Патрик Дункан - Дракула против Гитлера

Едва он успел добежать до небольшой кирпичной будки – служебного помещения железнодорожников, как этот неуправляемый поезд врезался в вереницу товарных

вагонов, стоявших на путях.

Вот тут-то и проявилось специфическое мастерство сержанта Ренфилда. Он смастерил довольно простой контактный детонатор, крепившийся не к первой, а к последней

вагонной сцепке топливной цистерны. И как только это вагонное сцепление наталкивалось на какое-то сопротивление, оно давило на взрыватель, приводя его

в действие. После чего сержант заложил свои заряды, и в этом тоже его таланты проявились еще раз.

Он взобрался на вагон-цистерну и, отвинтив задвижки люка шириной в два фута, открыл его.

«Важнейший момент, связанный с воспламенением любого нефтепродукта – это помнить, что возгорается не жидкость, а газ, выделяющийся при контакте открытого

топлива с воздухом», читал он нам лекцию, как какой-нибудь преподаватель Кембриджа. Его безумие вновь куда-то улетучилось, уступив место его любимой теме

– как взорвать что-нибудь ко всем чертям. «Чем больше газа вы сумеете получить от открытого топлива, тем сильнее взрыв. И поэтому мы помещаем вот этот

заряд внутрь цистерны, наполненной жидкостью. Сначала взорвется он, вызвав испарение топлива, а затем, через долю секунды, подорвется вот этот заряд, установленный

над топливом, воспламенив испарения. Ха-ха, и последует адский взрыв!»

Он подключил заряды – одно устройство, погруженное внутрь, а второе – сверху цистерны, подсоединив один вагон с другим и, наконец, с контактным ударником,

прикрепив его к вагонному сцеплению.

«Всегда нужно подключать запальное устройство к зарядам в самом конце, последним», предупредил Ренфилд. «Какой-нибудь дурак может случайно его активировать,

пока вы устанавливаете взрывчатку, или же запальное устройство может оказаться неисправным и подорвать заряд преждевременно. И поэтому вы должны работать

в противоположном направлении – от взрывчатки к системе подрыва. И действовать очень осторожно, иначе можно всё испортить».

Он явно гордился своей профессией. Я всегда старался ему помочь, когда это было возможно, и было приятно наблюдать за его руками, работавшими так быстро

и аккуратно.

Когда он закончил, он бросился туда, где дожидался окончания работ Дракула. На вампире теперь был старый морской плащ, который Люси нашла в багажнике Бентли.

Он был слишком мал, из-за чего Дракула выглядел нельзя сказать смешным, но каким-то странным образом уязвимым.

«Все готово, Хозяин», сообщил Ренфилд.

«Перестань называть меня Хозяином», возразил Дракула. «Нужно убрать трупы людей, убитых мисс Ван Хельсинг и мистером Харкером. Те, которые с пулевыми отверстиями.

Если их обнаружат, это испортит всю нашу задумку».

Вызвался Павел, сказавший, что рядом есть старый карьер, вода в котором просто бездонной глубины. Вместе с несколькими другими партизанами он быстро принялся

за дело, начав отбирать нужные трупы.

Дракула вскочил в машинное отделение, и я стал помогать ему кидать уголь в огненную пасть котла. Я с трудом мог за ним угнаться: он бросал в три, может,

даже в четыре раза больше лопат, чем мог это сделать я.

В какой-то момент он повернулся ко мне и поблагодарил меня за помощь в люксовом вагоне. Я понимал, что моя помощь была незначительной, но это выражение

признательности было весьма благородным поступком, и мое мнение о нем вновь улучшилось.

После того, как котел был максимально заполнен, Дракула включил механизмы, поставив паровоз на задний ход. Когда большие стальные колеса начали вращаться,

сцепляясь с рельсами, мы спрыгнули с локомотива и стали следить за тем, как он движется, возвращаясь туда, откуда прибыл, набирая обороты с каждым новым

пыхом мощной машины.

И вот, в конечном итоге, когда несчастный часовой на станции Брашов увидел приближающийся поезд, локомотив уже на полной скорости мчался в его сторону.

И когда он попытался укрыться в своем этом крошечном кирпичном строении, размером не больше сортира на улице, вагоны поезда столкнулись с одним из неподвижно

стоявших на ветке вагонов. И тут же взорвалось и мгновенно загорелось несколько тысяч литров авиатоплива.

Взрыв был беспрецедентным по силе. Им выбило стекла в окнах на расстоянии свыше мили от станции, полностью разрушило билетную кассу и кирпичное здание

вокзала, которые были разнесены в пух и прах, разлетевшись на куски, как стопки кубиков сахара. Рельсы погнулись в скрюченные завитушки, похожие на ёршики

для очистки курительных трубок, которые сгибают иногда от нечего делать. С неба на соседние армейские казармы посыпались кирпич и железо, пробившие гофрированную

жестяную крышу, ранившие многих солдат и сделавшие строения непригодными для эксплуатации.

Вагоны подбросило в воздух, и они отлетели метров на сто, рухнув на землю так, будто само небо обрушилось на дома. Во всех отношениях это был самый удовлетворительный

конец нашей операции.

Я сожалею только о том, что я и, самое главное, Ренфилд, не могли лично увидеть собственными глазами плоды своих трудов.

Кстати, караульный впоследствии был найден без сознания под грудой кирпичей, которая когда-то являлась вертикально прямыми стенами.

Возвращаясь обратно в город, мы ничего этого не знали. Некоторое время в машине все молчали, а потом заговорил Ван Хельсинг.

«Я видел ваше столкновение с немецкими офицерами», обратился профессор к Дракуле, сидевшему сзади вместе с Люси и Ренфилдом. «Это было не просто нападение.

Это была… бойня… Мясорубка… Ничего себе контроль над собственной жаждой крови!»

«По-видимому, мои усилия усовершенствовать внутреннее «я» находятся еще в зачаточной стадии», холодно ответил Дракула.

«Вы испугали меня», сказала ему Люси.

«Временами я сам себя пугаюсь», ответил он.

«Существо, посадившее на кол двадцать тысяч турок лишь в качестве простой меры предупреждения, возможно, не так уж и далеко скрыто под вашей кожей», сказал

Ван Хельсинг.

«Полагаю, что да», согласился Дракула. Он не был сейчас в том уравновешенном состоянии, как это было обычно, и чувствовалось, ему было неудобно признаваться,

соглашаясь с профессором.

«Вообще-то это можно сказать в отношении всего человечества», вмешался я. «Как бы мы ни гордились своей так называемой цивилизованностью, мы, похоже, постоянно

возвращаемся к более атавистическим началам, отсюда и война, в которой мы сейчас принимаем участие».

Не знаю, что именно побудило меня выступить в защиту вампира, но это произошло, и я не пожалел об этом порыве.

«У меня к вам вопрос, доктор», обратился Дракула к Ван Хельсингу. «Вы же знали, как меня можно уничтожить, не пригвоздить этим колом, а полностью. Но вы