Оксана Щербатая - Мой отчим - советский пенсионер

Мама постелила Марфе Ивановне в мансарде, но ушла она спать еще не скоро. Успокоившись несколько, она стала гораздо более приятной собеседницей, вовлекла нас всех в разговор о приморских городах, рассказала о Геленджике родном. И такой хорошей оказалась рассказчицей, что мне немедленно захотелось стать жительницей того благодатного местечка, рая на земле, каким предстал из её рассказа город. Современное название города происходит от адыгейского "хъулъыжъый" — "маленькое пастбище", "маленькая поляна". Также существуют версии от арабского "хеленж" — тополь, или тюркского "геленд-жик" — "белая невеста", где истина, — неведомо… Городок — древний, живут там все больше русские, украинцы, армяне и греки. Население — около пятидесяти тысяч человек, но летом население удваивается, если не утраивается. Есть в городе своя водичка целебная, есть два чудных мыса — Тонкий и Толстый… А рядышком — поселения курортные: Кабардинка, Прасковеевка, Дивноморское, Джанхот и другие…

Потом еще я рискнула спросить у Марфы Ивановны, чем это от неё пахнет, и тогда она вытащила из ридикюльчика флакон гранёный с золоченой крышкой, и подушила мне кожу на запястье, — якобы, здесь аромат дольше сохраняется, и поведала чарующую своей недоступностью сказку о доме моды "Живанши", его дивной одежде и прекраснейших духах, которые ей нравятся больше, чем та "Шанель N 5", за которой все так гоняются в ЦУМе и ГУМе в Москве… Я спросила:

— Неужели в Москве можно так запросто приобрести подобное чудо? И там на каждом углу дефицит продают импортный? Я только недавно начала модой интересоваться, плохо понимаю в вопросах "доставания" дефицитных вещей…

Улыбнулась Марфа Ивановна иронически, назвала меня "милой девочкой":

— Пойми, Зоя, такой товар и в Москве — дефицит. Просто в крупнейших универмагах столицы есть специализированные отделы по продаже импортных товаров по особым бумагам, по линии МИДа люди там отовариваются, по списку заранее заказанных из-за границы товаров.

Но есть одно неудобство: заказанную вещь нельзя поменять, даже если размер не подошел, — или бери, или отказывайся. Эти духи мне случайно достались: супруга некоего дипломата горько плакала на пролете лестницы в универмаге, подошла я к ней, утешить хотела. Оказывается, она ту самую "Шанель" модную заказывала, а ей прислали, по ошибке, вот эти… Она их, забрала, конечно, но запах ей не понравился совсем. Не на барахолку же ей нести духи! Тогда я и предложила горестной даме перекупить у неё духи в полтора раза дороже их отпускной цены, — она согласилась. Вот и вся история! Кстати, очень многие перекупщики дежурят дни напролёт у дверей тех специализированных отделов, сами пристают к выходящим с сумками людям с просьбами продать "импорт", не боятся даже и милиции, — спекулянтов в нашей советской стране не любят!.. Зато мне повезло с духами…

Спать Марфу Ивановну мама повела в начале одиннадцатого вечера. Перед тем, как пожелать нам спокойной ночи, пожилая женщина рассказала еще, что её дом — велик, в летнее время она сдаёт "дикарям" все сараюшки и подклети, и немало на том зарабатывает. Дружит с тамошним участковым, который закрывает глаза на её квартирантов и "левые" доходы, и помогает в том случае, если с кем-либо из жильцов возникают "неприятности": пьянка, неуплата и отказ "съезжать" и т. п. И будет просто замечательно, если мы к ней приедем на следующее лето отдыхать: родни у неё никакой нет, а мы для неё стали роднее родных теперь, "особенно Грушенька-спасительница"… Её дом станет нашим домом, и его двери всегда будут открыты для нас, как и её сердце благодарное…

Марфа Ивановна выражалась, ровно во французском или итальянском кино…

Когда мама повела гостью укладываться, отчим тихо спросил:

— Что думаешь о нашей временной постоялице, Зоя? Понравилась она тебе?

— Не знаю, дядя Семён, — ответила я неуверенно. — Она — милая, сердечная, и паспорт свой нам показала, так что обмана, скорее всего, в её словах нет. Однако, слишком она многословна, слишком обещаниями сыплет, словно ветер листьями…

— Вот именно, Зой: слишком! Все в ней несколько преувеличенно… Однако, духи — настоящие, можешь мне поверить! Знакомый мой некогда был связан с кем-то из посольских работников, и у жены его были подобные духи… Не хотелось бы мне оставлять её одну в нашем доме… Береженого Бог бережёт!

— Дядя Семён! Ты уверен, что вся наличность в доме надежно спрятана? — я чуть не заикалась, произнося эти слова. — Знаю, что у мамы есть свой тайник, о котором даже я не знаю, его никто не найдёт. Но… твои деньги хорошо припрятаны?

— О чем ты говоришь, Зоя? — отчим улыбнулся, но беспокойство в его глазах заплескалось, — верную я тему затронула. — Сама знаешь: пенсию ежемесячную я, как штык, отдаю милой твоей матушке… Но, конечно, есть у меня и малые накопления в наличности: всегда нужно иметь кое-что про запас… На какие шиши иначе вам, моим милым "девочкам", подарки дарить?… Завтра, если уйду куда, всё своё возьму с собой: не мебель же неподъемную этой Марфе у нас воровать…

На другой день мне не сиделось на месте: всё мыслишки колобродили в голове, беспокоили подозрениями. Из-за дяди Семёна с его аферами, я стала такой подозрительной: все вокруг мне кажутся обманщиками… В обед, не выдержав, я предупредила Валю с Полей, что мне срочно нужно отлучиться. Срочно! В поликлинику! Но там может быть очередь… поэтому, если чуть запоздаю по окончании обеденного перерыва, пусть прикроют меня перед Владленой Карповной, что-нибудь наплетут "замше", лишь бы не влетело. Но о поликлинике — молчок! Девчата, конечно, обещали выручить. Золотые у меня сослуживицы…

Помчалась я по нехоженым, после снегопада, тропинкам, искать ту улицу Егорлыкскую, о которой рассказала Марфа Ивановна, будто на ней проживал её любимый Пётр. Улицу долго искать не пришлось: хорошо город знаю, но как узнать о правдивости слов Марфы Ивановны? Придется народ опрашивать.

Постучала я в одну калитку, в другую, — никакого ответа, то ли дома нет, то ли не открывают чужим людям. Наконец, из одного дома, с авоськой в левой руке и клюкой в правой, вышла на улицу древняя старушка, лет за восемьдесят, но самостоятельная: явно собралась в магазин идти. Я — к ней, говорю:

— День добрый Вам, бабушка! С почты я, — лежит у нас на почте посылка на имя Петра Загорулько, сколько раз отправляем ему повторные извещения, но он все не приходит забирать своё добро. Послали меня лично его уведомить о необходимости получения посылки, иначе, как месяц закончится, нам её придется вернуть на почтовый адрес отправителя. Бабушка, будьте добреньки, подскажите, как найти дом Загорулько: вся улица снегом засыпана, номеров домов не видно, замерзаю совсем, но не могу найти его дом, и никто не открывает, не подсказывает…