Глеб Исаев - Двойник

Андрей пожал плечами и виновато развел руки в стороны, обращаясь к спрятавшемуся в темноте кулис Кацману.

Однако уже через секунду Андрей и думать забыл про невольную оплошность. Грохнули, едва не взорвав перепонки, ударные, взвыла гитара, закрутилась электронная вязь звуков синтезатора.

"Раз, два, три", — начал отсчет Андрей, который твердо запомнил, что вступать должен именно на четвертом такте. Выждал и рванул руку с микрофоном к губам, пародируя свою нелепую позу на прошлом концерте.

А в следующее мгновение из динамиков донесся тот, старый, совсем не похожий на его нынешний, голос.

Хлопок, раздавшийся где-то в глубине кулис, за спиной музыкантов, наверное, не услышал никто в зале. А вот упавшую тишину сумели осознать все.

Она оглушила и подействовала на музыкантов, словно чугунная пита, придавившая, парализовавшая их.

В зале послышался шум разрозненных голосов, который вскоре сменился несмелыми, но с каждым мгновением все усиливающимися криками.

— Что случилось? — забыв на миг обо всем, растерянно произнес Андрей, глядя на маячащие в кулисах фигуры. Голос его, усиленный микрофоном, прозвучал неестественно громко.

Наконец край занавеса качнулся, из сумрака, двигаясь отчего-то боком, появилась прежняя дама в бархате. Она сделала три нерешительных шага и приняла из рук Андрея ненужный ему теперь микрофон:

— Простите! По техническим причинам концерт продолжаться не может. Вышел из строя распределительный щит электропитания музыкальных инструментов. Просим вас проявить понимание и…

Тот свист и крики, которые слышал Андрей перед началом концерта, нельзя было даже сравнить с той лавиной рева, что обрушилась на него сейчас.

— Андрей!!! Андрей!!! Андрей!!! — слились в настойчивое скандирование крики.

— Жулики!!! Козлы!!! — вдруг истошно проорал кто-то из первых рядов.

Андрей бросил взгляд на музыкантов, надеясь получить хоть какую-то поддержку. Однако его помощники неведомым образом испарились со сцены, оставив одиноко лежать свои инструменты.

И тут откуда-то из темноты на сцену упала пустая бутылка из-под пива. Она глухо стукнулась о настил и покатилась по неровным доскам.

"Еще мгновение и будет поздно", — с пугающей ясностью понял Андрей. Выдернул микрофон из рук онемевшей ведущей, быстро шагнул вперед.

— Друзья! Это не наша, это ваша аппаратура, — произнес он, смело глядя в зал. — Выходит, что козлы-то местные… — он усмехнулся, покрутил в пальцах инструмент: — Мой-то как надо… пашет.

— Ну так и пой тогда! — темнота скрыла лицо кричавшего. — Ты ж певец, Андрюша? Или может, и вправду болтают, что ты без фанеры ноль?

— А как ты этот… "Мозаичный сон" без инструментального сопровождения представляешь? — сам удивляясь своему спокойствию, поинтересовался Андрей.

— Выходит… правда? — это прозвучал уже девичий голосок из другого конца зала.

Андрей на мгновение задумался, повернулся к кулисам и заметил очумело размахивающего руками продюсера.

Вячеслав Михайлович умоляюще сложил ладони и показал на часы. Затем растопырил пальцы.

— Пятнадцать минут, — понял Андрей немую просьбу. Он поискал взглядом толстенькую фигурку Кацмана и решительно тряхнул головой.

— Ну что ж, вы правы, — произнес он в микрофон. — Деньги плачены, и я обязан их отработать. Однако, поскольку те песни, которые я собирался спеть, исполнять без соответствующего аккомпанемента нет смысла, я спою вам другие. Свои любимые. А тем временем, возможно, ваши специалисты сумеют устранить неисправность.

Андрей спокойно, словно и не находился под прицелом тысяч взглядов, прошел к оставленной музыкантами гитаре.

— Первая песня посвящается моим друзьям, — произнес он, настроив микрофон. Сказал он это настолько естественно и бездумно, словно произносил уже не один десяток раз.

Осторожно тронул струны, пробежал пальцами по ладам и вдруг запел. Голос, прошедший через мощный микрофон и хороший усилитель, звучал на редкость чисто и искренне. Так бывает. От простых, незатейливых, вроде, слов и мелодии выступают вдруг невольные слезы, которые невозможно сдержать.

Песня звучала в полной тишине, слышался лишь только скрип прижатых ладов, да звон звучащих в унисон аккордов.

О чем была песня? А вряд ли те, кто слышали ее, могли сразу сказать, о чем она. Но то, что она дошла до каждого, было несомненно.

Андрей допел последний куплет, прижал лады и с некоторой опаской взглянул в зал.

Недолгая, но такая трудная для него пауза вдруг взорвалась. Хлопали все. И что самое странное, овацию не прерывали ни свист, ни топтания, которыми нынешняя молодежь привыкла выражать свои чувства.

— Понравилось? — спросил Андрей с легким удивлением. Осторожно глянул в сторону кулис и начал играть вступление к новой песне. И вновь зазвучал его голос. Зал вновь замер.

— Что? Что делать?! — прокричал за кулисами, картинно заламывая руки, Кацман, вынырнувший откуда-то из подсобки. — Сволочь… Я сам его…

— Заткнись, придурок, — отрезал продюсер, не отрывая глаз от сцены. Но вдруг отмер и поманил к себе плюгавого мужичка с наушниками на шее: — Ну что там?

— Кирдык там, — уныло протянул звукооператор. — Можно сворачивать лавочку. Это не лечится. Знающий человек нагадил.

— Ладно… ладно, потом, — отчего-то почти не расстроился Вячеслав Михайлович. — А ты сейчас возьми аппарат, да быстренько закатай это на диск. Да! Его выступление. Быстро. И постарайся!

Оператор глянул на сцену, презрительно скривил губы, но прислушался, удивленно дернул бровями и, уже не задавая вопросов, потрусил к своему пульту.

К громадному удивлению Андрея, публика, которой вместо обещанного шоу пришлось довольствоваться сольным, почти бардовским, концертом, тем не менее, судя по аплодисментам и восторженным выкрикам, осталась им совершенно довольна.

Добил его громадный букет алых роз, который преподнесла ему симпатичная девчонка, сидевшая в первом ряду.

А вот что оказалось вовсе не каплей, а вполне ощутимым ковшом дегтя, так это реакция Семена Яковлевича. Перепачканный в пыли Кацман с зажатой в руке бутылкой злополучной минералки орал так, что Андрею даже стало немного страшно. Сраженный мгновенным перевоплощением добродушного толстяка в разъяренного монстра, он даже не пытался объяснить, что все случилось совершенно нечаянно, и что никакому спонсору наверняка не нужен скандал на концерте. Впрочем, и это тоже стало неожиданностью, спас растерянного Андрея от наскоков рассвирепевшего администратора не кто иной, как продюсер. Вячеслав Михайлович решительно вклинился между ним и Кацманом.

Что он сказал финансовому директору, Андрей разобрать не сумел, однако для взбесившегося толстяка эти слова стали настоящим ушатом ледяной воды, разом охладившей весь его пыл.