Александр Афанасьев - Врата скорби. Дикий Восток

Руб эль Хали занимает территорию более полумиллиона квадратных километров. Она почти безлюдна, единственно — на окраинах ее расположены небольшие города, а по самой пустыне — бродят привычные ко всему бедуины — кочевники, отличные проводники, и не менее примечательные бунтари, не признающие над собой решительно никакой власти. Пустыня — выполняет каждую роль в местной жизни. Она разделяет племена и династии — иначе, смертельно враждующие, они давно начали бы друг против друга смертельную войну. Она выполняет роль укрытия для беглых — а их здесь всегда хватает, от беглых преступников, до беглых солдат. Наконец, из пустыни — появляются порой удивительные пророки, каким был Пророк Мухаммед, создавший религию, покорившую весь Восток и едва не захватившую Европу в Средние века. Однако, не приходится сомневаться в том, что если бы люди могли попросить Аллаха о несбыточном — первым делом они попросили бы убрать пустыню к… шайтану. Из пустыни — никогда не приходит ничего хорошего. То бандиты, то полчища всадников, чьи лица замотаны черными, а не белыми как у людей чалмами, то хамсин — чудовищный ветер с песком, который заметает целые караваны. Однако ж — увы. Несбыточное — навсегда останется несбыточным.

Город под названием Наджран — располагался аккурат в юго-западной части пустыни, на самом ее краю и на самой границе государства Йемен. Больше всего — он напоминал огромную, уродливую, непомерно разросшуюся деревню, которой не было и конца ни края — по местным меркам, конечно. Это место проживания независимого и воинственного племени Бануям, которое не принимало в подданство ни одно государство — но каждое не раз пыталось смять и уничтожить. Дело было в том, что бануямы — были рафидитами [123] Шииты. , то есть — изгоями и предателями веры, которых настоящему мусульманину полагалось ненавидеть больше, чем самых отъявленных неверных. Однако, и шииты — платили умме тяжелой, хорошо прикрытой ненавистью, вредя, когда только это можно. Одним из принципов, по которому жили рафидиты — был принцип «такия». Он означал, что любая ложь — может быть сказана что неверному, что правоверному без греха, если это нужно для блага. На практике это выражалось в том, что шииты — маскировали себя под суннитов там, где они живут — но втайне верили в узурпацию и в последнего, двенадцатого имама, который придет и установит халифат на всей земле. Вера их — была искренняя и горячая, она требовала поступков в подтверждение и пугала даже ваххабитов, которых тут было — на десяток дюжина. Поэтому — между бануямами и основным, суннитским населением Аравии было установлено что-то вроде вооруженного перемирия, раз в несколько лет прерывавшегося кровавыми стычками.

* * *

В час, когда кровавая рана рассвета, раскрытая Зульфикаром — мечом пророка Мухаммеда — заалела на Востоке — сэр Роберт вышел к Наджрану.

Город этот — был как и все города в местах, далеких от цивилизации, построенных без малейшего плана, нищим, грязным и страшным. Более всего одноэтажный, двухэтажные дома были только в богатом районе города, он раскинулся между грязной, с глиняными берегами, редкой здесь рекой и «нахальным» базаром, где продавали все: награбленное с караванов, похищенных ради выкупа и в рабство, отцы продавали своих дочерей и сыновей на усладу богатым господам, темные люди продавали оружие, украденное со складов эмиров или королей или присланное сюда теми, кому мало уже пролившейся крови. Улицы были немощенными, про асфальт здесь не слыхивали, только у самых богатых домов — замощено было грубым камнем — булыжником от грязи, да замощены была площади перед мечетями. Мечетей было несколько, располагались они в разных частях города, что подсказывало наблюдательному человеку о том, что наверняка здесь живут представители разных масхабов [124] Школ в исламе. Изначально их четыре, но на самом деле течений в исламе намного больше. Ваххабизм например — не школа, а что-то вроде секты. , не желающих стеснять друг друга во время намазов и следующих за ними проповедей. Прямо по улицам текли нечистоты — где в проложенных канавках, где и так, посреди улицы — все они текли в реку, откуда набирали воду и пили. Несмотря на то, что товара здесь было немало — у города мне было крепостных стен и охраны тоже никакой не было: репутация города охраняла его лучше крепостных стен. Курились дымки: в земляные печи были заложены лепешки, но людей было немного. Намаз, тем более пятничный — святое.

Проблема была в одном — сэр Роберт не знал, куда ему идти. В Лондоне ему дали самые общие указания, а здесь, на месте — ни на одной улице, ни на одном доме не было н6икаких указателей путникам…

Решив, что не время для расспросов, сэр Роберт, не торопясь, но и не медля, пошел в направлении, которое казалось ему правильным. Не было собак, не слышно было собачьего лая — но были козы, спасение и проклятье всех таких мест: они дают хоть немного молока и навоз, но в отличие от коров подъедают траву под корень, и трава на месте, где паслись козы — не растет несколько лет. Козы были тощими, жевавшими всякую дрянь. Один козел попытался поймать зазевавшегося чужака дабы доказать свои суверенные права на эту часть улицы — но сэр Роберт был начеку.

По пути — ему встретился мужчина и несколько женщин. Мужчина — в полотняной коричневой юбке почти до земли, худой, черный, не бородатый и не выбритый, а нечто среднее, с угрюмыми черными глазами, окинул сэра Роберта взглядом и ускорил шаг, не удивляясь присутствию явного иностранца на улице, но и не желая иметь с ним ничего общего. Женщины — частично в глухом черном никабе, частично — с открытым лицом и без головного убора тоже ускоряли шаг, проходя мимо. Сэр Роберт пожил на Востоке и знал, что с открытым лицом ходят рабыни, невольницы, а скрывают — законные жены. К ним он тоже не счел нужным обращаться с расспросами — на Востоке разговор с чужой женщиной может стать поводом для резни.

За поворотом — сэр Роберт заметил, что за ним бежит мальчишка. Босоногий, оборванный, с черными глазенками, он даже не пытался скрыть, что преследует его. Да это было и невозможно на полупустых, без малейшего признака растительности улицах. Сэр Роберт достал из кармана немного медной мелочи, немного наклонился, протянул руку.

— Тааль! Тааль [125] Иди сюда (арабск.) !

Пацан немного отбежал в сторону, но не скрылся совсем и продолжал наблюдать за чужаком своими глазенками.

Вздохнув, сэр Роберт спрятал мелочь и продолжил свой путь…

* * *

Провидение вывело его на одну из торговых улиц, ведущих конечно же к мечети. Намаз уже был совершен, и торговцы — открывали свои дуканы и торговые заведения, народу на улице прибывало с каждый минутой. Пока все вели себя достаточно дружелюбно, оружие, правда, было у многих. Не у всех, а у многих…