Патрик Дункан - Дракула против Гитлера

которому пролегает эта железная дорога?»

Были излечены карты, они были выложены на стол и изучены. Дракула указал на место, которое ему было знакомо, и спросил, проходит ли поезд через эту точку.

Павел ответил утвердительно. Остальные стали обсуждать, как это все организовать, как подъехать к месту, выбранному вампиром, самим, и как затем вывезти

оттуда пассажиров, когда и если у Дракулы все получится. Вампир не стал вдаваться в подробности своего плана. Анка, до сих пор являвшаяся заклятым врагом

Князя, неожиданно согласилась с тем, чтобы он принял в этом участие, скорее всего, от отчаяния. После того, как были обговорены некоторые детали, участники

совещания разошлись готовить акцию.

Благодаря этому у нас появилось время немного вздремнуть. Дракула уединился в библиотеке профессора. Люси поднялась в свою спальню. Я посмотрел ей вслед,

на то, как она уходит, с печальным сожалением. Поспав часа три, я пополнил этот дневник новыми записями о последних событиях, порылся на кухне Ван Хельсинга,

приготовив что-то на завтрак, и разбудил Ренфилда, накормив его и себя. После этого сержант сразу же вернулся в свою койку, а я с помощью шифровальной

книжки стал составлять сообщение для своего лондонского начальства. Я еще не закончил, когда услышал звук автомобильных двигателей, которому вторил резкий

звук тарахтевшего двухцилиндрового двигателя мотоцикла. Я выглянул в люк желоба для засыпки угля и с облегчением увидел Анку и Фаркаша, выходящих из своих

машин. Павел приехал на двух колесах. Я также заметил, что уже почти стемнело.

Я стал трясти Ренфилда, чтобы тот очнулся, и помог ему погрузить в сумку пластичную взрывчатку и запалы-“карандаши”. Я вооружился несколькими дополнительными

обоймами и гранатами.

Выйдя из дому, я стал помогать погружать в машины автоматы и боеприпасы. После чего завязалась одна из тех самых обычных перебранок, которые способны довести

человека до такого же состояния полубезумия, в котором находился Ренфилд.

«Я не поеду вместе с этим», заявила Анка, с ненавистью глядя на Дракулу, который вышел из дому в полутьму сумерек.

«Я тоже», заявил Фаркаш.

«Смешной детский лепет какой-то», заметил вампир. «Мы на войне или нет?»

Я тоже так подумал. Мы тут пытаемся выполнить свой долг, внести свой посильный вклад в спасение мира, а эти сумасшедшие спорят о том, кому с кем сидеть,

как будто это какой-то семейный выезд за город на пляж.

«Граф, извините, Князь – поедет рядом со мной», вздохнул Ван Хельсинг. «Так, теперь о блокпостах. Павел?»

«Там только один блокпост. Я им займусь и решу вопрос», сказал Павел, помахав бутылкой дешевого вина, которое дал ему профессор. Он сунул ее в седельную

сумку своего мотоцикла, а затем взревел двигателем и уехал.

Ван Хельсинг похлопал меня по плечу. «Вы поведете машину», сказал он мне. «Как выедем из Брашова на север, все станет гораздо легче. Дорога идет параллельно

рельсам».

Я сел за руль, а Дракула – на пассажирское сиденье рядом со мной. Интересно, Ван Хельсинг специально так сделал, чтобы вампир и его дочь не сидели рядом?

На заднем сидении Ван Хельсинг и Люсиль сели по обе стороны от Ренфилда, ни в малейшей степени не тесня друг друга, из-за вместительности салона Бентли.

Я воспользовался этой возможностью, чтобы завязать с вампиром легкий, дружеский разговор, почти светскую болтовню. Оказалось, что он тоже изучал языки,

свободно говорил на немецком, венгерском, словацком, сербском, валахском и цыганском языках, добавим сюда и его английский. Мы обменялись несколькими фразами,

и разговор показался таким легким и непринужденным, как если бы я общался со своим школьным приятелем. Жаль, что ревность помешала мне наладить с ним более

дружеские отношения. Я дал себе слово продолжить эту новую дружбу.

На одном особо низком участке дороги висел густой туман, и чтобы расчистить стекла, мне пришлось включить «дворники». Это действие вызвало у вампира любопытство

к машине, и он стал забавлять себя тем, что начал трогать переключатели, шкалы и циферблаты, ручки настройки и кнопки на приборной панели Бентли. Он открыл

и осмотрел бардачок, даже выключил фары. Я уже объяснил ему ранее функции спидометра, одометра и датчика уровня горючего. Теперь же я кратко объяснил ему

принцип работы тормозов и сцепления.

«Новые средства передвижения», восхитился он. «Потрясающе. И вы сказали, что даже обычные, простые люди умеют пользоваться такими механизмами? Если бы

я не наблюдал это собственными глазами в наших поездках, я ни за что бы в это не поверил».

Мы проехали мимо блокпоста, о котором говорил нам Павел. Там стояла караульная будка, но все четыре румынских часовых валялись внутри нее и снаружи, без

сознания. У ног одного из них лежала бутылка вина Павла.

«Яд?», спросил Дракула.

«Сильнодействующее успокоительное», ответил Ван Хельсинг.

«В некоторых крупных городах на дорогах одновременно движутся иногда сразу тысячи автомобилей», сказала Люси Князю. «Их так много, что возникают большие

заторы, когда автомобили скапливаются, становясь в очередь друг за другом — нечто вроде стихийно возникших двигающихся блокпостов».

«Тысячи одновременно…» Дракула мысленно представил себе эту картину, которую я так часто наблюдал в Лондоне, что это стало для меня повседневной рутиной.

«Мне бы очень хотелось взглянуть на такой необыкновенный феномен».

«Это не столько феномен, сколько вечный геморрой», заметил я.

«Сможешь станцевать дабл-шафл, если тебе мешают болтающиеся яйца?», вновь стал горланить Ренфилд свою песню, затянув очередной куплет своей хрени.

«Ренфилд, прошу тебя», обратился к нему Дракула и, как и раньше, сержант тут же замолчал. Сколько раз я пытался заставить его замолчать, он ни разу не

подчинился. Вот и еще одна причина для меня обижаться на вампира, полагаю. Но нет, я дал себе слово перестать так думать.

«С какой скоростью мы едем?», спросил Дракула, покрутив рукояткой окна, опустив стекло и высунув руку под поток встречного воздуха, совсем как делал это

я, когда мне было лет семь-восемь. Я покачал головой, увидев эти его по-детски смешные движения, и услышал, как позади меня хихикнула Люсиль.

«Пятьдесят два километра в час», сказал я ему.

«Потрясающе», вновь сказал он. В последнее время это было его любимое словечко. Он снова поднял стекло и стряхнул с рук капли дождя.

В машине воцарилась тишина, слышно было лишь двигатель Бентли, урчавший под капотом, и приглушенный гул шин на дороге. Ван Хельсинг первым нарушил молчание.

«Что ж, Князь Влад, дочь сказала мне, что вы, приложив большие усилия, все-таки сумели умерить свои наиболее кровожадные порывы», сказал он.