Василий Сахаров - Вольный Дон [publisher: МедиаКнига]

– Атаман, ты откуда?

Кивнув на расшиву, я ответил:

– Из Баку.

– Рассказывай, как смог из Ленгеруда выбраться.

– Особо и рассказывать не о чем. Убрались из города до подхода персов, долго уходили от погони и по горам выбрались в Азербайджан. А там уже калмыков встретили и до Кумшацкого добрались.

– Как-то у тебя все просто получается.

Борисов, прищурившись, недоверчиво посмотрел на меня, а я только усмехнулся.

– Хочешь подробностей, казаков спроси.

– Это само собой.

– Ладно, – сказал я сотнику, – веди к нашей стоянке. А то достало уже это море.

– Да-да, конечно. Пошли.

Мы с Борисовым, а за нами ватажники, направились вдоль причалов дальше по берегу. Вокруг нас богатый мирный город, в котором все тихо и спокойно. Благодать! Особенно после разграбленного и разоренного Азербайджана, в котором после калмыков, дагестанских горцев и наших казаков, жителей почти не осталось, а на месте городов только развалины и волки воют.

– Эх, хорошо здесь! – выдохнул я.

– Это точно, – подтвердил Василий.

– Что насчет нашей добычи?

– Нормально. Как в Астрахань пришли, все приказчикам Толстопятова сдали.

– А деньги?

– Сегодня вечером сам Семен Семеныч должен лично приехать, с ним полный расчет.

– Ага! Хорошо. Новости есть?

– В городе все по старому, а интересных новостей только две. Первая, что Гаврюша Старченка тоже в море ходил.

– Оба-на! – удивился я. – И как его поход сложился?

– На удивление неплохо. Он собрал почти две тысячи гультяев, снова высадился в Астрабадском заливе и взял город Фарабад.

– Молодца Гаврюша, растет в мастерстве.

– А то, он вольницу свою разогнал, дисциплину поднял и высадку по уму провел. Сначала береговые батареи захватил, а только после этого на Фарабад пошел.

– А вторая новость?

Борисов вмиг стал серьезным, оглянулся по сторонам и понизил голос до полушепота:

– В городе странные люди мелькали, человека три-четыре. По виду самые обычные поволжские разбойники, но это только внешне, больно верченые.

– И что?

– Они тобой очень сильно интересовались, а когда наши расшивы с трофейными бусами к причалам подходили, эти непонятные людишки нас поджидали и, как шепнули мои знакомые стражники, с заряженными пистолями. В общем, ты как хочешь, Никифор, а без охраны я тебя теперь никуда не отпущу.

– Не переживай, Василий, я и сам все понимаю, а значит, буду внимателен. Кстати, куда делись эти самые люди, которые меня ждали?

– Не знаю. Мне о них сказали только через пару дней после прибытия. Послал казаков их поискать, да куда там, как сквозь землю провалились. Наверное, покинули город и где-нибудь в рыбацком поселке по Волге отсиживаются.

Дальше разговор переключился на ватажные дела и, разговаривая обо всем и ни о чем, мы дошли до нашего лагеря. Ватага втянулась в палаточный городок за стенами города, и понеслось гульбище, которое меня, пока, конечно же, не касалось. Это для казаков, солдат и черкесов поход уже окончен, им можно вино и горилку потреблять. А я вместе с сотниками просматривал составленный Борисовым список нашей Ленгерудской добычи, которая была, не так уж и мала, как мне казалось в самом начале, и прикидывал финансовый выхлоп с нашего третьего похода по Хвалынскому морю.

Итак, хабар. Во-первых, персидские деньги, сорок две тысячи абасси, то есть восемь тысяч рублей. Во-вторых, четыре торговых буса, и это еще пятьсот рубликов. В-третьих, тысяча тюков зеленого чая с плантаций Ленгеруда. Местная цена в Астрахани пять рублей за тюк чая, калмыки, хивинцы и черкесы дадут десять, в России это уже пятнадцать, а в Европе тридцать. Мы скинули все Толстопятову по девять, значит, с этого товара имеем девять тысяч рублей. В-четвертых, триста кип шелка и четыреста рулонов сафьяна. Это еще пять тысяч. В-пятых, серебряная, золотая, фарфоровая и фаянсовая посуда, плюс драгоценности городских богачей и купцов. И получаем еще шесть тысяч. В оконцовке всякие мелочи: богатая одежда, оружие, эксклюзивные предметы обихода (зеркала, столики из красного и черного дерева, гребни из слоновой кости) и так далее, которые потянули на три тысячи пятьсот.

В общей сумме мы имеем тридцать две тысячи полновесных серебряных кружков, десятая часть, из которых, моя, и получается, что я стану богаче на три тысячи двести монет. Конечно, нынешнюю добычу с прошлогодней никак не сравнить, и все же неплохо сходили. Хотя в боестолкновениях на побережье, в городе и при отступлении из Ленгеруда мы потеряли сорок семь человек, которых искренне жаль. Однако все ватажники знали, на что идут и были готовы к неблагоприятному для себя исходу налета на чужие берега.

– Неплохая сумма получается. – Вторя моим мыслям, после подсчета денежных средств, которые мы вскоре получим, высказался Рубцов.

– Точно так, – согласился с ним Борисов и, цыкнув зубом, задумчиво произнес: – А интересно, сколько денег за наш хабар Толстопятов получит?

– Умножь сумму на три и узнаешь, – сказал я. – Только учти, что товар необходимо доставить заграницу, договориться с таможенниками, дать мзду чиновникам и выгодно его реализовать. Это все время, дополнительные затраты, связи, опыт купца, надежные приказчики и знание особенностей торговли. А без этого прибыли не видать.

– Жаль, а то я уже начал подумывать, чтобы свой караван куда-нибудь заграницу организовать.

– Подожди, придет время, поторгуем.

– Ты это серьезно, Никифор?

– Да. Есть задумка когда-нибудь в Хиву сходить.

– А какой товар повезем?

Борисову ответил Рубцов, похлопавший ладонью по своей сабле, и посмотревший на меня:

– Клинки, я так думаю. Правильно мыслю, атаман?

– Верная думка.

Мы посмеялись над словами Сергея, как над очень смешной шуткой, а затем стали собираться в гости к Толстопятову, который уже должен прибыть в город с нашими денежками. Сборы были недолгими. Помылись, переоделись в чистую одежду, взяли в сопровождение десяток казаков и спустя полчаса были в Белом городе на Табачном дворе, где находились склады моего родственника.

Семен Семеныч встретил нас тепло и, не откладывая дела в долгий ящик, полностью рассчитался со мной за товар. И когда после отбытия сотников и большей части казаков, сопровождающих повозку с денежными мешками в наш лагерь, мы остались вдвоем, Толстопятов напоил меня настоящим кофе. При этом мы обсудили ряд незначительных вопросов относительно трофеев, и напоследок он спросил:

– Чем дальше заняться думаешь?

– Крепость свою продолжу отстраивать, если ничего необычного не произойдет.

– А торговлей заняться не желаешь?

«И этот меня в торговлю тянет, – подумал я. – Не иначе, это знак, что на время надо успокоиться и завязать с грабительскими походами на соседей».