Надежда Голубенкова - Новые дворяне

Данил, Николай и Андрей выбрали политику: Волков и Муравьёв — политологию; Князев — дипломатию. Вот Валерий Кондратьевич действительно их муштровал. К понедельнику его подопечные должны были провести исследование Великой французской революции, и её влияния на российскую политику и экономику, чем друг и занимался сегодня полночи, обложившись с десятком книг. О том, что делает Иван на занятиях по юриспруденции у Евгения Денисовича, Игнат не знал, да и особо не интересовался.

Девушки их курса, вполне бодрые и весёлые, в данный момент сидевшие за своим столом и о чём-то щебечущие, почти в полном составе ушли на искусство к Елене Алексеевне. Фаина, весь тот год всем хвастающаяся, что станет дизайнером, в последний момент передумала и, по примеру лучшей подруги Светланы, записалась на вокал. Дарья, уже имеющая художественное образование, выбрала специализацию искусствоведа: теперь девушка львиную долю свободного времени проводила в библиотеке за книгами. Графиня Соколова же единственная записалась на журналистику к строгой и требовательной преподавательнице литературы Людмиле Егоровне.

Заподозрив неладное, Вася с Кириллом вернулись за свой стол. Чутьё их не обмануло: вечером на первое в этом учебном году заседание Тайной канцелярии не явился ни один новенький.

***

Андрея и Ваню очень порадовало, когда они, придя на полуночное собрание, не обнаружили в комнате Кирилла Тараса. Их ждали только два хмурых соратника Шафирова и их однокурсник Данил.

— И что сие означает? — стоило только прибывшим закрыть дверь, нарушил тишину хозяин комнаты.

— Лишь то, что у нас есть к вам предложение послать барона с его интрижками куда подальше, — ничуть не смутившись, сел на один из стульев Андрей.

— И у нас есть веские на то основания, — уселся Ваня на другой стул.

К чести Кирилла и Васи, они выслушали графов, не перебивая. Ваня с Андреем почти в точности повторили информацию, что донесли вчера до первокурсников. Когда они замолчали на трагической ноте закрытия академии и лишения дворянства, в комнате какое-то время установилась абсолютная тишина.

— А вы уверены? — наконец вышел из глубокой задумчивости Сомов.

— На 99%, — серьёзно кивнул Андрей. — И я не готов пойти ради Шафирова на такие жертвы.

— Я тоже, — к удивлению графов промолвил Вася.

Кирилл в растерянности взглянул на друга:

— Ну, в таком случае я выбываю из игры вместе с тобою. Только что мы передадим Илье? Он ждёт от нас отчёт для Алекса. Мы, выходит, станем для них предателями.

— Не обязательно. Ваш поступок может вразумить Антона и Илью, и тогда, возможно, барон одумается, — не сильно веря в такое счастье, предположил Ваня.

— А что ты скажешь, Данила? — в упор посмотрел на не проронившего ни слова Волкова Князев.

— Я с самого начала чувствовал, что во всей этой затее с Канцелярией есть подвох. Вот только всё не доходило, какой. Да и вообще, после того, что сделал Ваня, я с вами хоть в огонь, хоть в воду.

— А что такого я совершил? — изумлённо уставился на однокурсника молодой Соколов, не примечавший доселе за собою никаких подвигов.

— Я о твоей женитьбе, — пояснил Данил. — Помните, я как-то вам говорил, что у меня есть младшая сестра, Ксюша, она сейчас в пятом классе? Я бы очень хотел, чтобы она тоже здесь училась, но, узнав правила, понял, что это невозможно. Понимаете, просто она мне не совсем родная: родители её удочерили. Но теперь, когда ты устроил прецедент с вхождением в род, у неё есть шанс.

Ещё около часа юноши обсуждали, что и как напишут барону. Андрей отдал Васе мешочек с опознавательными кольцами их развалившегося тайного общества, сняв и положив в него и своё кольцо, вручённое ему год назад бароном. Также поступили и остальные: имущество должно было быть возвращено хозяину.

— И всё-таки грустно, что всё так закончилось, — забрал Кирилл переданный другом мешочек. — Мне нравилось собираться вот так, строить планы на жизнь, обсуждать события в мире. Здесь ведь даже телевизора нет: новости и те неоткуда брать. А так кто-то что-то от преподавателей услышал, кому-то из дома написали, — и ты в курсе, что без тебя делается в мире, — ностальгически разулыбался Сомов.

Андрей и Ваня переглянулись и одновременно пожали плечами.

— Так кто нам мешает и дальше устраивать подобные посиделки? — выразил Андрей их общую мысль. — Во-первых, ничего плохого в планах нет, если, конечно, это не идея свержения власти; во-вторых, хоть какое-то развлечение в этой глуши. Да и, к тому же, это нас только сплотит.

— И давайте всех на собрания звать. А то опять получится: тот — «свой», этот — «чужой». Нас всего-то здесь одиннадцать человек. Будет лучше держаться вместе, да и потом, по жизни, в случае чего помогать друг другу, — добавил от себя Иван.

— Ага, секретное объединение сибирских дворян под кодовым названием «Златовцы»… ну или «Золотари»… в общем, вы меня поняли, — усмехнулся Данил.

Все весело поддержали шутку. Однако идея Волкова зацепилась в головах молодых аристократов. И вскоре в академии появилось новое тайное общество, объединившее всю мужскую половину учащихся и получившее название «Золото Сибири».

***

Наступил ноябрь. Природа, как бы в компенсацию за тёплую и затянувшуюся весну, наслала сначала холода, затем — снегопады. Четвёртый день валил хлопьями снег, и практически не было ветра. Последние обстоятельство существенно изменило жизнь обитателей академии. Дело в том, что энергии, накопленной в аккумуляторах ветряных мельниц, снабжающих электричеством всё здание и водокачку, хватило только на первые двенадцать часов безветрия, а потом началась суета: служанки бегали, раздавая студентам свечи и масляные лампы; рабочие вырубили в реке прорубь, и вёдрами носили воду для умывания и готовки. Туалетами пользоваться запретили. Теперь стало понятно, зачем на заднем дворе академии были поставлены деревянные кабинки, когда в здании были предусмотрены санузлы. Когда и не следующий день лопасти мельниц остались недвижимы, баронесса объявила порядок пользования общей баней, которая стояла недалеко от котельной и в том году на памяти ребят ни разу не топилась.

— Это ничего, — зажигая дополнительно привезённые из города свечи, сказал Сомов. — В первый год у нас тоже такой прикол был: две недели без электричества просидели. Евгений Денисович нам тогда на своих уроках математику преподавал. Говорил: «Чтоб не забыли, как выглядят цифры».

От вынужденного безделья их кружок теперь собирался каждый вечер: темнело рано, а делать уроки или читать при свечах — только зрение портить.

— Но это ужасно! — возмутился Юра, смотря на слабый огонёк ещё не разгоревшейся свечи.