Алекс Бор - Историкум. Мозаика времен [Сборник]

Все действия команды «Сибири», вставшей на дежурство у артефакта времён великой индустриализации, казались смешными пред этим чудовищным созданием, заглотившим и десантную бригаду крейсера, возможно, ещё сотню тысяч граждан СССР.

«Да, СССР», – подумал Комаров. Несмотря на возможные исторические отступления от коммунистической доктрины в условиях трёхвековой изоляции, на возможные колебания внутрикорабельной партийной линии, они оставались гражданами великой космической державы.

Пробудившийся – или всё же спящий мёртвым сном? – левиафан угрюмой металлической глыбой плыл в изначальной тьме, и казалось совершенно невероятным его появление в столь знакомом, обжитом космосе. Где-то внутри, в бездонном чреве, способном вместить сотню тысяч человеческих существ, затерялся Хвыля со своими десантниками. Как Иов, поглощённый китом, припомнилось Комарову. Но он не стал оглашать эту версию, поскольку политрук не преминул бы разразиться пространным комментарием относительно библейских параллелей, эвристических метафор, а также субстанциальных, казуальных и структурных аналогий в рамках адаптивных попыток трансцендентного осознания имманентной природы «Электросталина», благо позволяло семинаристское образование. А только Митькиных лекций вице-адмиралу сейчас и не хватало.

Но что же предпринять? От десанта – ни слуху ни духу.

В двух стаканах, подрагивавших на столе, бликовали подсохшие карамельные потёки. Позвякивали серебряные ложечки, отражая мощь работающих энергоблоков «Сибири».

Комаров вот уже с час нарезал круги по командной рубке. Политрук что-то чертил обкусанным карандашом, обдумывая ситуацию. Наконец Николаенко протёр очки и отложил в сторону чёрный блокнот.

– Товарищ вице-адмирал, разрешите обратиться с предложением?

– Не пущу, – отрезал Комаров.

Маскировка потребовалась нехитрая – надеть робу захваченного «языка» да перемазаться в пыли. Николаенко, в отличие от десантников, бесследно пропавших в недрах космического Моби Дика, не стал переть напролом. Он тихо пристыковался в невидимке-однопилотнике, мини-радаром нашёл пустынный коридорный тупик, взрезал обшивку, изучил обстановку и уволок в закуток какого-то парнишку, отставшего от группы. Вколов парню снотворное, Николаенко оттащил его подальше, скрыв среди хлама, наваленного в тупике. Сам стянул маскировочный комбинезон, надел нехитрую одежду местного пролетариата, снял очки и положил за пазуху. «Часов шесть у меня есть», – подумал политрук и направился в сторону доносившегося шума, гула и отдалённого грохота.

Увиденное его поразило. Невероятных размеров зал, в который буквально вторгался целой глыбой астероид. Ярусами шли леса, на которых работали тысячи людей. Они рубили породу, откалывали куски льда. Прямо перед собой Николаенко увидел рельсы – на них стоял целый локомотив. Рельсы убегали в тёмный тоннель – корабельный коридор, который, видимо, вёл из добывающей зоны в энергетическую и перерабатывающую.

Он осторожно подошёл поближе, стараясь не выделяться из толпы.

– Что стоишь? Где пропуск?

Николаенко нащупал в кармане бумажку. «Хоть бы пронесло…»

– Ну вон твой тепловоз, вали туда!

Ф-фу… «Едва не пронесло, – подумал Николаенко. – А бумажка-то одна». Он глянул на документ: «Д. 094 301». Тут вагоны стукнули друг о друга, локомотив двинулся, а из кабины тепловоза высунулась лохматая голова веснушчатого парня.

– Эй, ты! Триста первый из девяносто четвёртого? Сюда бумажку! Давай руку, трогаемся уже!

Николаенко едва успел заскочить в кабину – хорошо, что притяжение тут было меньше земного.

– Давай пять! Ты к нам на замену расстрелянной контры? Меня зовут Гек! А тебя?

В бумаге стояла только буква, и она совпадала с его именем – Дмитрий, но как на самом деле звали этого триста первого?

– Д-мм…

– Заикаешься, что ли? Дмирт?

Николаенко осторожно кивнул.

– А что, хорошее имя, у нас много в бараке с таким именем.

– Ничего хорошего, – нахмурилась девушка в красной косынке, сидящая на месте главного машиниста. – Что значит это имя? «Даёшь мирный труд». А у нас труд – в боевой обстановке революционной эпохи! Куда лучше – Древт. «Даёшь революционный труд»! Или Дур – «Даёшь ударный рывок». Твои родители, товарищ, проявили примиренческую несознательность, что характерно для всего прошлого поколения, но вы-то, вы-то… Настоятельно рекомендую сменить тебе имя, товарищ.

– Непременно, – кивнул Николаенко. – Сам собирался это сделать.

– Правильно, товарищ! – Она широко улыбнулась. – А меня зовут Стэля. Вообще-то Стэлба, но товарищи считают, что я ещё не доросла до такого громкого имени, как «Сталинская Электробомба»… Всё норовят уменьшить, – она застенчиво потупила глаза. – Хотя я вообще-то сдала все нормы ГТО, а ещё с отличием окончила курсы работниц-пулемётчиц и ворошиловских стрелков. А это товарищи Чук, Гек и Фиг. Точнее, Дачуг, Гекос и Флинтергос.

Помозговав, Николаенко пришёл к выводу, что эти имена означали, видимо, «Даёшь чугун», «Герои космоса» и «Флаг интернационального государства», а может, что-то другое, но столь же революционное.

– Стэля у нас и комсомолка, и пулемётчица, и курсы политкухарок прошла! Да ей на груди значки некуда вешать! – хохотнул Фиг, покосившись на полную, красивую грудь девушки.

Стэля покраснела.

– Ну уж, прямо… В нашей коммуне-общежитии и посильнее девчата есть! А ты, Дмирт, прыгал с парашютом?

Николаенко вспомнил свои учебные кульбиты, но промолчал. Откуда у них тут парашюты? Гравитация, конечно, создаётся искусственно… Стэля тем временем продолжала:

– Неужели не прыгал? Но ты обязательно залезь на центральную вышку! Сигани с гиперболоида! Когда мы высадимся на планете с атмосферой, гиперболоид вытащим для охраны границ, а сами обязательно будем прыгать с дирижаблей и самолётов. Как я мечтаю пронестись над марсианской пустыней на большом четырёхмоторном самолёте! Но для этого ещё надо много, много трудиться. Враг не дремлет, и перед нами стоит задача…

Николаенко слушал комсомолку и чувствовал невольное уважение. Даже у него не получалось так складно сыпать газетными штампами. «Политрук хренов, – с лёгкой завистью подумал он. – Ведь не перещебечешь».

Он помалкивал, чувствуя, что всё его красноречие заткнёт за пояс эта девчонка в алой косынке.

Наконец Стэля закончила с парашютами, врагами и дирижаблями и стала распределять паёк.

– Расход воды опять придётся уменьшить, – строго сказала девушка, раздавая фляжки. Они были наполнены едва на треть. – В газете напечатали, что запасов льда на захваченном астероиде ещё много, волноваться не о чем, но вредители испортили почти все ледоколы.