Николай Зайцев - Город шаманов [СИ]

Дикие стремительно распались и прекратили борьбу, как и начали. Тот, что был крупнее и имел более шипастую голову, проследил взглядом за удаляющимся соперником и обернулся ко мне. Пасть хищника оскалилась, обнажая зубы-пилы, клыки – короткие кинжалы. Самый настоящий крокодил, только больше, мощнее и опаснее.

Улыбается что ли?

Я напрягся, готовый к атаке. Пригнулся. Дикий выгнул шею к верху, сглотнул несколько раз – складки кожи заходили ходуном. Прокашлялся, проглатывая что-то. Прохрипел, слушая свои звуки и неожиданно просипел:

– Не торопись, Ваня, – слишком устало сказало существо. – У тебя только один удар ножа, и глупо его тратить непонятно на кого. Потрать его лучше на меня.

– Жора? – протянул я, не веря. Голос мой изменился. И сам засипел, как чудовище.

– Не похож? – усмехнулось нхо, клацая зубами. По привычке? Или съедая невидимых мошек. – Сам себя ненавижу.

Я смотрел в знакомое лицо, с которым уже начались конкретные изменения. Череп вытянулся, рот растянулся, уши исчезли – теперь наросты закрывали дырки. Волосы вылезли. По голове неровными дорожками шли длинные ряды молодых конусных рожек. Много. Некоторые уже начали матереть и темнеть. За явными случившимися изменениями всё равно отчётливо угадывался Жорка, мой младший брат. Я дорисовал в сознании, чего не хватало. Выходило – много.

– Как ты здесь оказался? – спросил я чисто механически, первое, что пришло на ум.

– А ты? – закашлялся в смехе дикий.

– Длинная история.

– Я бы послушал, – усмехнулся Жорка, – здесь больше делать нечего. Красивые истории скрашивают бесконечное время.

– Я бы не сказал, что она очень красивая. По крайне мере, точно не для меня.

Нхо не слушало, а задумчиво продолжило свою мысль:

– Но так получилось, что я не могу.

Только тут я увидел, что брат сжимает свой распоротый живот, из которого зелеными толстыми канатами лезут потроха.

– А ведь мы ждали тебя. Томительно долгое время. Многие успели вырасти. Кого-то съели. Кто-то сам ест вчерашних друзей. Не думал, что придешь ты. Необычно. Не уверен, стоит ли радоваться. Ты мертв?

– Не знаю. Насколько это важно?

– Совсем не важно, – пожал плечом дикий, – теперь. Понимаешь? Трудно говорить. Думать еще тяжелее. Мысли улетают. Если был бы мертв – знал.

– Кто меня ждал?

– Мы. Те, кто еще тогда не до конца превратился в диких. Эти уже никого не ждут. Ими движет только голод. Ваня, я не хочу становиться диким. Я ведь не совсем дикий, правда? Это же ерунда, что у меня хвост? Им можно сшибать с ног еду, когда она бежит от тебя. Не представляю, как я раньше обходился без хвоста.

– Да, Жора! Мы выберемся. У меня есть друг-шаман, он почти врач. Старик поможет и вылечит тебя. Зашьет живот. Отрежет хвост. Станешь, как новенький.

– Ваня. Ты не понял. Я не хочу быть диким. Или хочу? Нет. Не хочу! Это очень, очень больно. И только ты можешь меня спасти.

– Ты не будешь диким! Я вашего Роту попрошу. Он мне не откажет! – я говорил так искренне и громко, что с берега донесся злой хохот шамана.

– Ваня, посмотри на меня! Процесс невозможно остановить! Я скоро перестану говорить. Мне уже. Очень. Трудно. У меня рога! – существо потрогало свою голову. Шею. Спину. Ноги. Опять подхватило свои вываливающиеся потроха.

– Да что ты в самом деле! Очень милые рожки. Отпадут.

– Нет, Ваня. Не отпадут. Я… уже не я.

