Николай Зайцев - Город шаманов [СИ]

– Так куда ж мне на старости лет. Хотя премного благодарен был бы. Не век бобылем маяться. Вот хоть Прасковья ваша, девка загляденье и румяная, и спелая, как тот каравай. А уста, что спелая вишня. Уж я бы такую целовал с ночи до утра, a la guerre comme a la guerre.

Георгий не выдержал и захохотал, слушая бывалого солдата. Слезы вытер. А Прасковья покраснела, замешала с силой варенье – обиделась, но зыркнула на нового слугу с интересом, по-другому, оценивающе. Староват. Но бравый на вид. Вздохнула. Тоже видно замуж хотела.

– Но-но, – грозно сказала маменька, – место свое знай, служивый. Не для этих целей тебя выписывали. У нас кобелей хватает, – и недобро посмотрела на младшего сына, отчего он совсем от смеха едва под стол не съехал.

– Вот женю тебя, окаянного, еще до первого чина!

– Помилуйте, маменька! Да разве можно моряка женитьбой испугать? Вот в Японию пойду, оттуда еще жену привезу. А то и двух. У них по контракту браки заключаются. Плати деньги и женись.

– А далеко эта Япония? – осторожно спросил Федор Ильич. – И почем там жены?

Жора засмеялся с новой силой.

– Не о том думаешь! Так, имя тебе придется свое забыть, – вспылила старая графиня, грозно грозя клюкой.

– Знаю я, – хмуро сказал служивый.

– И прошлое своё с настоящим.

– Так нет никого у меня. Легко будет.

– Быть при барине будешь постоянно. И днем и ночью.

– Привычный я. Справиться должен. Другого боюсь. Вдруг, не захочет меня барин признавать, как тогда быть? Оплатите ли мне дорогу назад? Дадите червонец на водку? И на карусели рубль?

– А на карусели-то зачем? – удивился Георгий, на миг замолкая от приступа смеха.

– Так Прасковью покатать напоследок.

Жора все-таки сполз под стол.

– Где больной барин? Где лежит? Светла ли комната его? Сколько раз проветриваете? Уж я ему сердечному буду помогать, пока не умрет.

– Ты его барином не зови. Редко так его Прохор называл, потому как с измальства при нем был и всё по имени да по имени отчеству величал, как время пришло, – напутствовала маменька.

– Так, где лежачий и контуженный наш…

– Иван Матвеевич, – подсказал Георгий, усаживаясь на стул и беря в руки корку каравая, – да вон вышагивает к дому.

Все посмотрели в окно, где по аллее, белоснежной от акации и кустов жасмина, бодро маршировал в летнем костюме господин Суздалев. Прямой, как жердина. Не похожий на больного абсолютно.

– Сейчас и проверим, как он тебя примет и права ли была маменька.

– Юноша, я всегда права, зарубите себе это на носу.

Через минуту в кухню скорым шагом вошел Иван Матвеевич.

– Жорка! Я искал тебя, сорванец! Друзей твоих видел, ты бы их на рыбалку брал, а то так и просидят юность у пруда!

– Хватит с меня и того, что я у них в сообществе литераторов за старшину.

– Что за сообщество?

– Тайное.

– Ага. Я, если что, тоже масон. Но не поэт. Братец! Мне срочно письмо со стихами писать надо Оленьке, так чтоб свиданье вечером на закате состоялось, и пришла она в слезах вся и томимая желаньем!

Жорка заулыбался, предвкушая заманчивое письмо.

– Кобели, – зашипела маменька из своего угла, – как можно так рассуждать, господа! Ну ты-то, Ваня, взрослый уже, мог бы и догадаться, что сбиваешь Жорочку с верного пути. У младшенького еще и череп не окреп, не то, что мозг!

– Маменька! У меня череп крепкий. Я им палубу при качке не раз бил вдребезги! Показать как? – Жорка стал искать место на полу почище. Прасковья всплеснула руками и прикрыла рот, но вытянулась на цыпочках, готовая навсегда запомнить убийство барчука.

