Николай Немытов - Курганник

Оказалось, крылья сандалий, как и крылья Лебединой Медузы, имели один и тот же рисунок пера, непостижимый для взгляда несведущего человека. Мало того, все платье красавицы горгоны было связано из такого пуха. Какую же чудную силу должно иметь одеяние! Персей почти не чувствовал его веса в руках, а материя, наверное, могла пройти сквозь кольцо с тонкого пальчика Андромеды.

— Отлично! — Афина вырвала платье из рук, злорадно хохотнув. — Очнись, герой! — Она бесцеремонно хлопнула Персея по плечу. — Сейчас эти утки улетят, и мы поговорим с гадиной… по душам.

Богиня пристально посмотрела ему в глаза.

— Не вздумай подвести меня, брат, — прошипела Паллада.

Даже сразу не поймешь, кто из них большая змея.

— Может, хватит? — угрюмо произнес герой. — Если я здесь, все сомнения отброшены. Меня ждет невеста.

Афина согласно кивнула:

— Хорошо, очень хорошо.

Тем временем пятеро Форкид, беззаботно смеясь, оделись и улетели, оставив прекраснейшую на берегу.

— Догонишь — расскажешь, кто он! Какой он! Откуда он! — кричали сестры, поднимаясь в небо. Все было воспринято как шутка пылкого поклонника. Афина вновь оказалась права: она рассчитывала именно на это.

Медуза осталась одна, вовсе не смущенная наготой, но немного расстроенная сложившимся положением. Она огляделась в поисках застенчивого воздыхателя.

— Где же ты? — позвала она, глядя прямо на Персея. — Выйди, покажись!

Герой невольно пригнулся ниже к земле, хотя понимал, что горгона не видит его.

Со злорадной усмешкой Паллада надела свой шлем, украшенный золотой фигурой совы с расправленными крыльями, как императоры надевают лавровый венец, подхватила крепкое копье с широким наконечником. Ивовые ветви сами распахнулись перед ней, и Афина выплыла на песчаный берег.

«Стерва!»… Плечи богини чуть дрогнули, будто она услышала мысли брата. У того даже дух перехватило, но Палладе было не до этого. Она мстила!

— Ты?! — удивилась горгона.

— Я! — Афина гордо вскинула подбородок.

— Что в этот раз? Отравленный наконечник копья, коварные чары, хитрый удар?

— К чему? — пожала плечами богиня. — Я смотрю, напиток с ядом забвения не подействовал. Коварство не помогает, хитрость бессильна. Осталось одно.

Левая бровь Медузы удивленно приподнялась.

— Поединок! — с вызовом крикнула Афина. — Честный поединок!

Медуза улыбнулась и вдруг рассмеялась; даже слезы выступили на глазах — так горгона задорно хохотала, прикрывая ладошкой рот.

Персей, сидящий в засаде, криво усмехнулся: честный поединок с Афиной? Действительно обхохочешься.

Пальцы Паллады, сжимающие древко копья, побелели, оружие стало медленно погружаться тупым концом в песок.

— Хватит! — Она словно гавкнула.

Медуза смахнула с ресниц слезы.

— Ах, прости. Что-то нашло.

Афина скрипнула зубами, перемалывая оскорбление:

— Приступим немедля!

— Как пожелаешь, — пожала нежными плечами горгона.

Паллада пошла по кругу, обходя соперницу слева, а Медуза словно погрузилась в глубокое раздумье. Ее глаза прикрылись длинными ресницами, умиротворенное лицо было обращено прямо к Персею.

«Красота незнаемая!»

Время потянулось долгими мгновениями, Персей замер, потрясенный красой девы. Он летел уничтожить жуткое чудовище с медными когтями, с телом, закованным в крепкую броню, чей единственный взгляд опустошал целые страны. И теперь…

Он почти рванулся, чтобы упасть на песок к ее ногам и признаться в своих страшных замыслах, но мир ожил, прекрасное тело грациозно изогнулось, пропуская мимо широкое жало копья из черной крепкой бронзы. В следующее мгновение началась такая круговерть, что герой порой не успевал осознать смысл действий.

Афина постоянно атаковала, напористо наступая на соперницу. Все, как учил отец Громовержец, не знающий или, скорее, не признающий поражений. Это разница — не знать и не признавать. Не знает поражений настоящий мастер боя. Даже само поражение он принимает как новый урок, шаг к совершенству. Не признавать — упрямо идти к цели, а цель — смерть противника, и чем она будет страшнее, тем лучше.

Медуза проваливала яростные атаки соперницы, уворачиваясь от ударов. Ей даже не приходилось бить Афину: горгона просто выставляла навстречу движению соперницы кулак, локоть, стопу, и Паллада натыкалась на эти препятствия, двигаясь по инерции собственного тела, едва успевала уклоняться от столкновения. В конце концов Медуза, в очередной раз пропустив дочь Зевса мимо себя, с разворота ударила ее ладонью между лопаток. Афина вскрикнула от неожиданности и упала в песок. Прекрасный шлем слетел с ее головы, темно-русые кудри рассыпались по плечам. Паллада медленно поднялась на ноги, ее тяжелый взгляд готов был испепелить соперницу, грудь тяжело вздымалась. Горгона, напротив, была само спокойствие.

— Достаточно? — поинтересовалась она.

— Нет, — прохрипела Афина. — Отсюда уйдет только одна из нас. Только одна.

Медуза огорченно вздохнула. Она стояла спиной к Персею и не заметила его появления из укрытия. Герой шел как на собственное заклание, автоматически переставляя ноги: глаза Паллады держали его лучше оков.

— На этот раз все кончится! — прокаркала богиня. — Все кончится, Андромеда!

«Андромеда… Не надо колебаться. Горгона — тварь… тварь!»

— Что? — растерялась титанида, но крепкая веревка не дала ей договорить. Петля легла на ее шею, резко дернула назад. Персей взвалил дергающееся тело на спину, потянув другой конец веревки через плечо.

— Смерть тебе, проклятая!!! — завопила Афина, безумными глазами глядя на муки соперницы.

Герой держал, пока бездыханное тело не повисло в петле.

«Все… Все… Что я наделал!!!»

Задушенная мешком упала к ногам Паллады. Афина захохотала во все горло. Подняв руки к небу, она стала кричать о свершившемся правосудии, о проклятии на головы титанов, о славе Олимпа. А герой стоял рядом, угрюмо глядя на мертвое тело, укрытое длинными золотыми волосами, словно птичьим крылом. Черная, непроглядная тьма заполнила его душу. Когда богиня велела ему отрезать голову горгоны, он безропотно выполнил приказ.

— Держи за волосы, — сказала Афина.

Она сбросила плащ с черной полированной поверхности щита, в котором отразилось еще совсем недавно такое прекрасное, а теперь перекошенное лицо с выпученными глазами и высунутым языком. В центре щита стало проявляться светлое пятно, в котором отпечаталось изображение ужасной головы с растрепанными золотыми волосами, перепачканными кровью. Покончив с этим, Паллада скинула платок с нагрудника из того же черного материала. Магическое действо повторилось.

— Прекрасно! — восхитилась Афина.

Персей оскалился в ответ, сердце убийцы окаменело, разум накрыла черная пелена злобы.