Озеро заволновалось. Поднялись волны. К нам с разных сторон устремились пока невидимые хищники.

– Учуяли! Меня и тебя. Наверное, не дадут поговорить. Жаль.

– Беги, Жора. Я их задержу, – знал, что говорю. И верил в каждое слово.

Брат не торопился.

– Меня, как еду. Тебя из-за ножа.

Я посмотрел на сияющий клинок.

– Что с ним не так?

– Разве ты не знаешь? Все чувствуют твой нож. Я просто с ума схожу, когда нахожусь рядом. Мне хочется напасть на тебя и разорвать. Я так желаю твоей крови, что теряю сознание от предвкушения. Но это всё из-за ножа, – брат заплакал. – Одним ударом ты можешь освободить душу из дикого и отправить ее в рай. Но только за визит в мир Мертвых, ты можешь воспользоваться клинком по назначению один раз. Понимаешь? Один визит – одна спасенная душа. Давно никто не приходит и не вытаскивает души наверх. Поэтому дикие тянутся к тебе. Инстинктивно, в них нет разума. Скоро и у меня не будет. Ты не представляешь, как мне больно. Положи моим мучениям конец. Выбери меня. Пожалуйста, убей меня!

– Остановись, Георгий. Не паникуй.

Нхо приблизилось ко мне на более близкое расстояние. Волны вокруг замирали. Хищники были рядом, я чувствовал, но не мог объяснить, почему они не заканчивают атаку.

– У нас нет времени, – покачал головой брат. – Просто, сделай то, что я прошу.

Гладь озера успокоилась совсем. Ничто не тревожило воду. Тишина. Я вздохнул. Показалось? Медленно, не нарушая баланса спокойствия, из воды стала появляться первая уродливая голова. За ней вторая. Третья без паузы всплыла левее. Четвертая и пятая правее. Они росли темными бугорками кочек и могил. И от диких веяло звериным спокойствием – слабая еда никуда не денется и окажет совсем вялое сопротивление. Нас брали в плотное кольцо. Через короткую паузу вокруг торчало сотни голов. Немые зрители. Мертвые критики. Театральные драматурги. Чужие глаза буравили, выжидая окончания пьесы.

– Видишь?

– Вижу. Чего они ждут?

Брат пожал мощным плечом. Под грубой буро-зелёной кожей заходили канаты мышц. Прекрасно развитая дельта надулась в огромный шар.

– Не знаю. Может – это коллективный разум? И они понимают, что ты выбрал.

– А я выбрал? – глухо спросил я.

– А ты выбрал? Я надеюсь на это.

– Ты думаешь, я смогу убить брата?

– Пойми, Ваня. Я не брат тебе больше, – существо хотело продолжить, но я перебил.

– Кто так решил? Ты? Я?

– Судьба.

– Судьба, – эхом повторил я.

– Нельзя убить того, кто уже мертв.

– Могу поспорить с тобой, – я вздохнул. – Кажется, что в решении такого тонкого вопроса, я становлюсь специалистом.

– Ваня, они ведь сейчас нападут, и ты кому-то подаришь свободу. Почему этим счастливчиком не могу стать я? Отбрось свои предрассудки! Сделай, я тебя умоляю. Пожалуйста, – дикий снова заплакал. Моё сердце тревожно сжалось. Я ведь помнил его совсем маленьким из своего юнкерского юношества. Рождество. Наряжали елку. Рыдающий Жора над разбитой стеклянной игрушкой. Я жалел его, прижав к себе, гладил по вихрастой головке. Через секунду понял, что повторяю то же самое. Только сейчас под пальцами были не мягкие волосы, а крепкие шипы-рога, много. Вздрогнул от неожиданности. Изменённая голова брата была тяжела. Он поднял морду, открывая шею. Трогательно моргнул большими фиолетовыми глазами.

– Ты помнишь?..

– Да… В то Рождество ты купил мне три стеклянных паровозика. Самые дорогие подарки. Ударь меня в шею – самое уязвимое место.