Николай Немытов - Курганник

Тьма сгустилась или только показалось? Она так смотрела на потревоженный могильный дерн, скрывающий куклу, что окружающее для нее отстранилось прочь, перестало существовать.

— Окаянные духи, придайте мне силы, помогите и пособите мне, чтобы не было Елизавете ни в день житья, ни в ночь спанья, ни в час моготы, ни в полчаса терпежу.

Мир вокруг нее озлился: звезды трепетали от ненависти, отдаленные кресты скрипели, раскачиваясь в гнездах.

— Дело сделано, — выдохнула Люба, поднимаясь с колен.

Теперь надо было спешить в дом Зотова, чтобы увидеть прикосновение проклятия к ненавистной разлучнице.

Люба подняла лежащий у дороги велосипед — полночь близится, а пешком не так уж близко. С первого раза сесть в седло не получилось. От чарования дрожали колени, ноги срывались с педалей, а руль норовил вырваться из рук. И хорошо. Значит, выложилась, значит, получится, значит, поможет.

Она ждала, что Зотов в эту ночь пойдет опять к кургану, но он пошел в другую сторону. Зачем, курганник? Зачем тебе старый сад? Люба тут же поняла: вовсе не сад нужен был Макару. Сад позволит ему незамеченным пройти к помещичьей усадьбе и пробраться в подвал. Не зря же они с Волохой крутились у подвального окна с той стороны здания. Дурачок, видимо, что-то показал курганнику в подвале, что-то очень важное, и Макар спешил этой ночью забрать сокровище.

Вот и дружок городской прокрался за Зотовым следом. Ему-то что не спится? Да черт с ним! Главное — увидеть, что дух зачарованный сделает с Лизкой, а в подвал после сходим.

Призрак явился перед рассветом. Люба пряталась у сарая, недалеко от беседки, в которой спала сестра, и уже не ждала, что чарование получится.

Вот так бы войти и изуродовать ненавистную разлучницу, порезать ей лицо. Пусть Зотов смотрит на свою уродину, жалеет, что бросил красавицу Любу ради нее. А что? Ночь темная, глухая. Придавить Лизке нос и рот ладонью и покромсать личико ножичком. Ножей в кухне — любой выбирай на вкус. Брыкаться будет — по ногам-рукам полоснуть. Больше шрамов — страшнее уродка. Скула у нее уже со шрамом. Насильник ей вроде ножом угрожал. Брехуха! Сама небось под богатого решила подстелиться, да ему деревенская дурочка не понадобилась. Выгнал, что тебе шавку. Рыдала, цеплялась за мужика, вот он ей и врезал в сердцах. А может, даже брюхатая была? Точно! Аборт неудачно сделала, иначе у них с Макаром давно бы ребеночек был. Второй год вместе, а все никак.

Люба так замечталась, что едва не пропустила момент появления призрака. Тюлевый занавес мешал ей хорошо рассмотреть происходящее, поэтому девушка подошла ближе и спряталась за большой черешней.

Дух мертвой женщины виделся ей серым столбом, то ли парящим, то ли стоящим у изголовья кровати. Лизка тяжело вздохнула, заворочалась.

— Прости меня, девочка… — Не голос — шорох песка. Да это призрак говорит со спящей! — Прости… Я не могу иначе.

Дух невинной покойницы не мог сопротивляться злому чарованию, совершенному на могиле. Заклятием Люба принудила его к совершению порчи и теперь едва справлялась с нервной дрожью, прячась за стволом дерева. Но ей хватило сил пробраться к одному из восьми столбов, держащих крышу беседки, чуть отодвинуть тюль. Призрак склонился над Лизой, желая запечатлеть на ее губах мертвящий поцелуй.

В саду послышались быстрые шаги — кто-то бежал по дороге к дому. Дух покойницы вскрикнул, отшатнулся от ложа, непонимающе глядя на свои пальцы, которые вдруг стали рассыпаться прахом.

