Юрий Семецкий - Poor men's judge [СИ]

Пока ноги болезного еще подергиваются, аксакалам выдвигается встречное предложение:

— Сдадите сто. Срок — два часа.

Аксакалы впечатлены лицезрением разбросанных по земле мозгов и запахом, исходящим от мертвеца. Пытаясь сохранять достоинство, уходят.

Через сорок минут джигиты приносят ровно сто автоматов. Клейма на них в основном, южноевропейские, иногда попадаются изделия китайского производства. Советское оружие и патроны — редкость.

Тут же следуют неудобные вопросы:

— Откуда? Кто? Когда?

Затем подворья проверяются на предмет наличия зинданов. Стоит ли конкретизировать судьбу тех, в чьих домах их находят?

Экстренный полевой допрос подозрительных лиц. Далее — по стандартной процедуре. Куски обоссаного мяса, уже не способного даже шипеть, утилизируются.

Попутно собирается взрывающееся и стреляющее железо, которое уже никогда не пригодится его бывшим хозяевам.

Рутина. Но необходимая. Вернувшись, люди должны жить, не опасаясь удара в спину. Эти, которых сгребает бульдозер — не люди.

Никто не занимается оценкой происходящего в категориях мирного времени. Мораль проста: политика и дипломатия хороши для партнеров, держащих себя в неких рамках.

Для нелюдей, потерявших берега, набор инструментов воздействия несколько иной. Тотальный террор, это такая штука, … обоюдоострая.

Ополченцы — не политики. Простые люди, взявшие в руки оружие, чтобы вернуться домой. Соответственно, им нравились исключительно простые и эффективные решения.

После первого же удачного дела, они при помощи мобилизованных рабочих депо разобрали ведущую к Солжа-Пале железную дорогу и обрушили насыпи. На большом протяжении было взорвано полотно неподконтрольных Советам шоссе, сделав их непроходимыми для грузового транспорта.

Повалили опоры электропередач и проводных линий связи. Сотовая связь устойчиво блокировалась мобильными армейскими комплексами РЭБ. У правоверных остались разве что проводные телефоны времен Второй Мировой и современные спутниковые терминалы. Что того, что другого было до обидного мало. Для воинов аллаха местность стала непроходимой. Просто потому, что было произведено ее тотальное минирование вокруг крупных населенных пунктов и на путях вероятного прорыва блокады. Люди не желали гоняться за волосатыми уродами по лесам и гибнуть при штурме мелких аулов. Не желали стоять мишенями на блок-постах. За них работали мины. Разные. Стеклянные, бетонные, малые, большие, похожие на кусок грязи и сделанные из патрона ТТ — всего не перечислишь, ибо богата фантазия обозленных людей.

Но преимущественно, использовались маленькие неизвлекаемые игрушки, рассыпаемые с самолетов сельскохозяйственной авиации, мобилизованных аж с трех областей. Они даже не убивали, те мины. Сложно убить человека таким маленьким зарядом. По большей части, боевику всего лишь отрывало или калечило стопу. Но этого оказалось достаточно.

Со складов отходящих частей оружия и боеприпасов воинам Пророка удалось получить сущие крохи. Ополчение успело раньше, а военные в ответ на претензии заявили, что не разбираются в сортах гражданских вооруженных формирований, так что вы, ребята, там как-нибудь уж сами бодайтесь, что чье.

Воистину велика была беда, постигшая воинов пророка: в их распоряжении остались разве что козьи тропы на Юге, по которым, сами понимаете, серьезных грузов не подашь. Можно было пробовать прорываться по полевым дорогам, но дело это ненадежное. Блокпостов, методы борьбы с которыми отработаны еще в раннем Средневековье, просто не было.

Зато на обочинах дорог стояли предупреждающие плакаты о действии заградотрядов. Отчаянные прорывы автоколонн с блокированной территории беспощадно пресекались огнем на поражение.

Попытки просочиться с гражданскими также не имели успеха. Кто не ложился на минах, выходил на заслон. Потом попадал в фильтрационный пункт. Организованные по древним смершевским методичкам, фильтрационные пункты надежно выявляли гордых джигитов, привычных к тяжести оружия, после чего путь у них был один — до регулярно пересыпаемой хлоркой ямки. Согласно старинному, но никем не отмененному приказу Верховного.

Ошибиться было затруднительно — больно характерные отметины на теле остаются у тех, кто долго носит оружие и пользуется им. Для того, чтобы боевика не опознали сразу, необходимо, как минимум, пару недель отмокать в радоновых ваннах. А такие возможности имеет далеко не каждый.

Есть еще одна мелочь: можно свести характерные мозоли, залечить потертости, но в короткий срок убрать характерную моторику практически невозможно. Тем более, непроизвольные реакции.

Началась методичная, тошнотворно-медленная, всего по 10–12 километров в день, но неотвратимая, как движение древнего парового катка, зачистка территории.

Столичные политтехнологи пребывали в полном замешательстве. Совместно с работодателями и Генпрокуратурой. Все, что делалось ополчением, полностью соответствовало законам, которые отменить было нереально.

Посланные из столицы следственные группы либо таинственно, бесследно пропадали, либо начинали делать вещи, прямо противоречащие негласно полученным инструкциям. К примеру, тщательно протоколировать зверства, совершенные фундаменталистами. Родилась известная ныне всем «Белая книга».

То, что невозможно запретить, следует возглавить. Центральная власть объявила о начале операции по наведению в автономии конституционного порядка и спустила с цепи правозащитников.

Самозваный президент, получивший в свой адрес традиционную для Востока посылку, мгновенно осознал: счет пошел на дни. С ним не воюют и не договариваются.

Это не разборка с партнерами из столицы, кто и почему украл не по чину. Его травят, как волка-людоеда. Когда зажмут в угол, забьют попавшим под руку дубьем, и сказочка о гордом народце и его единственном генерале кончится. Может, потом историки когда-то вспомнят, как о майя или ацтеках. Сделать такой вывод бывшему боевому офицеру было несложно.

Времени оставалось мало. При глубине планируемой операции в 170 километров и средней скорости продвижения 10 км в день, на удушение автономии уйдет 17 дней. Если отбросить пятидесятикилометровую полосу гор на южной границе, куда никто не будет лезть, то и того меньше. Но если учитывать необходимость отводить часть бойцов на отдых, то до месяца. Не более.

— Городских боев не будет. Очаги сопротивления обойдут, блокируют и методично зачистят, — прикидывал он перспективы ближайшего будущего.

И тогда он решил: неверным следует объявить джихад. Генерал в очередной раз ошибся.

Погоны капитана и орден Красной Звезды Вояр получал без всякой торжественности, просто заглянув на минутку в строевой отдел. Командир соединения сделал вид, что занят, а потом и вовсе пропал. Разговаривать с Виктором желания у него в тот день не было.