Юрий Семецкий - Poor men's judge [СИ]

Умников, рассчитывающих на армию, как трамплин, стало существенно меньше. Престижные вузы в большинстве своем, просто-напросто коммерциализировались. Популярность военных учебных заведений также сильно упала, и в них стало возможно поступить и так. Если в голову вдруг вступит такая блажь…

Таким образом, в описываемой реальности типичный солдатик срочной службы — это несчастный, считающий дни до дембеля. Однако, ввиду молодости и присущей этому возрасту особенностям, замученный солдатик чаще всего смотрел на будущее с оптимизмом, был способен и на искреннее самопожертвование, и на любовь к Родине. И товарища ценою собственной жизни всегда был готов выручить. На чем власть в любые времена, собственно, и выезжала.

Военнослужащие срочной службы из всех описываемых категорий лично мне наиболее симпатичны. Несмотря на молодость и склонность к небезопасным шалостям, перманентное желание выпить, закусить и сбежать к девкам, это единственная, наиболее полно сохраняющая признаки человека разумного, категория военнослужащих.

По словам начальствующего состава, любой солдатик обладает уникальным видовым признаком: куда его ни целуй, везде окажется задница. Таким образом, оные начальники пытаются оправдать свой садизм и полное неумение работать с личным составом.

На самом деле, в любые времена и в любой реальности, русский солдат — Главная Опора Державы. Не более, но и не менее.

Категория сверхсрочников в веках и реальностях неизменна, как их ни называй. Хоть старшинами, хоть прапорщиками. Хоть лычки на них вешай, хоть звездочки на погон без просвета.

Как оно исстари повелось, сверхсрочниками становятся несчастные, просто не видящие себя в гражданской жизни, не способные и не желающие работать. Зато привыкшие сытно кушать и при любом случае стянуть все, что не прибито гвоздями. Отдельные высококлассные специалисты, встречающиеся у связистов, саперов, военных строителей были настолько малочисленны, что лишь подтверждало правило.

Типичный прапор в описываемой реальности — это никчемная, плохо образованная, вороватая скотина. Собой рисковать способен только под дулами пулеметов заградотряда, циничен, склонен к наушничеству и предательству. Подлости и воровство оправдывает тем, что жить как-то надо, а оклад маленький. Лукавит, стервец. У старых прапоров получается со всеми надбавками на уровне ротного…

Рядовые ласково называют своих бывших товарищей, развившихся в сверхсрочников, «кусками», «сундуками» и другими, значительно более неблагозвучными, но вполне оправданными прозвищами.

По большей части, прапорщики тайно ненавидит молодых офицеров. Особенно, пришедших с гражданки, так как считает, что им вообще погоны достались незаслуженно. Кстати говоря, здесь они очень близки к истине.

Мечтают, но бессильны стать офицерами сами, поскольку тупы и к обучению малопригодны. Немногочисленные исключения, как мы уже говорили, лишь подтверждают.

Общий вывод: сия категория вояк в мирное время бесполезна или вредна, в военное подлежит профилактическому расстрелу и замене на толковых сержантов-срочников.

Офицеры, категория особая, потому как там — всякой твари по паре. Кто у нас только не становится офицером… Попробуем начать рассказ о них так: Дорогой читатель! Если вдруг тебе случалось «стоять под знаменами», то ты, наверное, помнишь, о чем говорят офицеры в курилке. Особенно, кадровые. Ничто так не помогает понять людей, как разговоры в курилке!

Если кому служить не пришлось, то, пожалуй, раскрою страшную военную тайну: офицеры в курилке любят говорить о пенсии. Тема эта раскрывается перед неподготовленным слушателем в полном объеме и огромном многообразии деталей. Регулярно отравляя легкие никотином, начинаешь понимать правила пенсионного летоисчисления. Забивая бронхи смолой, учишься различать календарную выслугу от льготной. Выхаркивая в утреннем кашле отмершие альвеолы, заодно изучаешь положения о надбавках.

Принимаешь активное участие в решении животрепещущей проблемы: стоит ли становиться старшим офицером? Младшие-то уходят на пенсию в сорок лет!

Сочувствуешь носителям папах, что невозможно добиться правды, и получить по выходу в запас гектар пахотной земли строго там где призывался в ряды, а также коня и шашку, как это написано в никем не отмененном постановлении РВСР. Правда, обидно? Особенно тем, кто призывался, например, из Москвы. Аллах с ним, с конем. И шашкой, скрепя сердце, тоже пожертвовать можно… Черт с ним, шашка — это всего лишь скверно заточенная кривая железка. Но вот гектар пахотной земли где-нибудь на проспекте Вернадского — от такого подарка судьбы ни один полковник бы не отказался!

Самое ужасное в том, что в обсуждениях неминуемой пенсии особенно активно участвуют безусые лейтенанты. Им бы подметки из-под Фортуны на ходу рвать надо, стремиться овладеть профессией, карьеру сделать.

Но нет, не тут-то было. Типичный выпускник военного училища уже успел изучить систему изнутри, а потому спокоен, хладнокровен и совершенно не намерен рвать задницу за тень морковки. Он твердо знает, что даже при самом плохом раскладе майором его сделают просто из вредности. По стандарту — уйдет подполковником. Причем вполне возможно, что вторую звезду дадут под увольнение из рядов.

Для того, чтобы расти выше, знает любой лейтенант, нужна соответствующая поддержка. Причем, когда эта самая поддержка есть, можно особо не рваться в облака, и не являть миру чудеса распорядительности, компетентности и героизма. Достаточно воздерживаться от особо гнусных проступков, и получишь все, что причитается.

Вот и выходит, что офицер мирного времени — это неплохо оплачиваемый (не иначе как в расчете на будущие подвиги), патологический лентяй. Боевой офицер, особенно из тех счастливчиков, кто уцелел в переплетах, по большей части становится отчаянным перестраховщиком. Ибо, до него наконец доходит: ради чего рваться-то?

Инициативные офицеры — великая редкость. Шанс сделать карьеру, обойдя чьих-то протеже, реально мал.

Но все-таки, есть и такие чудаки, кто думает: если ничего не делать, ничего и не получишь. Живется таким ребятам ох, как несладко. Многие не выдерживают многолетнего бесплодного напряжения, и становятся как все. Единицы пашут с первого до последнего дня службы.

На этих немногих и солдатах, которым повезло с ними служить — держится армия.

Каждый раз, как только начинается война, страна и армия вновь и вновь оказываются к ней не готовы. Кадровую армию выбивают. Потом приходят высокомотивированные, средних лет мужички самых что ни на есть мирных профессий. И вновь спасают страну.