Оксана Щербатая - Мой отчим - советский пенсионер

Особенно много народу пошло после пяти вечера, когда уж стемнело. Люди с работы, видно, возвращались, и все, забегая на несколько минут на почту, оставались надолго, увлекшись увлекательным процессом выбора открыток… Так что пришлось мне работать непрерывно и старательно, как тому "медвежонку"…

Выходя с работы вечером, вновь наткнулась на парня, встреченного мною после обеда. Чудеса, да и только! Оказывается, он именно меня здесь и поджидал: решил навязаться в ухажеры. Пришлось вежливо парнишке объяснить, что, во-первых, у меня есть "парень", а во-вторых, люблю только высоких! Лучше резко осадить сразу, чем подавать обманчивую надежду… Только парень оказался не промах:

— Что же Вы, Зоя, простым народом брезговать начали? С простым шофёром вам общаться приятно, а с демобилизованным солдатом, — слабо?

И еще фразу добавил, неприличную, типа того, не все равно ли мне, с кем… Вот я разозлилась на такое наглое поведение!.. И потом: откуда этот нахал узнал моё имя? Он, что, специально сведения обо мне собирал у наших сотрудниц? Как это я его вечером не увидела на почте?… Работы много было, — головы не поднимала…

— Сорока на хвосте принесла, — ответил юный недоросль, непонятно, зачем ко мне прицепившийся, когда я на полголовы его выше… — Вот вы какая, Зоя: горделивая и самовлюбленная! А показались мне простой на первый взгляд…

Словом, едва я от молодого человека, представившегося Максимом, сбежала, как сразу почувствовала несказанное облегчение… Удивительно: к одним людям симпатия возникает спонтанно, за считанные секунды, к другим — антипатия столь же быстро родится. К третьим мы никаких чувств не испытываем… Как к стене…

Примчалась домой, а тут Марфа Ивановна "кошеварит", словно на целый полк… Накормила она нас ватрушками, пирожками, печеными и жареными, — очень вкусной мне её стряпня показалась… Удивительно: и маникюр шикарный не пожалела! В тот момент Марфа Ивановна показалась мне такой славной, доброй! Чуть позже, часу в восьмом вечера, соседка Катька "за солью" прибежала, — повод нашла, так Марфа Ивановна и её приголубила, пожалела. За ужином инициатива в разговоре исходила так же в основном от гостьи: вначале она рассказывала о своём героическом прошлом, как на Курской дуге, в "передвижке", — то есть передвижном, мобильном госпитале, — раненых спасала от смерти неминуемой. Причем о себе и своих личных геройствах почти не упоминала, в отличие от многих фронтовиков, но хвалила мужество русских врачей и, особенно, санитарок, — большинство из которых являлись совсем молодыми девушками в военные годы:

— Представьте себе, друзья мои, — Марфа Ивановна нас почему-то именно так называла, — отчим еще на ушко мне пояснил с усмешкой, что так ФДР, — то есть Рузвельт, — любил всех вокруг именовать, — тащит на себе такое дитя, с бараньим, пардон, весом, — здоровенного детину, а он повиснет на ней всей тяжестью и считает, что она — орловский тяжеловоз. Это, Зоечка, порода такая опрощенная: есть рысаки орловские, есть тяжеловозы, — то есть крупняги некондиционные, на них только сани возить… Наслышана о любви твоей к лошадушкам… Ох, и любила сама я в детстве коней и езду верховую, особенно мне на иноходце скакать нравилось, — интересная переступь копыт… Ты когда-нибудь каталась на жеребце-иноходце?

— Нет, — ответила я, удивляясь перескоку мыслей веселой пожилой дамы. — И где же Вы, Марфа Ивановна, на коне катались? Неужели в своём Геленджике?

