Борис Попов - Неожиданность. Тетралогия [СИ]

— Побить, это неплохо, но они сегодня отлежатся, а завтра опять пойдут по улицам лопухов грабить. С посадником свяжемся, на месяц тут зависнем, такие дела в столице быстро не решаются. Убить недолго, и для сердца радостно, но тут ведь не булгарский берег, и не половецкая степь, за каждого убитого четырнадцать гривен по «Русской Правде» положено платить. Тут и подьячие лапы протянут, тоже подсунутся с нас шкуру драть. В общем пуд серебра отдай и не греши! Дальше нищими пойдем, придется самим на дорогах разбойничать, купчишек грабить. Или с протянутой рукой идти по Руси побираться.

«Русская Правда» шла еще от Ярослава Мудрого, лет восемьдесят уже действовала. Это был сборник правоохранительных актов древнерусского государства, объединивший в себе уголовный кодекс, правоохранительные положения, торговое право и еще много всего полезного. В Киеве за ее исполнением явно следили неукоснительно — столица это вам не какое-нибудь меленькое второстепенное княжество, которое под самодуром-князьком живет. Это там можно дела решать по княжескому велению, частенько дурному хотению. Столица на всю Русь пыталась распространить единый закон и порядок. В Киеве от исполнения «Русской Правды» не увернешься. Даже откупаться очень дорого встанет, обдерут приказные как липку.

А гривна — это двести грамм чистого серебра. Порубаем пятерых грабителей — отстегивай пояса с монетой, гони четырнадцать килограммов драгоценного металла. Сколько тут всякие дьяки да писцы сдерут, боярину, поди, видней. Может и парой кило не отделаешься. Вот тебе и пуд серебра в его расчетах. Сумма для нас просто убийственная!

— А если поубивать и вместе с избой сжечь? Раз — и концы в воду! — предложил возжаждавший крови ушкуйник.

— А девиц с Емелькой по ходу заодно прирезать, чтобы лишнего не болтали? А то, не ровен час, всех на дыбу потащат. Мы там, от заботы ката-палача, много интересного расскажем. Чего и не знали-то сроду, все вспомним.

— Ну хоть руки-то бандитам поломать можно? — не успокаивался Смелый.

— Можно. Только обойдется в те же четырнадцать гривен за каждого.

— А почему так?

— Что он будет делать без руки? Работать не способен, жрать будет нечего. Нищих и без него полно. Сломав злодею руку, ты его все равно что убил. Потому и вира такая высокая.

От безысходности ситуации мы помолчали.

— Выходит проще вашего побитого красавчика одеть, обуть и уезжать поскорее, чем с косыми да кривыми лишний раз связываться? — подытожила Оксана.

— Дешевле выйдет, — согласился боярин.

— Ты займи у кого-нибудь полтинничек, друг любезный, да ко мне на ночку. Уж там тебя не обидят, как на гадких улочках Подола!

Народная фантазия была исчерпана, и все стали глядеть на меня. Ну и чего уставились? Можно подумать, что я у вас самый умный! Мне просто легче было проблемы решать за счет знаний из будущего. А тут этакая забота, и знаний для ее решения ни в 20, ни в 21 веке нету.

Однако пора заканчивать этот балаган, и принимать обоснованное решение. Пусть оно будет не самым лучшим, но оно у нас будет. И, естественно, ответственность, как обычно, ляжет на меня. Ой боюсь, боюсь…

— Слушай, Богуслав, а ты хорошо «Русскую Правду» знаешь?

— Наизусть в свою пору учил, — я же по ней работал: и суды вел, и степень вины разным людям определял.

— А вот скажи мне: если побои зримого дефекта не оставили, в какую сумму это драчуну встает?

— А саблей или мечом не угрожали?

— И не думали!

— Рукояткой не били?

— Да и сабель то с собой не было.

— Нисколько это не будет стоить.

— А если сломаешь кому-нибудь палец?

— Это встанет в три гривны.

— То есть если мы сломаем пять пальцев, это будет пятнадцать гривен. И если мы разбойников изобьем, а потом сломаем им по одному указательному пальцу, это нам встанет в ту же пятнашку?

— Да, конечно.

— А если есть зримые следы ушибов на лице?

— Одна гривна.

— А если глаз повредят?

— Это дорого: двадцать гривен князю, а десять — пострадавшему. Да у Олега, глаза-то, вроде, целы?

— А кто про это знает? Пожалуется, что глаз болит невыносимо, и видеть стал хуже, и все дела!

Олег, было, зароптал:

— Да я нормально вижу!

— Мало того, что ты влез в поганую историю, лишился всей одежды, так ты еще и в убыток нас ввести хочешь? Будешь говорить, что велено, а то я тебе сам второй глаз выбью!

Олег потупился, дальше стоял молча, и с разными благоглупостями больше не лез.

— Желательно туда пойти Олегу, Оксане, Татьяне, и еще кому-нибудь из бойцов.

Я поглядел на Емелю и спросил:

— Пойдешь с нами?

— Да я не знаю…, они ж, наверное, вооружены? А я-то безоружным к ним приду, боязно что-то…

— Заплачу! За каждого побитого разбойника рубль даю.

Пока он межевался, Ксюшка оживилась необычайно.

— Милый! У тебя деньги появятся! И не на одну, а аж на две ночи! Да я за две ночи такое тебе покажу, чего ты от других девиц ни в жизнь не дождешься! На всю жизнь впечатлений будет! В общем, денег не пожалеешь.

После такой блистательной речи колебания покинули богатыря.

— Иду! Обязательно иду!

Сладким пряником поманили очень умело — сразу видно: работала профессионалка.

— Матвей, ты уж извини, нет у меня желания втягивать тебя в это дело.

— Что ж так? Совсем из доверия вышел?

— Я опасаюсь, что ты в горячках и наплевав на убытки убьешь кого-нибудь из грабителей.

— Правильно опасаешься. Нету у меня навыка пятерых врагов сразу в плен брать. Такого как я, лучше сегодня в резерве придержать.

— И меня придется оставить, — обрисовала свою позицию Татьяна. — Мне за обеденным залом нужно следить, я сегодня на работе. Смогу пойти только после работы.

Этот вариант меня не устраивал. При таком раскладе охотники на любителей падших женщин уже разбегутся кто куда, и в результате нам останется один косой Митька, наверняка без денег и без добычи. А идти без такого опытного бойца, как вышибала, тоже неохота.

— Матвей, выполнишь мою личную просьбу?

— Всегда!

— Пригляди за порядком в харчевне.

— Сделаю.

— Хлипковат у вас паренек-то, — не одобрила мой выбор Татьяна, — а тут такие рожи иной раз гуляют, что ахнешь.

— Он атаман ушкуйников!

— Здесь не Новгород, у нас в Киеве и не таких бивали! Район беспокойный, клиент наглый, тут только богатырем надо уродиться, чтобы меня подменить.

Мы с Матвеем усмехнулись самонадеянности бабищи.

— Тань, а попробуй его сама побить.

— Это можно, — поднялась с топчана богатырка. — За оружие только чур не хвататься, — пришибу.

— Матвей, дай пару не калечащих и не очень болезненных оплеух, потом сыграй в «захват пленного». Обязательно предупреди о начале — чтоб не было бабских стонов, — не ждала, была не готова. И вообще, давай поласковей, понежней, с хрупкой девушкой дело имеешь!