Надежда Голубенкова - Новые дворяне

***

Андрей поступил в точности, как посоветовал ему Николай. Кирилл в среду отправил записку Шафирову, уверив его, что проблем с Князевым не возникло. Они с Васей действительно взяли «шефство» над помещиком Борщовым, который и доложил им после завтрака, что накануне получил ожидаемую записку. Всё шло своим чередом, и приятели не подозревали, какая бурная подпольная деятельность ведётся за их спинами.

Наступил вечер пятницы, объявили отбой. Ваня и Андрей, с полчаса выждав и, убедившись, что коридор пуст, стараясь не издавать громких звуков, подкрались к дверям комнат первокурсников и тихонечко постучали. Довольно серьёзной проблемой для их сегодняшнего мероприятия было расположение комнат, ведь спальни Кирилла и Васи находились аккурат посередине, так что собрание должно было проходить на пониженных тонах, чтобы Вася, живущий за стенкой их опочивальни, ничего не расслышал.

Андрею Скворцов открыл сразу, Вани же пришлось ещё раз постучать. Сделав знак ничего не понимающим первокурсникам вести себя тихо и следовать за ними, друзья привели всех четверых в свою спальню и плотно закрыли дверь.

— Мы хотели с вами серьёзно поговорить, — предложив всем присаживаться, полушёпотом начал Никола. — Мы в курсе, что вы получили приглашение на завтрашнее собрание. Однако мы считаем неправильным то, что на нём вы получите только часть информации, и вам совершенно не скажут о риске…

— Каком ещё риске? — насторожился Лёня. — И откуда вам вообще известно о приглашениях?

— Пожалуйста, все говорим тихо, — умоляюще оглядел первокурсников Ваня. — Мы с Андреем состоим в тайном обществе, в которое вас пригласили. Это мы на неделе каждому из вас подбросили записку.

— Но мы не поддерживаем политику и идеалы барона Шафирова, главы Тайной канцелярии, — вступил в беседу с новичками Андрей. — Я, как, наверное, Тарасу уже известно, отвечаю за приём в Канцелярию новобранцев, являясь, так сказать, временным заместителем барона Шафирова.

Глеб, Юра и Лёна в изумлении обернулись к товарищу. Тарас, неуютно поёрзав на стуле, лишь пожал плечами, не желая оправдываться.

— Зато я в кружок не вхожу, — избавляя Борщова от повышенного внимания однокурсников, продолжил молодой Князев. — И вот почему…

И они подробно рассказали помещикам о Совете дворянства и современной политике, насквозь пронизанной его влиянием; о планах барона и о реальных плачевных последствиях для каждого, кто выступит на стороне Шафирова.

— Как видите, идея возвращения в Россию монархии, пусть даже пока в конституционном виде, отнюдь не нова. Нашими людьми уже многое сделано в этом направлении. А разделение Шафировым на «древних дворян» и «новых» в принципе не имеет под собой никаких оснований: мы все живём в 21-м веке. Да, возможно в моей семье, у Златовых, у князей Вяземских и других «древних» до сих пор в чести «старые» традиции, но они относятся исключительно к внутреннему укладу семьи, — от долгого шёпота у Николы уже садился голос. — Кроме того, сами подумайте, если Шафиров выступает за монархию, в чём же новизна его взглядов? Я вижу здесь только болезненное честолюбие: мол, смотрите, вы не одно десятилетие пытаетесь монархию возродить, а я пришёл и за пять лет всё устроил.

— Но почему вы тогда всего этого не сказали самому барону? Он же в том году учился с вами, — поинтересовался Юра, его друг Глеб согласно кивнул.

— Когда человек ослеплён тщеславием, он никого вокруг себя не видит и не слышит, — честно сказал Ваня. — Но зато Антон Внуков, которого барон прочит в цари, кажется, нас услышал.

— Кажется или точно? — уточнил наблюдательный Глеб.

— Мы не настолько близко дружили, чтобы быть уверенными, — ответил ему Никола. — У человека всегда есть право выбора. В том числе право передумать: сегодня ты можешь быть с нами согласен, а завтра уже нет.

— И что тогда предлагаете вы? — спросил молчавший доселе Тарас.

— Абсолютно ничего, — огорошил его ответом Андрей. — У каждого из вас своя голова на плечах. Что касается лично меня, я не собираюсь допускать, чтобы из-за какого-то барона меня и моих потомков лишили титула графа. Мне дорога честь моего рода.

— Андрей из богатой семьи, а я нет, — поймав неуверенный взгляд Борщова, тихо промолвил Ваня. — Я приехал сюда, как в сказку, и не хочу теперь всё потерять.

— Но твой отец же — Пётр Анатольевич, — изумился словам графа Юра.

— Да, но это запутанная история. В моей семье его считали погибшим. Наверно, я никогда бы и не узнал, кем он является мне, если бы не… В общем, предавать отца я тоже не собираюсь, ведь если я ввяжусь в эту авантюру Шафирова, по нему теперь это тоже ударит: он публично признал меня сыном и вернулся в род. Я не хочу понести клеймо недостойного наследника.

Первокурсники притихли, обдумывая услышанное.

— Хорошо, мы с вами, — положил руку на плечо друга Глеб, Юра подтверждающее кивнул.

— Я, пожалуй, тоже, — присоединился к товарищам купец Медняков.

— Тарас? — приподняв одну бровь, взглянул на Борщова Никола.

— Я как все, — отрешённо пожал плечом помещик. Потом, глянув более осознанно на трёх графов, спросил. — А Вася с Кириллом в курсе, что из-за Тайной канцелярии нашу академию могут закрыть?

— На данный момент нет, — честно ответил Андрей. — Мы решили поговорить сперва с вами, а потом уже с Кириллом, Васей и Данилом. Уверен, Данил будет на нашей стороне: он вполне разумен, и с логикой у него проблем никогда не было. Насчёт Сомова и Комарова не уверены: им барон целых два года пудрил мозги. Но, надеемся, здравый смысл у них всё-таки возобладает.

— То есть, если по-вашему — это «здраво», а если кто не согласен, значит, тупой, — в глазах Тараса появились враждебные огоньки.

— Мы этого не говорили, — поразился непонятной агрессии Николай. — Мы уважаем свободу выбора. Ты, как и твои друзья, волен сам выбирать, с кем и зачем хочешь быть. Лично мы — за Совет, и не скрываем этого. Настоящих дворян не так уж и много осталось, и, я убеждён в этом, мы все должны действовать сообща. Кстати, хочу заметить, в Совете есть и представитель «новой» интеллигенции, барон Алексей Зайцев. Он, как и вы все, только в более старшем возрасте, на последнем курсе института, получил приглашение. Но не в академию, её тогда ещё не было. Он обучался в московском Александровском лицее, его тогда только открыли, поэтому в первый набор попали все титулованные дворяне от 17 до 23 лет. Зайцев к тому времени был женат, и даже уже имел сына, но Вяземские всё равно сочли возможным предоставить барону место в лицее. Зайцев сумел совместить семью и новую учёбу, а параллельно вступил в правящую политическую партию и по окончании лицея уже являлся одним из самых молодых депутатов Государственной Думы. За ревность и приверженность делу возрождения монархии и идеалам дворянства, его пригласили в Совет, хотя обычно первый «вернувшийся» в роду такой чести не удостаивается.