Оксана Щербатая - Мой отчим - советский пенсионер

Перекусили на скорую руку в случайной кулинарии: по два беляша и кофе. Захотелось попробовать обычной еды московского "общепита". Беляши были вполне свежими, и начинка — хороша, но кофе — не очень, мягко говоря.

Прошлись по Красной площади. Повосторгались, по традиции, Кремлём, — и в ЦУМ. Назад, в "Москву" вернулись нагруженные ворохами покупок, — от бесконечных тканевых сумок и плетеных авосек руки отваливались. Много чего купили! Мне, например, несколько костюмов удалось приобрести, — большая удача, учитывая мой высокий, для женщины, рост и полудетскую худобу. Мама хотела, чтобы я взяла зеленый костюм, — под цвет глаз, но отчим настоял, и мы купили два одинаковых костюма: зеленый и кремово-белый, маркий, — но смотрелся дивно в примерочной, прекрасно сочетаясь с моей русо-рыжей косой. Теперь я чувствовала себя почти богатой… Отчим углядел в отделе бижутерии бусы, и купил маме нить модных бус из разных поделочных камней, чтобы под разные цвета одежды подходили, мне взял малахитовые, из граненых продолговатых бусин. Еще шапочку прикупили: "боярочку-менингитку", кремового цвета, из нежнейшей норки. И бежевые кожаные сапожки, которые мне показались лишними в гардеробе, но привыкла уже доверять вкусу отчима.

Вечером нарядились: мама в красное платье полудлинное, с расклешенной юбкой, приталенное, делавшее ее выше ростом; отчим — в серый приличный скромный костюм, я — в новенький зеленый костюм, с юбкой до середины икры. Представляю, какой длинной "шваброй" выглядела я со стороны в такой юбке…

Одевать теплую одежду не пришлось: всего лишь спустились вниз, в ресторан "Москва". Заказали шашлык из телятины, жареной на мангале, картофель печёный, салат из свежих овощей, маслины, красное полусладкое вино молдавское, отчим попросил маленький графинчик "Беловежской пущи", — излюбленного напитка Никиты Сергеевича. Я тоже попробовала, из храбрости, огненного напитка, закашлялась, рассмешив взрослых. Тогда отчим попросил принести мне ликер "Шартрёз". Заказал, почему-то, целую бутылку. Я спросила, зачем мне столько, но он не ответил, продолжая увлеченно беседовать с мамой. Разговаривая, он глазами блуждал по всему огромному залу ресторана. Его поведение показалось странным. Но объяснение вскоре нашлось: неожиданно дядя Семён выскочил из-за столика и подбежал к элегантной даме в черном платье, показавшейся в дверях ресторана. Почти расшаркался пред незнакомкой. Затем подвел её к нам с мамой, представил:

— Девочки! Позвольте рекомендовать вам давнюю знакомую, Симону Яковлевну Ройзман, преподавателя Московского университета с кафедры романно-германской филологии, специалиста по французскому и старофранцузскому языку. Она любезно согласилась принять приглашение и отужинать с нами.

Похоже, мама рассердилась, и ее возмущение мне было вполне понятно: как мог дядя Семен, ни о чем не предупредив, приглашать на наш первый ужин в столице неизвестную даму? Кто она такая? Мы просто терялись в догадках.

Дама вела себя раскованно, очевидно, привыкла по ресторанам ходить. Увидев бутылку "Шартрёза", радостно всплеснула сухонькими старыми ручками, увидев которые, я тут же поняла, что мама не должна ревновать к этой даме, — судя по коже рук, лет ей не менее семидесяти, хотя и держится молодцом. Слышала, тут в Москве многие женщины омолаживают лицо путем подтяжки кожи за ушами, — например, к такой процедуре всенародно любимая артистка Любовь Орлова не раз прибегала…

— Ой! Шартрёз! Какая прелесть! — казалось, радость престарелой красавицы не знает границ. — Семён Васильевич, вы — кудесник, как в воду смотрели: заказали мой любимый напиток. Любите вы этот ликёр? Как нет? И вы, Аграфена Васильевна, тоже от ликёра отказываетесь? Право же, зря, это — истинно дамский напиток, и он стоит внимания, как Париж — мессы… Помните такое выражение?

— И всё равно его убил Равальяк, — ляпнула я, не подумав. — И месса не спасла.

— Какая милая у Вас, Семен Васильевич, девочка… Образованная… До чего приятно иметь дело с детьми, которые знают чуть больше, чем даты проведения съездов партии и партконференций… Но таких — мало… У меня уже складывается хорошее впечатление о вашей дочери: никаких рекомендаций не надобно, порода видна сразу.

Рада, дорогая Зоечка, что вы наслышаны о славном весельчаке Генрихе, — с такими королями нескучно было жить… Очаровательное было времечко…

— Да уж! — говорю. — Куда как очаровательное: тьму народа перерезали в Варфоломеевскую ночь. Что же хорошего в таком изуверстве религиозном?

— Зоенька, вы полагаете, количество погибших в 1572 можно сравнить с жертвами нашей Гражданской войны? Ах, простите, вы не жили в начале века, девочка, зачем же я вас так сразу стращаю нашими временами… Вернёмся лучше к "Шартрёзу": описание сего благословенного ликёра, "эликсира долголетия", в далёком 1605 году, передал монахам-картезианцам монастыря Гранд-Шартрёз французский маршал Франсуа д, Эстре. Налейте-ка мне еще рюмочку, Семён Васильевич, пожалуйста… Но рецепт ликера был непомерно сложен, и лишь в восемнадцатом веке монах-аптекарь Жером Мобек стал производить ликёр в лечебных целях, в малых количествах, и наладил его продажу в Гренобле и Шамбери. Этот целебный эликсир назывался "Elixir Vegetal de la Grande Chartreuse". Какая прелесть…

— "Растительный эликсир Гранд-Шартрёз", — пробормотала я автоматически. Мне показалось невежливым, что дама бубнит по-французски себе под нос, тогда как мама языка галантности и моды совершенно не знает.

— Ребёнок знает Язык? — дама, словно не замечая меня, обратилась взоромк "старшим". — Она, полагаю, учила французский в школе?

— Вовсе нет, — гордо улыбнулась мама. — В тех школах, в которых довелось обучаться Зое, преподавали лишь один язык, — немецкий. Поэтому в аттестате у Зои стоит пятерка по немецкому. Французский же Зоя изучала вместе с моей матерью, женщиной широких познаний и большой судьбы…

— Очень хорошо! — Симона Яковлевна словно чему-то обрадовалась. — Задача моя упрощается, ежели девочка прилично двумя языками владеет. Ну, немецкий ее мне не интересен: не люблю этот варварский язык сыновей Рейна, а вот что-нибудь по-французски, деточка, не могли бы вы произнести? Буквально, несколько фраз, — и не тушуйтесь: знаю, что без подготовки — трудно. Понимаете, мне нужно определить, к чему направлены ваши способности: ведь именно в этом и состояла, думаю, просьба Семёна Васильевича? Не так ли? Вы же хотите учиться в ВУЗе, Зоенька?

У мамы лицо странно вытянулось, и тут же выражение его переменилось: если последний час она сидела, как на иголках, нервничала и без конца прическу поправляла, то сейчас вдруг заулыбалась, на дядю Семёна посмотрела с благодарностью. Мама поняла, зачем отчим эту странную тетку пригласил: чтобы меня ей показать. Оказывается, у него далеко идущие планы в отношении моей будущности. Удивляюсь я маме: сколько лет одна прожила, а теперь так красиво дядю Семёна ревнует, словно девушка молоденькая. Чувства у них…