Юрий Семецкий - Poor men's judge [СИ]

— Да что же он такого говорил, чтобы начпо лично приперся в батальон ни свет, ни заря и орал как белуга полутра?!

— Я ж объяснял, речь шла о том, что с баранами случается, и как таким не стать. Наглядно и доходчиво, аж до печенок пробивало. Наверное, как-то неправильно вышло, не по-казенному лейтенант говорил.

— Если стуканули, то видать, круто к ветру брал.

— Круто, конечно, да только все — правда. Кто слышал, до сих пор в шоке.

— Сожрут его политотдельские, — сделал логичный вывод солдатик.

— Не знаю, — ответил Шулаев. — Но что пытаться будут, уверен. И прими совет: не называй лейтенанта пиджаком, пацаны обижаться станут.

— Прапорщики, встать! Офицеры — остаться! — скомандовал начальник штаба под конец еженедельного совещания.

Так происходило всегда, так в армии будет и впредь. Нарушать субординацию не положено. Не стоит подчиненным видеть, как начальство дерет младших командиров.

Потом из зала выставят командиров рот, и все повторится. Все как всегда…

Заместитель командира части по воспитательной работе, в просторечии, начпо, сегодня все-таки умудрился повеселить военных. Привыкнув к полному безгласию подчиненных, он решил устроить показательную порку одного наглого лейтенанта прямо на совещании.

— Лейтенант Вояр!

— Я! — вставая, ответил Виктор.

— Объясните офицерскому собранию, что за ужасные сказки вы рассказываете личному составу, поднимая их посреди ночи. А это, заметьте, грубейшее нарушение распорядка дня! Или сознательное ваше издевательство над подчиненными! И заодно объяснитесь, почему это про Вас ходят слухи о неумеренном пьянстве и увлечении замужними женщинами.

— Попал Витя, — мелькнула мысль у многих присутствующих в зале. — Мальчишку подводят под суд чести.

— Занятия проводились в соответствии с утвержденными планами и распорядком, — спокойно ответил лейтенант. — Что их пришлось дополнительно проводить для подразделения, задержавшегося на хозработах — это не моя нераспорядительность.

Теперь пару слов по второму вопросу. Слухам верить вообще не стоит. К примеру, ходят слухи, что вы, товарищ полковник, не только пьяница, но еще и наркоман. К тому же, шепчутся люди, что Вы — лицо нетрадиционной сексуальной ориентации. Проще говоря, крепко пьющая, сторчавшаяся блядь в погонах.

Но я же слухам не верю, правда? Хотя, в части про второй момент слышали, можно считать, что и все…

Несмотря на вбитую годами привычку сдерживаться, зал грохнул хохотом. Полковник Махов налился нездоровым румянцем. Да так, что присутствующим стали явственно видны сизо-багровые лопнувшие сосудики на щеках, неминуемо выдающие давно и много пьющих людей.

Собравшиеся в пьянках толк понимали, потому хохот усилился.

Махов, не выдержав откровенно проявленного презрения, быстро вышел из зала.

Лейтенант Вояр развел руками и поинтересовался:

— Мне объясняться дальше, или и так понятно?

— Товарищи офицеры! — привычно перехватил управление начштаба.

Присутствующие встали.

— Все свободны, — обрадовал командир. — Командиру батальона, начальникам отделов и служб организовать ознакомление с приказами в подразделениях. Вояр, после совещания — ко мне.

— Есть!

Через пятнадцать минут Вояр, вытянувшись по стойке «смирно», стоял на ковровой дорожке генеральского кабинета. Командир что-то писал, не поднимая глаз от заваленного бумагами стола.

— Товарищ генерал-майор, лейтенант Вояр по Вашему приказанию прибыл!

— Проходи, лейтенант, присаживайся, — отмахнулся от уставного приветствия генерал Рябцов. — Сейчас поговорим.

Дописав пару строк, генерал нажатием кнопки на пульте вызвал порученца, и, передавая ему бумаги, коротко распорядился:

— Отдашь начальнику штаба. Пусть готовит приказ.

Затем встал из-за стола, прошелся, разминая ноги, по кабинету. Виктор встал синхронно, но оставался на месте, взглядом отслеживая перемещения командира.

Затем Рябцов вернулся к столу, и сел напротив лейтенанта.

— Садись, лейтенант.

— Есть! — произнес Вояр, и аккуратно, не касаясь спинки, присел.

— Значит так, — начал генерал-майор. — Стружку с тебя снимать мне не по чину. С другой стороны, отпустить тебя без взыскания невозможно. Потому, лейтенант, объявляю тебе выговор. Формулировка: за нетактичное поведение со старшим по званию. После того, как поговорим, зайдешь в строевой отдел, доложишь. И ротного в известность не забудь поставить.

— Есть выговор! — вновь вскочил со стула лейтенант Вояр.

— Да не мельтеши, — скривился Рябцов. — Ты мне лучше вот что объясни: то, что ты проделал с замполитом, это оно само или расчет?

— Расчет, товарищ генерал-майор!

— Докладывай.

— Есть. Товарищ генерал майор, полковник Махов учился, правда, не знаю где, методам манипуляции. Учился плохо. Потому допустил ошибку, использовав слово «слухи».

Как следствие, был пойман на простейший, хрестоматийный прием полемики, описанный еще античными авторами и с успехом применявшийся всеми, кому не лень. От Цицерона до отцов Церкви и современных политиканов.

— Суть, название? — неожиданно заинтересовался Рябцов.

— Суть в том, что оппонента следует неуверенно защищать от якобы насквозь лживого обвинения. Названий много. Мне нравится самое старое — «помыть в грязи».

— Чуть подробнее можешь?

— Так точно, товарищ генерал-майор, могу!

— Излагай.

— Если конспективно, то в исполнении кумушки у подъезда это звучит так: «Слухам — не верю! Маша — девочка хорошая, и ни разу не блядь. А то, что она через день приходит ближе к утру, пьяная, растрепанная и в засосах, явно имеет разумное объяснение».

Политик в Думе пользуется ровно той же логической цепочкой. К примеру: «В казнокрадство Тяпкина — не поверю никогда! Он честнейший человек, великолепный семьянин и верный товарищ. То, что говорят о строительстве дома на Лазурном Берегу, так это навет. Дом ему бабушка подарила. То, что нашли расписки, уличающие его в платном сотрудничестве с канцелярией дьявола, КГБ, гестапо и румынской Сигуранцей — неважно, они кого хочешь могли заставить. Что он едва откупился от проститутки, которую зверски избил — ерунда. Нормально он откупился».

И так далее, и тому подобное. Говорить можно все, что угодно, но алгоритм один и тот же. Кстати, получается всегда — убойно. Даже если знаешь, как оно делается.

Товарищ генерал-майор! Махов сам нарвался! Нельзя на людях такое говорить. Грамотный человек такого говоруна по асфальту размажет, чисто на рефлексе …

— Что ж, узнаю школу. Дед покойный учил?

— В основном, говорил, что надо прочитать. И так, случаи из жизни рассказывал.

— Да, пожил он славно. И помер вовремя. Не увидел бардака этого, — задумчиво произнес Рябцов.