Люба успела отойти в тень сарая, когда в сад ворвался Зотов с ятаганом в руке. Застал бы на месте — зарубил бы за свою Лизку, не раздумывая. Он вихрем ворвался в беседку. Люба тенью прокралась следом. Желание увидеть финал пересилило страх быть пойманной.

Призрак уже почти растаял.

— Прости… — прошелестел его едва различимый голос.

Кузнец стоял посреди беседки, пораженный видением. Он шумно выдохнул, когда последнее облачко тлена поднялось к потолку и растворилось в утреннем сумраке. Ятаган с легким шелестом скользнул в ножны. Макар аккуратно приподнял подушку под головой спящей, двумя пальцами вытащил тяжелый нож и отбросил на пол, словно ядовитого паука. Булатный клинок гулко упал на доски. Люба дрогнула — на секунду показалось, что нож летит в нее.

Проклятье! Освященный клинок берег Лизку, пока курганник ходил в старую усадьбу. Булат принял на себя чарование, став носителем наговоренного зла. Не получилось — жаль. Ну и ладно. Люба присела, стараясь не шуметь, поспешила к распахнутой калитке, а там — в старый сад и к усадьбе.

По дороге она встретила городского дружка Макара. Тот, пыхтя и ругаясь, тащил коровий череп. Похоже, это все, что нашел Зотов в усадьбе, но Люба сгорала от любопытства: а вдруг курганник сокровище припрятал на потом? Ведь о подвале никто не знает, кроме него и дурака Волохи.

Часть подвала усадьбы занимал склад магазина, отделенный кирпичной кладкой. Часть пустовала с давних времен, потому девушка справедливо полагала, что найти тайник не составит труда. Единственное, чего не хватало Любе, — фонарика. На улице посветлело, небосвод обрел серо-жемчужный цвет, бело-желтая полоса пролегла на востоке, но в подвале, как сначала показалось Любе, было совершенно темно. Если Зотов не закрыл тайник, то найти его можно было на ощупь, однако глупо надеяться на такую грубую ошибку курганника.

Люба не сдавалась. Она подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и осторожно двинулась вдоль стены. Где же еще может быть тайник, если не в стене? В полу! Горячая кровь ударила в голову. Так и провалиться недолго. Пришлось ощупывать и землю под ногами.

Удача улыбнулась ей. Сперва девушка решила, что Макар оставил на месте входа горящую свечу, однако пламя оказалось синим, постоянно меняющим форму. У стены лежала куча дикого камня, а в небольшой яме чернел арочный проход, ведущий от дома в сторону сада. Над вершиной кучи и плясал язык синего огня. Пахло сыростью, землей и озоном. Воздух был так насыщен электричеством, что шевелились волосы. Люба коснулась головы рукой — голубые искры с треском посыпались на земляной пол. Она спустилась в яму и пошла по подземелью.

Дверь нараспашку. В подвале горит десяток синих «свечей», дрожащих на остриях предметов. На столе посреди подвала отпечаток — чистая поверхность. Значит, здесь лежал коровий череп. Странный этот Зотов: покрытые материей стеллажи не тронуты, а там могут быть более интересные вещи. Например, шкатулки с украшениями. Значит, хочет еще раз вернуться сюда, уверенный в том, что до него никто не позарится на сокровища. Как был наивным дурачком, так им и остался. Ну и ладно!

Люба приподняла бурую тряпку, покрытую нитями плесени. Край сломался, раскрошился в пальцах. Она попробовала еще раз — отломился кусок побольше, в свете фонаря блеснул желтый металл, покрытый зелено-голубыми натеками. Бронзовый кругляш удобно лег в ладонь. С одной стороны он был отшлифован, с другой — украшен завитушками, а в центре рисунка — обломанная петелька. Непонятная штучка. Брошь не брошь. Так себе цацка.