Роман Тюрин - Скрамасакс

— Не, в битве щитом по глазам получил, вот и ослеп, поэтому тёмный. А так, говорят, справедливый: смердов не обижает, с татарами вона воюет, — парнишка огорчённо вздохнул, — ну, как может, так и воюет. Недавно он басурманам Городец Мещёрский отдал, теперь град русский Касымом зовётся — в честь ихнего хана. В итоге: татары под боком, дружина Муромская невелика, а до Москвы три дня рысью…

Указав подбородком на вражеский лагерь, я уточнил:

— Этот Касим случайно не тот?

— Что ты!.. Что ты! У них Касимов, словно собак, — отводя взгляд в сторонку, торопливо произнёс собеседник.

"Темнит, что-то парнишка… хотя, с другой стороны, вот, не верю я, что этот татарин может быть ханом! В сотне с лишним вёрст от личного ханства, на враждебной ему территории, в глухом лесу, без свиты, и сам задаёт овёс лошадям?.. — Нет, такого попросту не бывает!.."

Прочь отбросив сомнения, я решительно хлопнул по коленям ладонями, поднялся и выдал:

— Ладно, пошли — посмотрим как там они…

Ночь вступила в права: на Ушне заголосили лягушки, в траве застрекотала мелкая нечисть, даже не скажешь, что на дворе хоть и ранняя, но уже осень. Луна, выйдя из облаков, осветила нам путь — красота.

Размышляя, с чего бы начать, сквозь кусты я рассматривал место будущей битвы: лесную тьму разрывало весёлое пламя костра, Гришка бодрствовал, видимо, был в карауле, Касим дрых.

"Блин! Была надежда, что оба воина на данный момент уже будут спать…"

Перебежками подошли ещё чуть поближе. В двадцати шагах от противника, отдав мальцу лук, обратным хватом сжав нож, пригибаясь, направился в гости. Парнишка, пока мы сидели, поведал сколь люта татарва — прямо зверьё, не иначе.

В голове полная ясность, ноль сомнений в верности действий. Впрочем, и ненависти не наблюдалось, я был абсолютно спокоен, а ведь людей убивать мне до сих пор не доводилось. Затаив дыхание, крадусь и размышляю: "Нечто странное со мной происходит, нечто странное — определённо…"

Когда до Гришки осталось не больше двух метров он, нечто почувствовав, резко вскочил, выхватил саблю, прыжком развернулся. В отблесках пламени сверкнул хищный оскал…

Дальнейшие события развивались стремительно, я почти не запомнил нюансов:

Звонкий удар сталью о сталь, в запястье резкая боль, наше оружие — сабля и нож, блеснув на прощанье, улетело во тьму. Рыча, мы вцепились друг в друга, споткнулись, рухнули, покатились к костру. Я точно попал в жернова, сопротивлялся, как мог. Косой сжал моё горло — в глазах потемнело. Смрад от не знающих пасту зубов страшным амбре нокаутировал мозг. Лихорадочно силясь освободиться, случайно наткнулся на рукоять Гришкиного поясного ножа, вытащил да с размаха всадил врагу прямо в шею. В лицо брызнуло тёплым, оппонент жалобно булькнул, ослабил захват, захрипел. Я, наконец-то, его опрокинув, перевернулся. Борьба продолжалась не больше минуты, мне же почудилось — целую вечность.

Итог: я на лежащем противнике конвульсивно вдыхаю столь желанный мне воздух, вынимаю клинок из податливой плоти, затравленно озираюсь. Жалобный хрип, кровь толчками вытекает из Гришки, тело соперника бьётся в конвульсиях, спустя десяток тягучих секунд он, наконец, затихает.

Просканировав обстановку, замечаю татарина: у него из глазницы торчит оперение, видимо, Касим отошёл в мир иной моментально. Счёт: два — ноль в нашу пользу.

Кони тревожно всхрапнули, подул ветерок, спросонья чирикнула какая-то птичка и тишина. Через миг, замолчавшие было, лягушки возобновили концерт, лес вновь зашумел привычной своей, размеренной жизнью — природу ничуть не взволновало произошедшее двойное убийство.

