Павел Дмитриев - Скрепы нового мира (Анизотропное шоссе, Iii)

Свои историю наш доктор не скрывал: в двадцать пять лет он поссорился с родителями и не придумал ничего лучше, как совместить полезное с приятным - смыться из дома на повышение квалификации среди лучших в мире немецких врачей. В Европу он заявился как раз в четырнадцатом, к началу Великой войны. Водоворот событий закружил, завертел Ричарда по городам и континентам - от Мадрида и Кейптауна до Мельбурна и Сингапура. Вот только в отличии от описанных Булгаковым в "Беге" недовзрослых имперских интеллигентов и генералов, ему не приходило в голову долгими тропическими ночами вздыхать о "родных спрингфилдовских березках".

Хороший зубной врач нужен всем, всегда и везде; Ричард не бедствовал нигде. Миллионов не заработал, однако приличный капитал скопил. Сумму он не озвучил, но как-то обмолвился: "хватит и нам с женой на сытую старость, и детей в люди вывести".

В ответ мне пришлось выложить выдуманную, то есть официальную историю. А чтобы Ричард не сильно интересовался далеким прошлым, я нажимал на описание зубоврачебной бормашины, "придуманной" инженерами нашего Электрозавода специально для вождей мирового пролетариата. Благо, принцип работы обычного для 21-го века турбинного наконечника**** мне, как всякому любознательному подростку, объяснили при лечении первого же кариеса. Приемы же работы и обстановка стоматологического кабинета врезались в память без дополнительной помощи.

Ричард выпытывал у меня подробности несколько дней, до самого Суэца. Я не отказывал, напротив, выдавал идеи и рисунки с энтузиазмом, точно так же, как недавно, в Москве, помогал Сергею Королеву. Ведь хорошие зубы нужны человечеству ничуть не меньше, чем ракеты.

Доброе дело не осталось безнаказанным. В порту греческих Салоник, перед финишным рывком в Константинополь, наш трамп на целый день встал к причалу по своим каботажным делам. Пока команда развлекалась такелажными работами, а кок закупал свежие продукты, Ричард успел добраться до остановившегося неподалеку советского парохода и закупить у капитана огромную кипу газет. У нас с Сашей случился праздник - прошлые три недели пролетели без единой новости из СССР. Это не учитывая того, что весь месяц перед отъездом, разрываясь между работой, доведением до ума изобретений и оформлением паспортов, я физически не успевал следить за прессой.

Развлечения хватило до самых Дарданелл. Нельзя сказать, что в страницах большевистских изданий появились какие-то свежие идеи, скорее наоборот - прошло серьезное углубление наметившегося ранее тренда. Редакторы и цензоры настойчиво и аккуратно гнали из медийного поля всякую политику. Центральные полосы посвящались исключительно достижениям народного хозяйства.

Не без лукавства, как водится. Крестьян, как класс, предпочитали просто не замечать. Вместо них о модных подсобных птичниках отчитывались московские гиганты индустрии. Питерские пролетарии строили коровники, а харьковские - свинарники. Донецкие шахтеры и металлурги напирали на выращивание кукурузы по новейшим заокеанским технологиям. Судя по бодрому тону и оптимизму, изголодавшийся народные массы встречали новую политику партии с неподдельным восторгом.

В итоге, из всех газет я сумел выжать только одну новую стратегическую программу с кодовым названием "Жилье-1935". Лозунг к ней прилагался простейший: "Каждой семье - отдельную комнату". К вопросу конструкции человейников большевики подошли крайне просто, вернее сказать, индустриально. "Истинным хозяевам" огромной страны предлагался один-единственный тип дома, точнее - комплекс из трех фанерно-каркасно-керамзитных двухэтажных домов, соединенных посередине крытыми галереями. Крайние здания отводились под сто шестьдесят больших жилых комнат, центральное - под столовую, кухню, котельную, туалеты, душевые, прачечную, детский сад и прочие ясли.

Эдакая суперкоммуналка. Большой шаг назад и в сторону от нормального городского жилья, с другой стороны, по сравнению с деревенской избой, комфортабельный рай.

Представить, каково жить в подобной суперобщаге, я не успел.

- Посмотри! - вдруг подсунула мне разворот "Литературки" Александра.

Голос ее подозрительно дрожал, поэтому я сначала отставил на палубу стакан с вином, и лишь затем взял в руки газету.

- Ба! Да это фото нашего Электрозавода, - обрадовался я знакомому фасаду на фотографии. - Никак собрали рекордный урожай картошки?

- Ты читай!

- "Герои среди нас"... - начал я с заголовка. - Нет, не про картошку, больше смахивает на перевыполнение квартального плана.

- Ниже, - снова поторопила меня супруга.

- "Мне довелось хорошо знать Алексея"... - выхватил я фразу из первого абзаца. - "Он всегда вел своих товарищей вперед, к новым трудовым свершениям и победам. Он никогда не останавливался перед трудностями, как и положено настоящему коммунисту". - Что?! Откуда там моя фамилия?! Они там что, все дружно рыковкой ужрались?!

- Еще ниже!

- "Оказал неоценимую помощь в изобретении нового сорта трансформаторной стали, который назван "Алексий" в честь его имени, согласно единогласному решению трудового коллектива"... - выхватил я следующее предложение из текста. - "Был очень скромным, мы и подумать не могли, что по ночам он пишет роман о светлом коммунистическом будущем"... "очень удивились, когда узнали о решении Алексея уехать с женой за границу, но все стало ясно, когда мы узнали о его секретном правительственном задании"...

- Кокаин. Лучший в мире, колумбийский. От Пабло Эскобара.

Александра бесцеремонна перевернула газету и ткнула в фото на обороте:

- Тебе он никого не напоминает?

- Красный уголок, наш, цеховой... а вот бюста там не было. Погоди!

- Да-да. Твое лицо, не сомневайся.

- Бл...ть!

- Поздравляю, - ехидно хмыкнула Саша. - Тебя, кстати, наградили. Орденом Красной Звезды. Посмертно.

- Посмертно? За что?!

- За героизм, проявленный в ходе выполнении задания коммунистической партии. Иначе у нас не бывает.

- When I am dead, I hope it may be said: "His sins were scarlet, But his books were read",***** - продекламировал я заученную еще в камере Шпалерки благоглупость.

- Доктора не позвать? - вкрадчиво поинтересовалась в ответ Саша.

- Доктора не надо, а вот его дьявольская бормотуха нам явно не помешает.

- Ром у него в заначке, когда тебя резал, мне на два пальца налил. Хороший, барбадосский, сладкий такой.

- Попроси стаканчик? Побольше... пожалуйста!

В моих словах было больше шутки, чем реального желания нажраться, однако Саша приняла просьбу на полном серьезе. Отправилась в каюту к дрыхнувшему после обеда Ричарду, и скоро вернулась с початой бутылкой. А ближе к ночи, с помощью ричардовского giggle juice, буйной фантазии и разбросанных по тексту газетной статьи намеков, мы восстановили "полную картину" наказания невиновных и награждения непричастных.