Николай Зайцев - Город шаманов [СИ]

Место никогда не пустовало.

Поляну назвали княжьей. У дворовых в обиходе частенько проскальзывало: «Ночью-то покняжим? Варвара пойдешь с нами княжить?» Но дальше шуточек события не развивались, так как чистоту поляны охраняли и костры жечь не разрешали под видом розги и пугая каторгой. А какой праздник для дворовых без кострища и водки? Никакой. Невеселый.

В этот час на поляне расположились два старших гимназиста. Читали Гете на немецком и бурно спорили, поминутно обсуждая похождения Фауста. Тот, что сидел на пне, первым заметил странного господина в белом костюме. Мужчина быстро шагал по тропинке, прижимал левую руку к поясу, словно придерживал несуществующую саблю, привычка всех строевых офицеров, и оживленно болтал с воображаемым собеседником. Иногда отчаянно жестикулировал, умильно гримасничая, словно живо отвечал на чьи-то неслышимые вопросы. Необычность ситуации и привлекла внимание подростка.

– Смотри, какой смешной старик! – сказал по-французски гимназист, громко захлопывая томик стихов. Его товарищ, испугавшись звука страниц, поправил очки и приподнялся с песка. Отряхнул белую рубаху и приложил руку козырьком к глазам, чтобы лучше видеть. Яркое солнце слепило.

– Так это же господин Суздалев, отставной майор. Старший брат Георгия – нашего гардемарина.

– Жоркин брат?!

– Да. Чему ты изумляешься?

– Не думал, что у Жорки есть старший брат.

– Почему? Иногда старики долго живут.

– А с кем он там разговаривает?! Никого же нет! Чудит что ли?!

– Чудит? Скажешь тоже. Жора рассказывал, что у брата сильная контузия была. Лет десять тому назад. С Балкан. Периодически обострения происходят с видениями. Списали с армии подчистую. Зарезали на медкомиссии. Геройский господин, сейчас служит в министерстве. Жора очень братом гордится – не каждый офицер георгиевский кавалер, а этот, говорят, сильно на перевале Шипка отличился. Мне маменька читали как-то в детстве фельетон с военной газетки, так там был удалой поручик Суздалев. Очень я мальцом хотел походить на бравого артиллериста! Тебе не читали?

– Нет. Мне военных газет в детстве не читали. Все больше про Машеньку, да про трех медведей.

– Так вот тот поручик Суздалев, из прошлого, оказывается, старший брат нашего Жорки.

– В самом деле?! Чудеса. Так инвалиду помочь надо! Вдруг обострение от солнечного удара! Не до загара сейчас! Живее, мой верный оруженосец! Поспешим.

– Погоди. Знал бы ты, кто у него невеста. Не торопись.

– Кто?

– Не уверен, что надо говорить.

– Да, кто?!

– Ольга, бриллиант среди дачниц, звезда наша среди имений вокруг на сто верст.

– Как Ольга?! Да ты врешь, подлец! Ольга?.. Моя княжна Ольга? Я же ей «Оду Любви» написал. Два месяца лета потратил! Скажи, что ты врешь? Не молчи! Ты разбил мне сердце!

– Это не я. Это княжна Ольга.

– Господи, он же старый и контуженый! Инвалид! А мне через десять дней шестнадцать исполнится! Я же лето потратил на оду! Не уж-то зря? Как же мне теперь? Братец? Подскажи?

– Я тебе не советчик в делах сердечных, но слышал, девушкам нравятся зрелые мужчины. Жора говорил, что брату скоро тридцать. Представляешь? Тридцать! Как дожить-то до такого возраста и не развалиться? Конечно, по нему видно, что старик. Время никого не щадит. Но иногда хочется быть стариком. Таким, как этот. Чтобы влюблялись первые красавицы.

– Замолчи! Ты его хвалишь?! Соперника моего! Он жалкий, дряхлый старик… И он еще жив. Как такое возможно?

– И он герой Шипки. Мне маменька в детстве читала…

– Замолчи! Я сейчас вызову его на дуэль! Я убью его! Такие не должны жить!

– Постой! Слышишь? Постой!

Гимназисты вскочили и, путаясь в траве, побежали к тропинке, наперерез мужчине.

– Господин Суздалев! Господин Суздалев!

Мужчина резко повернулся. Стремительно, как пуля. Взглянул в сторону гимназистов хищным дьяволом, гвоздя на месте, и, видя чужой панический испуг и ужас, открыто улыбнулся, превращаясь в человека. Поправил слегка фетровую белую шляпу, то ли честь отдал, то ли стряхнул жучка зеленого. От такой быстрой перемены в лицах контуженного отставного офицера старшеклассники струхнули еще больше. Побелели лицами. Стушевались. Затоптались на месте. Один, посообразительней, с лицом утонченным и умненьким, нашелся и продолжил светскую беседу:

– Господин Суздалев, здравствуйте. Жаркий денек сегодня, не правда ли?

– Здравствуйте, мальчики. Жарко. Солнце в зените.

– Вы кого-то ищете, господин Суздалев?

– Да, брата своего, Георгия. Знакомы ли вы с ним?

– Конечно. Мы всех господ с имений знаем на много верст вокруг! А с братом вашим друзья первые.

– Все приходят к этому болоту. Одно у нас место знатное, – сказал гимназист в круглых очках. Господин Суздалев нахмурился от таких слов, не по нраву пришлись. Может тоже виды имел на местную достопримечательность.

– Так вы не видели его случайно?

Холодно.

Я внимательно смотрел на спокойную воду. Ровная поверхность настораживала и пугала своей неизвестностью, скрывая истину. Иногда я видел редкие круги на ровной глади, прекрасно осознавая, кто скрывается в толще мутного озера – видел же ныряющих тварей, нхо. Никто не всплывал, а я ждал. Должна же раскрыться тайна. Ожидание утомило и я, наконец, решился:

– Это же брат мой… – прошептал хриплый голос, совсем не похожий на мой. Я ведь не такой. Я бравый и отважный, и голос у меня звучный, властный и командирский. Видно не сегодня. Не сейчас. На правой руке предательски свело пальцы, а потом они самопроизвольно задергались – очень характерно для таких мертвых парней, как я. Безымянный и мизинчик мелко тряслись, холодея, доставляя дискомфорт. Не вовремя. – Как такое возможно? Что он там делает? – я задавал вопросы больше себе, мало надеясь на ответ. Удивленно вскинул голову, когда мне ответили:

– В этом мире возможно всё, – самодовольно сказал Рота, хлопая себя радостно по коленке. Звонкий шум от шлепка пошел над водой. Нхо в глубинах заволновались, слыша призыв. Тоже, как и волки, верные псы. Господи, я так и не мог разглядеть лицо мертвеца. От него так же веяло холодом, как от величественного трона, озера и каменной пустоши вокруг. – Хотя ничего странного я не вижу. Умирая от болезней, люди всегда оказываются в озере Душ, а не между небесами и землей, как вы считаете.

Я смотрел на свой мизинец, который до сих пор мучала судорога. В ссадинах, со сбитой кожей, с поломанным ногтем в траурной каемке, в засохшей крови – он мало напоминал мой прежний палец. Неужели я весь такой? Сжал кулак, собираясь, скрывая от себя и других произошедшие изменения. Как? Как давно? Я это не я.

– Я не верю. Отказываюсь верить, что это мой брат! – голос окреп. Попытался надменно усмехнуться. Пора ставить всяких языческих богов на место.