Олег Касаткин - Да здравствует Государь! Три книги в одном томе

Впрочем господин Забелин доложит Вашему Величеству…

Тот поклонился.

– Я и мои подчиненные делали и делаем все в наших силах чтобы храм обрел было великолепие. Фасады в значительной мере облицованы новым камнем, заменена и часть обветшавших резных камней… Мы очистили резные изображения времен князя Андрея…

Одним словом – вашим покорным слугой государь, проведена капитальная реставрация, восстановлено древнее покрытие храма и его глав, проведено инженерное укрепление стен и сводов, раскрыта древняя фресковая роспись. Фасады в значительной мере были облицованы новым камнем.

С запада нами был пристроен новый притвор по благословению преосвященного Феогноста.

Георгий одобрительно кивал соглашаясь.

Они полюбовались иконостасом в три яруса, украшенный крупною золоченою резьбою и колоннами всех ордеров, с множеством резных ангелов на карнизах. Иконы в нем – итальянской живописи.

Новые иконы, как сообщил преподобный были написаны владимирским иконописцем Строкиным в прошлом веке.

– Подлинная – древлего письма тут всего одна икона – список с Владимирской Божьей матери, написанная митрополитом Петром.

– А старые иконы где?

– Были проданы в 1768 году в храм села Красное…

– А как вам мысль их возвратить, а так сказать предписанное изначально место? А лики нынешние передать в сельский храм?

– Воистину – мысль мудрая, – пробормотал Феогност.

– И еще – Ваше Преподобие – что вы скажете если при переосвящении храма подлинная икона Владимирской Божьей Матери будет возвращена сюда – пусть и на время?

– Если случиться что Ваше Императорское Величество распорядится о том чтобы это было сделано – мне не останется больше ничего желать! – поклонился преосвященный Феогност.

– А что Дмитриевский собор?

Преподобного Мелентия – настоятель означенного храма сейчас с ними не было, но осмотру это не помешало.

…Из-за обилия белокаменной резьбы, покрывающей стены собора, он казался резной шкатулкой – пышность его убранства, стала бы чрезмерной, если бы зодчим и камнерезам изменило чувство гармонии, позволившее остановиться именно тогда, когда был достигнут высший предел, за которым начиналась бестолковая вычурность.

Они вошли внутрь.

Верхний ярус, прорезанный узкими высокими окнами, был сплошь покрыт резьбой по камню. Широкий и мерный ритм поддерживающих своды арок придавал внутреннему облику собора торжественное спокойствие, наполненное воздухом и светом. Это «дом молитвы» – именно таким и задумывали его древние зодчие. Лишний раз Георгий понял разглядывая эти своды – насколько справедлива мысль – «Архитектура – музыка застывшая в камне»

Танеев взявший на себя роль проводника показывал то туда то сюда – вот лица женщин и львиные маски между оконных проемов. Вот барельеф «Сорок мучеников Севастийских»; а вот – «Вознесение Александра Македонского». На нем античного полководца уносили куда то ввысь два грифона.

Внутри храм выглядел небольшим, да он и на самом деле невелик. Как вспомнил Георгий Дмитриевский собор строился для княжеской семьи и не был рассчитан на толпу прихожан. Пришло выходит время ему опять стать семейной церковью властителей Руси – пусть и на краткое время.

Они опять вышли на улицу. Преподобный Феогност указал императору на небольшой храм Святого Благоверного князя Георгия сооруженный в 1860 году.

Императору храм в честь его небесного покровителя надо сказать не очень то и понравился – особенно после созданий древних зодчих.

Хотя строители явно пытались копировать «большой» собор, но получилось у их нечто плоское и примитивное создающее впечатление фальшивой монеты или безвкусных поддельных драгоценностей с огромными цветными стекляшками в дутых золоченых оправах…

– В этом храме совершаются богослужение сейчас – к слову он и был создан для зимних служб…

Георгий кивнул, а про себя подумал что воистину его сюда привело проведение привело. Да – все как раз наилучшим образом устроено – Дмитриевский малый собор – для венчания, Успенский – где возводили на престол великих князей Владимирских – для коронации. Все именно что сложилось наилучшим образом.

– И когда же предполагается завершить работы в Успенском соборе?

– Согласно воле архипастыря владимирского к лету следующего года все должно быть закончено и храм освящен.

Это должно произойти не позднее 10 июня сего года! – коротко приказал император.

Забелин замер как громом пораженный.

– Разумеется я приложу все силы чтобы исполнить ваше пожелание, Государь! – выдал он. Но…

– Это не наше пожелание – это приказ, – сухо утончил Георгий. К началу июня этого года реставрация должна быть завершена…

– Но Ваше императорское величество, – растерянно произнес мастер. Есть работы которые не могут быть выполнены быстро даже если мы утроим силы…

– А если утроить численность мастеровых?

– Ваше Императорское Величество – а могу ли я узнать с чем свя…

– Нет! Пока нет – но считайте что это дело государственное и первостепенное.

Обескураженный Забелин молча замер сгорбившись – изображая обликом полную капитуляцию перед монаршей волей.

– Пока не можете, – смягчился Георгий. Но поверьте – вы не будете иметь причин сожалеть что взялись на эту работу. Так что жду от вас смету – в ближайшие же дни.

– И кому же я должен ее представить, государь?

– Министру двора его высокопревосходительству Воронцову-Дашкову который прибудет в ближайшее время, – сообщил Георгий чем кажется поверг Забелина в полую прострацию. – Всего наилучшего…

И покинул притвор.

За ним потянулась свита.

Забелин остался стоять растерянно сжимая в руках шапку…

Однако же… что это – каприз юного монарха? Или еще что-то? Ну не собирается же он перенести столицу в их губернский городок?

Впрочем – важно не это, а то что на него свалилось тяжкое поручение – не кого-то – венценосца.

Воистину – минуй нас пуще всех печалей и царский гнев и царская любовь, – переиначил он строку из знаменитой комедии Грибоедова. Но раз не миновали…

– Ну и что вы об этом думаете, господа? – обратился он к помощникам.

Я полагаю, нам следует приступить немедленно, – осторожно предположил Павлинов.

– Ну тогда не будем откладывать – пойдемте.

Между тем во дворе собора свита села в сани – медвежья полость для ног и полог – да еще подогреваемый пол: под доски помещались закрытые железные ящики, в которых лежали горячие угли. Старая и уже вышедшая почти из употребления система, отметил Георгий.

Следом за саням трусили лошади жандармов.

Кабинет в губернаторской резиденции выглядел по-особому старообразно и провинциально – слово декорация из пьесы про времена Николая I – c его грубыми, но прямодушными городничими, генералами – весельчаками-скалозубами, суетливыми ловкачами-чиновниками, жеманными барышнями и купцами-хитрованами.