Маманька застучала клюкой по полу, прекращая балаган. Губы сжаты в одну полоску, да так, что не видно. Жорка примиряюще поднял обе руки вверх. Зашептал слуге брата:

– Я тоже на карусели хочу. И петушок на палочке.

Новоиспеченный Прохор натянуто улыбнулся.

– У меня, маменька, намеренья очень серьезные. Мне ошибаться никак нельзя. Прохор! Ты опять у еды крутишься? Никуда не отлучайся, чтоб здесь был. Сейчас письмо повезешь. Пойдем, братец, стихи придумывать.

– Как скажите, барин! – закивал головой новоиспеченный Прохор. Поймав настороженный взгляд отставного офицера, быстро исправился, – не извольте беспокоиться, Иван Матвеевич, сделаю всё, что скажите, и лично в руки еще передам.

– Ай, молодец, Прохор! Никогда в тебе не сомневался.

Дно притягивало к себе темную лыжу. Она медленно кружилась, зависая в толще воды. И наконец-то упала, поднимая муть. Дождался, когда зароется в ил, и перешагнул. Словно через себя.

Ну, где ты, Жора?

Вода, потеряв прозрачность, уже доходила до пояса и ледяным холодом сковала ноги. Остановился, выжидая. Привыкая к новым ощущениям. По воде пошел круг, сменившийся рябью. Волна направлялась ко мне. Быстро. Что же я такой доверчивый? Услышал историю про брата и кинулся в воду. Да мало ли похожих голосов? Я вытащил нож. Согнул руку в локте, прижимая клинок к телу. Нет. Назад не вернусь. Ни за что. Никогда не бегал, и сейчас не дождетесь. Саамский нож тускло засветил голубым пламенем, набирая силу. Через короткое время я уже стоял в освещенном круге. Темнота отступила, бессильно замирая на границе. Смешки на берегу стихли. А вскоре и голоса для меня исчезли. Всё моё внимание сосредоточилось на атакующем. Тварь замедлилась, стала осторожнее, но траекторию не изменила. Давай! Я медленно вытянул вперед свободную руку, готовый принять опасного врага на толчок и нанести сокрушительный удар ножом. Вряд ли у меня будет время для второй попытки. Видел я, как нхо ныряют в воду, как плавают, и понимал, что здесь их среда обитания такая же обычная, как и на суше.

Давай. Нападай!

Тварь, решившись, ускорилась. Я почувствовал, как заходила вода под гребками лап, создавая течение. Волна поднялась, ударяясь мне в грудь. Холодная вода цепко взяла в тиски. В каждом толчке я чувствовал чужую мощь и свою близкую погибель, стремление разорвать меня на клочья.

Пригнулся еще ниже, ловя каждый миг, движение, изменение. Сейчас. Готовься!

И вдруг атаковавшее чудовище вылетело из воды на несколько метров ввысь. Выглядело оно не менее растерянным, чем я. Теперь интерес его изменился. Я отошел на второй план. Не каждый день срывают такую успешную атаку. Падая, оно уже знало, что хотело сделать с появившимся невесть откуда обидчиком. А тот терпеливо ждал, широко раскрыв рот и растопырив передние лапы.

Начиналась бойня за еду.

– Жора, ну, где же ты, – прошептал я, решив под шумок удрать с места кормежки. Не очень-то хотелось выступать в роли корма.

Чудовища столкнулись. Мощные кости затрещали. От клацанья чужих челюстей стало дурно, когда увидел, какие куски отрывают противники друг от друга. Озеро забурлило. Большие толстые хвосты с громким шлепаньем месили темную воду, орошая пространство вокруг себя дождем мутных брызг. Я вытер воду с лица и отступил назад. Нелегко будет найти Жору в этом болоте. Тем более, когда встречаешь такие препятствия.