрей.

— Тебе еще порядок песен повторить нужно. Жесты вспомнить. Лучше еще раз прошлый концерт просмотри, чем спорить.

— Да помню я все, — отмахнулся Андрей. — Если уж на то пошло, то там и запоминать-то нечего. Розы-слезы… Кровь-любовь. Кто только эту дичь сочинял?

— Кто надо, тот и сочинял, — отрезал Кацман, колдуя над головой своей жертвы. — Сиди тихо, а то ухо отрежу.

Негромко зажужжала машинка.

— Ох… — едва не взвыл Андрей, увидев, что Кацман недрогнувшей рукой проделал в его волосах изрядную плешь. — Вы чего?

— Нормально, нормально… — продолжая свои манипуляции, успокоил тот. — Парик оденешь. Парик. Понял? Ты ж всегда в нем выступал.

— А это… — Андрей тронул клок волос. — Откуда тогда это?

— Обрасти успел, — ничуть не смутился кауфер-любитель. — Обрастаешь быстро.

Странно, похоже, он совершенно не озаботился правдоподобием аргументов.

Андрей с сомнением поглядел на себя в зеркало. — Ну, вам виднее, — вздохнул он. — Что за парик хоть?

— Нормальный парик, — Семен Яковлевич стряхнул с Андрюхиного плеча остриженные волосы. — Сейчас примеришь.

— Картина маслом, — не удержался от возгласа Андрей, когда рассмотрел себя в новом обличье.

— А знаете что… — он встал и медленно стянул с остриженной почти под ноль головы несуразный, всклокоченный паричок. — Шли бы вы все. Я, конечно, память потерял, но мозги-то остались. — Что за цирк вы тут устроили?

Андрей вынул торчащий из чехла ноутбук и включил: — Здесь у меня что?

— Да ты сядь, успокойся, — похоже, что неожиданная выходка Андрея застала Кацмана врасплох. — Ну… а как же теперь быть?