— Да Бог с тобой! — Марфа Ивановна вздохнула протяжно, — то было еще в другой жизни, в которой всё у меня было… То есть не у меня, конечно, но у родителей… Но эта тема не слишком интересна… Отвлеклась я, однако. Что хочу сказать? Если бы не мужество и героизм наших девочек-санитарок, — многих ныне здравствующих фронтовиков на свете бы не было! Но мало кто славит девчат-спасительниц, тех, которые в боях никого не убили, а лишь жизни спасали. Неправильный подход у государства: им, этим девочкам, нужно бы не менее медалей давать за то, что сынов России спасали. А уж хирурги русские — это вообще ангелы на земле божьей…

— Марфа Ивановна, — спрашиваю, — Вы, что же, верующая? Бога часто поминаете…

— Зоечка, но что есть атеизм и что такое вера? Ответить по-простому ты сможешь ли в ответ? Воспитали меня в традициях православия, но в детстве не задумывалась о том, каков он, — Бог-создатель, творец, на что он похож, и на каких небесах живёт? Детям свойственно слепо верить в то, что им говорят взрослые. Разумеется, не думаю, что то высшее существо, что создало мир, похоже во всём на человека благородного и прекрасного и напоминает внешне, допустим, Семёна Васильевича… Шучу, хозяин ласковый… Но мир создан столь разумно и разно, что и мысли во мне не возникает о невероятной случайности слепой природы, благодаря которой возникла к жизни вся наша светло-прекрасная Вселенная. Думаю, без высшего существа тут не обошлось, но, возможно, то существо не есть персонификация некоего сверхчеловека, — возможно, наш Бог — сам кроха-экспериментатор, сам часть иной Вселенной, несоизмеримо большей и иерархически сложнее устроенной, нежели наша…

Тут отчим вступил в беседу с гостьей, да так-то горячо оспаривая высказанные дамой "идеалистические идеи", и понеслось-поехало, — такая философская дискуссия развернулась, отчим начал фамилиями Канта и Гегеля сыпать, но Марфа Ивановна не отличалась склонностью отстаивать истину в споре: она мило улыбнулась, и отступила, фигурально выражаясь, с поля боя — назад пятками:

— Я, батенька, сама — баба тёмная, умею только шить тела да кромсать. Просто в тридцатые годы был мой муж человеком, подающим надежды немалые, и стать бы ему академиком, когда не друг любимый, — Иудушка местного значения.

Словом, пришлось мне тогда из Москвы-столицы возвернуться к матушке, жившей в Геленджике тогда, — работала в местной больничке, там меня и застало начало войны, оттуда и на фронт ушла… Все идеи, что высказала, — не мои, но супруга… Извините, не хотелось бы продолжать этот спор. Так на чем остановилась? Ах да, о роли хирургов еще стоит упомянуть в великой войне. Хирург фронтовой — это работа адова: страшная, мерзкая, отвратная, но богоугодная, пусть неблагодарная… Сейчас многие хирурги опошлились, стали, слыхивала, в благодарность за спасённую жизнь деньги и подарки брать, но так не должно быть: хирург — он священник от скальпеля, ему бог дал право и возможность жизнь человеку продлить, не должно тут быть никакой меркантильности и мыслей о наживе.

Вот великий наш Пирогов, дай Бог ему светлую память, — тот был от Бога хирург, — герой! Как он себя на Кавказе проявил!.. А в годы Крымской войны был главным хирургом в Севастополе осажденном… Именно он и есть основоположник отечественной военно-полевой хирургии. Он первым применил метод эфирного наркоза, научил оперировать с минимальными потерями. Однако же, когда Николай Иванович рассказал Александру II об основных проблемах в русской армии, особливо связанных с медициной, — царь не вник, а Пирогова вскоре в отставку отправили без права на получение пенсии, — это после всех его подвигов во имя жизни в Севастополе! Такова она, власть, — к слову придирается, не ищет, где глубина и правда… Однако, после его приглашали как хирурга еще к участию в русско-турецкой войне, и он, уже старенький, поехал спасать солдатиков, и лечил не только наших, но и болгарских воинов-освободителей. А умер в 1881 нелепо: от осложнений, вызванных неудачным удалением зуба, — всех спасал, но его не спасли. Бог ему и на старости лет ниспослал испытание… Захоронен был в деревне Вишня близ Винницы, забальмирован и лежал в мавзолее, который еще называют "церковь-некрополь". Жаль, во время войны тело великого врача было повреждено…