Василий Сахаров - Сын атамана [publisher: МедиаКнига]

Самая настоящая чушь, в котором от истинного заговора осталась примерно третья часть. Все остальное изъято. Видимо, кто-то давным-давно подслушал настоящую ведунью или ведуна, переиначил наговор, и имеет огрызок, который как зараза расползается от одного дома к другому. И что тут скажешь? Наивные люди, без всяких способностей и умений, пользуются подобными заговорами, а потом удивляются, как же так, почему на них беды и несчастья потоком идут.

Заговор – это Сила Слова, и в данном искусстве, всегда важна каждая запятая. И при этом совсем необязательно использовать какие либо предметы (булавочки, иголочки, тряпочки, лодочки), хотя некоторым это помогает настроиться на правильное произнесение текста и войти в измененное состояние.

На самом же деле все одновременно просто и сложно. Заговор есть обращение к силам природы, и имеются некоторые законы и правила, которые непреложны.

Во-первых, имеющий Силу человек должен обращаться к природе через своего бога или семейных духов-покровителей, иначе может быть беда. Далеко не всякий способен напрямую взять энергию природы, пропустить ее через себя и правильно преобразовать. Поэтому боги или духи выступают в качестве посредника. Если хотите, как трансформатор, который получает 330 Вольт, а выдает 220. Пример, конечно, грубый, но понятный.

Во-вторых, необходимо знать о направлениях. Темные заговоры, все связанное с порчей, проклятьями и смертью, произносятся лицом на запад. Излечение больного человека – поворот на восток. Просьба о силе, удаче и мудрости – смотри на север. Богатство и слава – это юг.

В-третьих, соблюдай очередность действия всякого заговорного обряда. Сначала освяти место и пошепчи словечки обережные, а на самый крайний случай и травками подыми, той же полынью или можжевельником. После этого обратись к своему богу или духам, суть твоим предкам-покровителям, и поприветствуй их. Дальше зачин, словесная форма как описание магического путешествия. Благодаря всем этим действиям получаешь соответствующий настрой, входишь в измененное состояние и протягиваешь мостик между миром людей и миром природных сил, который принято называть миром магии. И когда мостик между мирами перекинут, человек должен описать место, в котором он находится, делая упор на некий мифологический объект (Камень-Алатырь, Великий Дуб, Священный Меч и т. д.) Цель достигнута, проситель оказывается в Мире, где обитают боги и духи, а потом идет непосредственно сама просьба о том, что его волнует более всего. Просьба озвучена и самым последним элементом заговора идет его замыкание. Самый простой: «И слово мое, крепче железа, отныне и до скончания века!»

Если кратко, именно так происходит заговор на кого-то или на что-то. И прежде чем я усвоил все это так, как надо, несмотря на всю простоту этой методы, времени прошло немало. Мне приходилось раз за разом повторять одно и то же, и переделать не один десяток «простонародных» заговоров, в которых человек обозначен как раб. Ну, ничего, появился какой-то опыт, я смог самостоятельно составлять несложные заговоры, и сегодня у меня что-то вроде экзамена. Мной был составлен лечебный вариант наговора, и теперь предстоит вылечить свалившуюся в лихорадке девчушку лет десяти, дочь бывшего фроловского батрака Терентия Макеева, который следил за его хозяйством.

– Готов? – спросил меня Лоскут.

– Да, Троян, – ответил я.

– Если не уверен, откажись.

– Принцип Гиппократа: «Не навреди?»

– Не знаю, кто такой Гиппократ, но смысл верный. Повторяю вопрос, ты уверен в себе?

– Уверен.

– Тогда идем.

Дом Фролова, как и отцовский, имел два этажа. Правда, был не каменным, а деревянным. Мы с полковником спустились вниз, и зашли в небольшую, но теплую комнату с открытым круглым очагом-жаровней, и развешанными по углам пучками полыни. Здесь уже все было приготовлено к проведению обряда.

У стены находилась, покрытая медвежьей шкурой, широкая лавка, а на ней лежало худенькое тельце истощенной девчушки, кожа которой в открытых местах, руках и ногах, отдавала мертвенной бледностью, а щеки, наоборот, горели болезненным алым румянцем. Рядом стояла мать ребенка, Оксана Макеева, сама природная казачка из верховских, и именно она обратилась к Лоскуту за помощью. Полковник не отказал, но лично заниматься излечением ее дочери не стал, а перекинул это дело на меня.

Оксана, дородная светловолосая баба лет тридцати в простом сером жакете, с тревогой посмотрела на Лоскута и спросила:

– Дядька Иван, что скажешь?

– Вылечим твою кровиночку, не переживай. Как дочку зовут?

– Дарья. Даша.

– Доброе имя. Крестик сняла?

– Конечно.

– Выйди, когда закончим, позовем.

Женщина бросила взгляд на девочку, которая находилась в бреду и выскочила наружу, Лоскут прикрыл дверь на внутренний запор и кивнул на пациентку:

– Начинай!

Я подошел к лавке, встал рядом, удостоверился в том, что больная лежит головой на восток, посмотрел в окно и прошептал:

– Благослови Бог!

После этого, глубоко вдохнул, и задержал дыхание на пятнадцать секунд. Выдох! Вдох! Пятнадцать секунд. Выдох! Вдох! Пятнадцать секунд. Сердце сбавило свой ритм, а на душе стало спокойней. Можно начинать. Я положил свои ладони на горячие щеки девочки и медленным напевным речитативом, начал:

«Ложился спать я, Лют, в темную вечернюю зорю, темным-темно. Вставал я, Лют, в красную утреннюю зорю, светлым-светло. Умывался свежей водой, утирался белым платком. Пошел из дверей в двери, из ворот в ворота, и шел путем-дорогою, сухим-сухопутьем, ко Окиан-морю, на свят остров. От Окиан-моря, глядя на восток, увидел красное солнышко. А под светом его ясным в чистом поле разглядел семибашенный дом, в котором сидит красная девица на золотом стуле. Она сидит, уговаривает недуги, на коленях держит серебряное блюдечко, а на блюдечке лежат булатные ножички. Вошел я, Лют, в семибашенный дом, и стал смирным-смирнехонек, головой поклонился, сердцем покорился и заговорил:

К тебе я пришел, красная девица, с просьбой о Дарье. Навалились на нее двенадцать девиц простоволосых и простоопоясанных, именем студеницы, трясуницы, водяницы и сестры их прочие лихоманки. Рвут и ломят они тело Дарьи. Так возьми ты, красная девица, с серебряного блюдечка булатные ножички, встань со стула золотого и скажи свое слово, дабы отвалились от Дарьи лихоманки, и никогда более не появлялись.

И вставала девица красная и говорила она свое слово заветное. Летит птица за моря и бежит зверь за леса, и так бы черные немочи – лихоманки бежали в свою мать тартарары, во тьму кромешную, а бежали бы назад не воротясь, а Дарья была бы жива и здорова. А если вы, черные немочи – лихоманки, моим речам не покоритесь, то будет вам горе великое, а Дарья будет жива и здорова.