Борис Попов - Неожиданность. Тетралогия [СИ]

— Это можно, — улыбнулся спецназовец Древней Руси. — Устроим. Пойдет пара легчайших по ребрам, подсечка и мягкий удушающий?

— Пойдет.

— Начинаем, — предупредил соперницу Смелый. — Уже можешь бить.

Женщина не заставила себя ждать, и кулачина засвистел в воздухе. Эх раззудись плечо, размахнись рука! Получи-ка заезжий детинушка грозный подарочек от киевской богатырши! Тут вам Илья Муромец просил передать!

Только цели на месте не оказалось. Зато наивно раскрывшаяся Танечка практически мгновенно получила с двух сторон кулаками по ребрам, подсечку, от которой рухнула лицом вперед, и была взята на удушающий прием усевшимся ей на спину Матвеем. На все про все ушло меньше секунды.

А бой продолжался дальше. Сначала столичная чемпионка раздышалась. Потом взревела, как бык на корриде, и попыталась стряхнуть с необъятной спинищи ловкого соперника. Удушение не заставило себя ждать. Все! Чистая победа умения над невиданной силищей! О как!

— Ладно, одолел, — прохрипела вышибала, — ловкий черт!

Матвей отпустил хрупкую красавицу и даже подал руку, чтобы помочь подняться.

— Ты, наверное, среди ушкуйников лучший из лучших? По ребрам, будто тяжеленой кувалдой дал! Быстрый, как молния! Я даже замахнуться второй раз не успела, а уже лежу, доски пола нюхаю.

— Только под моей командой Яшка Борода и Кон Круглый плавают, а они гораздо умелее меня. И у друзей мужики есть, что в рукопашном бою без оружия меня значительно превосходят. Да и связан я сейчас был в выборе приемов и методах.

— А как же эти бойцы тебя в командирах терпят?

— В настоящем бою умение хорошо махать кулаками — это совсем не главное. Я лучше командую, быстрее принимаю верные решения, свободно ориентируюсь в бою. Когда пора наступать, когда отступать. Не пора ли остановиться, не нужно ли перед боем затаиться, — все имеет значение. У меня потери на ушкуе гораздо меньше, чем у других атаманов. А неловких в рукопашной схватке среди ушкуйников нету. Боюсь тебя огорчить, но со всей твоей силищей, шанса победить любого из наших бойцов у тебя нет. Так что разреши посидеть, — тут Матвей в пояс поклонился собеседнице, — вместо тебя в корчме вечерок.

— Ловок, ох ловок бес! — восхищенно промолвила Татьяна. — Женат?

— Конечно.

— Что я дура спрашиваю! Неужели этакого орла бабы, не чета мне, не ухватят! Пошли, полового построим, чтобы знал, свинюга, свое место. А то мне уж приходилось его за наглость и грубость приласкать. Тебе вся эта лишняя возня не нужна, жить тут не собираешься.

— Сейчас, только для солидности саблю прихвачу. Привык за пять лет носить ее постоянно.

— Для него, даже безоружного, убить пять-шесть вооруженных врагов не составляет труда, — сам видел, — встрял я. — Их, ушкуйников, боятся самые опытные княжеские и боярские дружинники.

— Орел, ох орел! — восхищенно протянула Танюша. — Ну пошли, сокол ты наш, за сабелькой!

Скоро ватага была готова к выходу. Богуслав, из-за донимающей его ближе к вечеру слабости, с нами не пошел, Матвей был оставлен для поддержания порядка в общепите, Иван еще не вернулся после визита к будущим нерусским родственникам, отец Николай негодовал на подлые киевские замечания к несомненным истинам о светлом облике святых — было очень похоже на нацарапанное по серебряному окладу драгоценный иконы матерное выражение.

Емелька стал просить о выдаче какого-нибудь вооружения.

— Вон у Татьяны сундучина какой оружия полон! Задарит пусть саблей или мечом каким недорогим, гораздо сильнее сражаться буду.

— И побьешь ворога, как Архангел Михаил, Архистратиг Небесного Воинства?

— Ага, — клюнул на простенькую наживку глупенький представитель паствы протоиерея Николая.

— И да воскреснет Бог, и расточатся врази Его?

— Да, да!

— И живых врагов ты не оставишь после себя?

— Нет, нет!

— Молодец! А теперь гони за убыток семьдесят гривен!

— Как же это, — растерянно пробормотал православный богатырь, невнимательный к предыдущим речам, и не очень ловкий в счете, — за что же такие деньжищи с меня?

— За твою дурость и невнимательность! — загремел я. — Слушать надо ухом, а не брюхом! Сколько талдычили сегодня, что убивать в Киеве нельзя, дорого встанет, а ты в это время где был? О шлюхах мечтал? А теперь дайте ему оружие, он расточит всех врагов, а все остальные должны за его вшивую удаль расплачиваться?

— Да я…, — чуть не плакал Емелька, видимо думая: а как все хорошо начиналось, прямо как на дорожных проповедях святого отца, и вдруг такой облом!

— А ты, дурачина, идешь сейчас лупить врагов без всякого оружия, и не дай тебе Бог кого-нибудь из разбойников покалечить или убить, можешь считать себя уволенным, и убирайся тогда на все четыре стороны! На даровой ночлег и ужин сегодня не рассчитывай — дармоедов кормить не буду!

— Я иду, уже иду!

— Идет он, идиот! Оксана, уведи этого бестолковца на двор и растолкуй ему, о чем тут знающие люди битый час уже толкуют!

Худая, но очень цепкая столичная штучка, тут же уволокла Емелю на улицу.

Что-то я злее боярина-дворецкого делаюсь, поднабрался что ли от него? А общаться с людьми надо с любовью и ласкою, а не грубо их драть с рывка да с тычка. Вот отведем метеорит, начну делаться тихим и ласковым. Оставшимся в живых буду петь колыбельные песенки перед сном и рассказывать сказки с хорошим концом. Отдыхайте, мишки и зайки, после трудов праведных, — мы, чудом уцелевшие в трудном походе, будем жить долго и счастливо. А сейчас за грубый нрав не взыщите — не для себя, для всего человечества, для всей вашей параллельной Земли стараюсь. И мне тоже есть кого в этом мире неистово беречь — моя любовь тоскует одна в Великом Новгороде, готовясь рожать для нас любимую в будущем дочку… Ладно, некогда тут нюни развешивать — вперед и с песней!

Завершали беседу втроем. Начал пострадавший конюх.

— Может мне в волка перед выходом перекинуться? Потом назад. Получше буду себя чувствовать, болеть перестанет и драться смогу половчей, сила вся вернется. Сразу поприличней и выглядеть буду.

Мы с боярином переглянулись: что-то сегодня в коллективе было неладно. Хотелось объявлять охоту на врагов народа как в сталинскую пору.

— Ты тоже не понял, для чего обшарпанность твоей рожи нужна? — зверея на глазах, но еще кое-как сдерживаясь, спросил бывший глава Тайного Приказа Новгорода Великого.

— Да все я понимаю, но ведь сейчас идти по столице с этаким лицом будет просто неудобно!

— Неудобно тебе будет ползти в сторону терема посадника, когда он будет разбираться, за что мы грабителей перекалечили! У тебя должно быть травм не меньше, чем у пятерых бандитов вместе взятых. Поручим это дело Матвею, он юноша в этом деле опытный. У косых с кривыми по одному пальцу отломаем, у тебя, стало быть пять. Подглазину ты хочешь обновить? Ушкуйник тебе потом просто один глаз выткнет. Уж не взыщи — глаз штука дорогая!