Патрик Дункан - Дракула против Гитлера

«Да, я стремлюсь их побороть, стараюсь держать себя в руках», ответил Дракула.

«Надеюсь, что так», сказал Ван Хельсинг. «И все же, вы не можете винить меня в том, что у меня есть в этом отношении определенные сомнения. Во время последней

нашей с вами встречи…»

«Я плохо контролировал свои страсти и вожделения», признался Дракула.

«Но теперь вы их контролируете, по вашим словам», сказал Ван Хельсинг.

«Да. Думаю, да», мрачно сказал Дракула. «Постарайтесь понять. Когда мальчик достигает совершеннолетия, его переполняют чувства, подавляя его волю и разум

определенными, изначально заложенными животными побуждениями».

«Сексуальными влечениями», предположила Люси.

«Люси!», воскликнул Ван Хельсинг.

«Прямолинейность вашей дочери меня уже больше не коробит», продолжал Дракула. «Она груба, но права. Да, несовершеннолетний юноша плохо контролирует свое

тело; его чувствами управляют вожделения».

«С женщинами то же самое», встряла Люсиль. Отец ее вздохнул, и этот вздох был слышен даже нам, сидевшим впереди.

«Тогда вы понимаете, о чем я», продолжил Дракула. «Тогда, в Англии, когда произошел этот прискорбный случай с несчастной мисс Вестенра и бабушкой молодого

Харкера, я себя не контролировал. Мной управляли мои чудовищные желания».

«Вожделение», уточнила Люси, внося ясность в обсуждение.

«Да. К крови. Жажда крови», сказал Дракула. «И еще что-то. Жажда жить вечно, полагаю».

«Все равно это вожделение и похоть», возразила Люсиль.

Он оглянулся на нее, а я посмотрел на ее лицо в зеркале заднего вида. Был ли в этом разговоре какой-то подтекст, о котором я не знал?

«Да, вы правы». Дракула отвернулся от нее и вновь устремил свой взгляд в окно, в бесконечный мрак впереди машины. «Пока я лежал в могиле эти последние

сорок с лишним лет, мне было о чем поразмыслить».

«Вы были в сознании?», Ван Хельсинг пришел в ужас. «Все это время? Лежа там, в гробу?»

«Да», подтвердил Дракула. «В конце концов, я же бессмертен. Сначала я думал, что сойду с ума. Но вместо этого я стал размышлять о своем прошлом, о том,

как я превратился в… того, кто я сейчас, в то, что вы видите перед собой. И я пришел к выводу, что если я как смертное существо мог столь странным и таинственным

образом видоизмениться, трансформироваться, то я смогу сделать то же самое и со своими мыслями. Теперь я чувствую, что освоился со своим состоянием. И

я себя контролирую. По крайней мере, сильнее, чем когда-либо в прошлом».

«Посмотрим», сказал Ван Хельсинг.

«Да», согласился Дракула. «Мы это увидим».

Когда я проходил курс столь необычной военной подготовки в «лесной школе» разведки SOE в замке Болье в Хэмпшире, там был один инструктор, который когда-то

служил в Бирме, во время конфликта по вопросу об обуви*, и однажды между занятиями, когда мы курили за старым особняком, он дал мне небольшой, но ценный

совет.

- - - - - - - - - - - - - - - -

* У Тибо Мина, короля Бирмы в 1878-1885 годах, возник конфликт с англичанами из-за того, что они не хотели заходить в его дворец, снимая обувь. В результате

этого инцидента, а также безумной политики короля Тибо, который занимался массовыми человеческими жертвоприношениями, Англия вторглась в Бирму, захватила

ее и свергла Тибо. Подробности см. в Википедии. – Прим. переводчика.

- - - - - - - - - - - - - - - -

«Знай свой район боевых действий», сказал он мне. «Всегда старайся раздобыть карту. Даже если у тебя есть лишь какая-нибудь фигня из числа тех, что штампуют

мудаки из Географического общества, все равно – обязательно изучи ее. Не ленись, не разевай рот. Разуй пошире глаза, черт, оглядись вокруг, внимательно

осмотри окрестности и нарисуй собственную, на фиг, карту. По памяти. И сравни их – свою и официальную. А потом еще раз сделай то же самое. А потом еще

раз. И делай это до тех пор, пока не начнешь ориентироваться на местности, как в трусиках своей бабы в шкафу».

Я прислушался к его совету со всей серьезностью. И во время нашей поездки на юг я изучил все местные карты, после чего, как меня учили, стал обращать внимание

на все дороги, объекты и бросающиеся в глаза ориентиры, всякий раз, когда нам приходилось выезжать на местность. И каждый день я рисовал свою собственную

карту, по памяти, повторяя это снова и снова, до тех пор, пока не получал полное представление о районе наших боевых действий, как если бы я родился и

вырос там. С помощью этих карт я и разработал нашу тактику отхода.

И сегодня то же самое: я взял все, что смог узнать из карты Брашова, и то, что помнил, и нарисовал схему движения к тому месту, куда нам нужно было попасть

сегодняшней ночью. И поэтому на этот раз мне не нужно было, чтобы кто-нибудь показывал мне дорогу, и я смог самостоятельно добраться до дороги, шедшей

параллельно железнодорожным путям, ведущим на северо-запад.

Слева от меня шли рельсы, а справа – горы. По другую сторону рельсов лежала долина, по которой текла река, и поднимались вверх неприступной стеной горы.

В нескольких милях от города, по крайней мере, в двух часах езды от него, дорога поворачивала направо, так как рельсы проходили сквозь узкую расщелину,

в которой хватало места лишь для реки и железнодорожной линии.

Препятствием на нашем пути была базальтовая скала высотой в несколько сотен футов, которую местные жители называли «Чертов зуб». Дорога огибала ее основание,

а затем возвращалась к железнодорожным рельсам с другой стороны этой скалы. Там шла другая, несколько более широкая долина, пересекавшая дорогу под углом

и образовывавшая плоское пространство в несколько акров.

В этом месте мы и должны были воспрепятствовать дальнейшему продвижению поезда.

У рельсов нас уже ждали три грузовика и две другие машины, скрытые из виду другой скалой, высотой с двухэтажный лондонский автобус. У машин нас дожидались

Анка с Фаркашем, три водителя грузовиков и братья Марксы – Хория, Клошка и Кришан. Я был несказанно рад снова увидеться со своими боевыми товарищами.

Группа курила и разговаривала, как все солдаты перед боем. Все они были хорошо вооружены – автоматами, ручными пулеметами и патронташами, набитыми патронами

и магазинами. Цыган Кришан украсил свой жилет шестью или семью гранатами, которые висели на нем, как новогодние игрушки на ёлке.

Я припарковался и вылез наружу, вооружившись собственным ручным пулеметом и патронташем. Затем появился и вампир, вышедший из Бентли, как король Георг

из своей кареты.

Все разговоры прекратились, и три водителя уставились на него в страхе и благоговейном ужасе. А у одного вообще даже отвисла челюсть, и изо рта выпала

сигарета, крошечным тлеющим метеором, упавшим на землю и вспыхнувшим.