Я не испытал никаких сожалений, никакой рефлексии — как пописать сходил, вот и всё. Малец, несколько раз сосредоточенно пнул безжизненное тело Касима, сплюнул, подошёл к костерку и, плюхнувшись возле него на траву, обнял колени да уставился в пламя.

Присев на седло, я погрузился в анализ:

"Да… дела, вот и стал я убийцей. Подозреваю — покойник этот в активе моём будет тут не последний, ох-ох-ох… дикий мир — дикие нравы. В наличии шизофрении больше не верю, ну, хоть какая-то радость…"

Поразмышляв, таким образом, где-то с минуту, я встал и скомандовал:

— Хорош прохлаждаться, проверь как там кони, а я тут посмотрю, что к чему.

Жадный костёр, получив порцию хвороста, чавкая, захрустел, из сумрака ночи проступили детали: Касим с товарищем мирно лежали, лошади, переминаясь, стояли, вещи валялись, вроде бы всё.

"Стоп, а это что за херня?.."

На краешке светлого круга, освещённого пламенем, лежал объёмный мешок и слегка шевелился.

Подойдя, осторожно развязал горловину, отпрыгнул — мало ли что?

— Ни фига себе! — невольно вскрикнув, привлёк внимание спутника. Спустя миг, Аника был рядом.

В мешке находились волчата, трое, подросткового возраста, два тут же бросились в чащу, третий, полностью белый, никуда не спешил. Он, потешно повернув голову на бок, с явным любопытством во взгляде рассматривал нас.

— Что же, приятель, беги! — притопнув, звонко хлопнул в ладоши.

Не тут-то было. Хищник встал, неторопливо ко мне подошёл и сел возле ног. Не зная как реагировать, я элементарно впал в ступор.

Аника волчонка попытался погладить. Зверь грозно рыкнул. Парень, одёрнув ладонь, обиженно буркнул:

— Хм… не очень хотелось.

Я, сев на корточки, глянул волку в глаза:

— Ладно, не хочешь идти — оставайся. Если к утру не сбежишь — будем дружить. Ты, верно, голодный… — он отрицательно качнул подбородком.

— Как звать-то тебя? — волк пожал плечами.

Я машинально сам себе дал ответ: — Наверно никак… — и вдруг осознал: "Зверь меня понимает… мало того — отвечает. Нет! Быть такого не может! Наверняка, показалось…" — тряхнув головой, отогнал наважденье.

— Пожалуй, назову я тебя… — задумался.

— О! Точно! Беляш. А что? Очень даже подходит — белый, пушистый, и беляши, те, которые с мясом, как попробуешь сразу полюбишь — без вариантов.

Решив вопрос с именем, панибратски волчонка потрепал за ушами, тот заурчал, ну, прямо как кот.

— Давай-ка, герой, делом займёмся! — натешившись с хищником, обратился к мальчишке. — Обшмонай Касима, что с бою взял — то по праву твоё, мой же, Косой: "Местные шмотки весьма пригодятся, да и размер у нас с Гришкой похожий".

Мерзкое, скажу вам, занятие, однако, что делать? Для адаптации к новым реалиям надобен старт, оружие, кони и рухлядь, чем не капитал в средневековье.

Вот краткий список трофеев, что мне достались: сабелька в незатейливых ножнах из дерева, старая, но бритвенно острая и довольно холёная; поясной нож, запачканный кровью хозяина; копьё; круглый щит. Дальше по списку: обувь, одежда, кольчуга, шлем и приблуда, вроде, как для доспехов, что и к чему — потом разберёмся. В кожаном поясном кошеле массивный кусок серебра, грамм так на триста; ворох монет, тонких почти как фольга; и с десяток золотых самородков, размером в ноготь мизинца и меньше. Конь мышиной расцветки, на мой непритязательный взгляд, вполне симпатичный, сбруя, припасы.