Александр Афанасьев - Врата скорби. Дикий Восток

— Это убийцы. Бандиты. Фанатики. Они не создали ничего нового за несколько сотен лет. Как только вы построите лавку — они будут ждать момента ее ограбить, вот и все, что будет. Они дикари — капитан Шаховской тоже поднял палец — ди-ка-ри.

— Ай, Володя, зачем ты думаешь о евреях плохо. А вы на что? Армия?

— Вот вы вечно у нас на шее ехали…

— Ай, Володя, Володя… Победить в войне — нужна армия. А чтобы победить в мирное время — нужны, извольте поверить милостивый государь, евреи. Зачем нам в первых рядах, нам и в обозе хорошо. Но вот сейчас. Ну, скажи, Володя, ну кто будет убивать, если все будут сыты. Обуты. Одеты. Кто же будет рисковать нажитым. Они ведь воюют, потому что голы и босы, Володенька. Им терять нечего кроме цепей своих.

— Троцкого слова?

Еврей махнул рукой

— Бланка [88] В.И. Ульянов (Бланк). . Тоже плохой человек, Володенька. И умный. Как и все евреи…

* * *

Ночью — с грохотом и лязгом вагоны закатили на черноморский паром. Назначение — «апельсинный» порт Одесса [89] Павел I распорядился приостановить строительство порта Одесса в связи с огромными затратами. Тогда одесситы прознали его любовь к апельсинам, плоду тогда весьма экзотическому, раздобыли три тысячи греческих апельсинов и послали в Санкт-Петербург. Растроганный Павел повелел возобновить строительства, а история стала одной из легенд Одессы. .

В Одессе — один из вокзалов располагался в морском порту, вагоны — стояли прям что у кромки воды, и грузовые и пассажирские — уже тогда вокзалов у Одессы было целых три. В одесском порту — князь Шаховской по военной брони взял билет на Санкт-Петербургский скорый. Еврея — конечно же, встречала в Одессе целая семья, они попрощались. И попрощавшись — капитан не заметил совершенно трезвого и острого как нож взгляда в спину, которым наградил его одесский еврей, старьевщик Михаил Михайлович Натарзон.

По военной брони — СВ не было. Остались только купе. Правда «свое» — за новым назначением с ним в одном купе ехали флагман-минер флота и двое братух — пилотов с только что спущенного на воду большого гидрокрейсера «Николай II». Все ехали за новым назначениями: флаг-минер на Балтику, в Кронштадт, один из пилотов — военным агентом в САСШ, другой — на переобучение. Один из авиаторов оказался потомственным дворянином, из рода Орловых, у него оказалась бутылка настоящего дворянского полугара, хлебного вина, более мягкого и вкусного чем банальная водка, из собственной винокурни [90] Аналог хлебного виски. Культура производства полугара уничтожена большевиками. . Пилось лучше, чем настоянный на золоте картофельный гольдвассер.

Бутылка на четверых — кончилась, конечно же, быстро. Тем более что флаг — минер — мужик серьезный, за сорок и руки такие что лом — играючи. Коньяк нашелся — но, по общему мнению, он пах клопами и был недостаточно высокого качества, так что веселая компания — двинула в вагон — ресторан. В поисках высококачественного коньяка и доступной мужской беседы. Благо деньги были — у кого прогонные, у кого отпускные. Да и вообще — хорошо тогда профессиональные военные жили. Хорошо…

Одесский экспресс — не был бы одесским, если бы это был обычный экспресс с пульман-вагонами. Прежде всего, он шел почти без остановок, только крупные города типа Ростова-Донского, еще одной мекки потаенной российской жизни. В отличие от обычного поезда здесь был не один вагон — ресторан, а целых четыре, спаренных по два сцепками. Ни в одном другом поезде Империи — таких вагонов не было, за исключением царского поезда — они были собраны на заводе канадской компании Истерн Кар Компани Лимитед по точным чертежам царских вагонов с РБВЗ и переправлены в Россию. Противопоставить оборотистости одесского капитала — было некому и нечего…

В каждом из вагон-ресторанов — был, если позволено так выразиться, круглосуточный аншлаг. Одесситы не могут без компании, и они слишком жадно относятся к жизни, чтобы позволить себе терять два с лишним дня впустую. В столицу Империи — направлялись по делам самые разные люди, и деловые, и чиновники, и просто шикануть. Поезд — был местом, где можно было в последний раз побыть собой перед надменным, холодным, закованным в гранит аристократическим Петербургом, совсем не понимающим шутки юмора. В итоге — каждый день, а особенно каждый вечер — в вагонах — ресторанах разыгрывались маленькие мизансцены тщеславия, театр, состоящий из одного актера, в котором военные, чужие были… некоторым образом лишними.

Когда они пришли в ресторан, пройдя узкими коридорами пульман-вагонов — в разгаре был ужин. Ужинали здесь, как в хороших домах Лондона и Парижа по гонгу, просто так — заказать можно было только легкие закуски и выпивку. Никто из них — не знал и не ведал, что здесь и сейчас, в этом вагоне — ресторане ехали аж три вора в законе. И лишние здесь — были ни к чему…

Но и афишировать свое присутствие — они так же не желали. Потому вагон-ресторан не был закрыт, только если кто здесь и был из одесситов — вел он себя необычно тихо. Ибо в Одессе все знали, кто есть кто, и вопросов лишних не задавали…

— Господа…

Флагман-минер — отодвинул халдея буквально грудью. Морская, севастопольская закалка — приучила не обращать внимания на мелкие неприятности. Тем более, если в Одессе криминал контролировал целые районы, то в Севастополе, случись ворам выступить, их бы потом даже и не нашли…

— Ужин нам принеси, любезнейший. Чтобы все красиво было…

Моряки, авиаторы уже занимали места. Вечер — время аншлага, но к удивлению — свободные столики были…

Шаховской — огляделся по сторонам: он не знал Одессы и в ней никогда не жил — но даже в его не совсем трезвом состоянии шестое его чувство, не раз предупреждавшее об опасности на узких улочках Адена — незримо заворочалось, пробуждаясь ото сна.

Несколько семей. Молодежь есть и старики. Молодые — есть в лапсердаках, еврейских пиджаках, есть и на русский манер одетые. За каждым столом — легко, без проблем можно вычислить главного. Пожилые люди, Один худой, другой толстый, третий бородатый. На одном — тройка непонятно то ли готового платья, то ли пошитая, на двух других — явно ручного пошива костюмы. Одесса — город живущий «для себя», понтами, смесь откровенно деловой Москвы и откровенно бандитского Ростова — Донского. Здесь не уважают тех, кто ведет дела по телефону, не имеет выезда и не умеет одеваться…

И все-таки что-то проскальзывало. Какое-то понимание того, что за столами есть и те люди, которые не принадлежат к семье… в смысле кровного родства. Телохранители? Нукеры, как у многочисленных ханов и амиров карликовых государств Йеменской федерации? Они то кстати — чаще всего и убивают благодетеля в его постели…