Роман Грачев - Край непуганых

Увидев недоумение на наших лицах, он уточнил:

— Погодите, вы что, не знали?

— Значит, все верно, — пробормотал я, не отвечая на вопрос. — Все оказалось именно так, как я и предполагал. Вот тебе и теория. Ай да Косой, ай да сукин сын…

Гринько постучал костяшками пальцев по столу.

— Сергей, теперь твоя очередь.

Я рассказал все, что знал. О встрече с Петровским и его выкрутасах с попытками вытянуть из меня деньги; о его космических планах подорвать здешнюю стабильность; о минировании «Пушкина» и налете на магазин; о майоре Святове, загремевшем на больничную койку, и о взрыве на стадионе. Словом, все вплоть до сегодняшнего дня. На Аню я в это время не смотрел.

Внимательно выслушав, Павел произнес:

— Ты извини, Сергей, но местные новости я не смотрю. Я и дома-то их не жаловал. Все так серьезно?

— Боюсь, что да.

Он покряхтел задумчиво, почесал свой необъятный живот. Улучив момент, я все-таки глянул на свою девушку. Аня все так же смотрела в пол, но лицо ее побледнело.

— Я так понимаю, — сказал наконец Павел, — вы собираетесь ему помешать?

— В меру наших сил.

Он оглядел нашу троицу.

— Маловато силенок-то.

— Увы, — согласился я. — Особенно если учесть, что Аня — местная. Для нее наш разговор…

— … потрясение, — закончила девушка.

Мы расстались с Павлом уже через десять минут. Обменялись телефонами, перекурили на крыльце. На прощание пельменный мастер заверил нас, что будет на связи и если сможет чем-то помочь, то «усегда готов». «Здесь у меня бизнес, — пояснил он, — нормальный, спокойный бизнес без всякого геморроя, как на родине. Да и личная жизнь налаживается. Не хочу бардака, мне его хватало в старой Москве».

Костя сказал, что прогуляется по городу пешком и, пожав мне руку и кивнув Ане, направился по тротуару в центр. Мы с моей любимой девушкой остались вдвоем.

Я не знал, что говорить. Аня молчала, глядя в сторону. Я подумал, что события развиваются по набившему оскомину сценарию: знакомство, взаимная заинтересованность, симпатии, общение, признание, секс, размолвка… Дальше вы помните: «Ты не тот, за кого себя выдавал! Как я теперь могу тебе верить?!».

Боже, какая пошлость…

— Прокатимся? — предложила она.

— Поехали. Куда?

— Туда, где ты еще не был.

Она подняла руку, останавливая приближающееся такси. Желтый автомобиль, похожий на гибрид БМВ и девятой «Лады», остановился у обочины. Мы сели на заднее сиденье.

— К Южным Воротам, пожалуйста, — сказала Аня таксисту.

Река Зюзелга огибала город с восточной стороны с одного конца до другого, но если на севере она в ширину едва ли достигала трех метров, то у южной оконечности переправа на другой берег отняла бы много времени. И текла здесь река, больше похожая на пруд, значительно спокойнее.

Я отпустил машину. Аня, не дожидаясь меня, побрела к бетонному парапету у обрывистого берега. В отличие от Северных, Южные Ворота были больше похожи на собственно ворота. Мост над рекой ограждали высокие решетки с ажурным литьем, а перед мостом возвышалась красивая арка.

Аня села на парапет. Я вскоре присоединился к ней. Солнце припекало, но возле реки дышалось легче.

— Будешь мучить меня молчанием? — спросил я.

— Нет. Потому и привезла тебя сюда, чтобы спокойно в тишине поговорить.

Мне вдруг страшно захотелось курить. Я машинально полез в карман, но тут же передумал.

— Спрашивай.

— Откуда ты? Откуда вы все, я так и не поняла?

— Из другой страны… Точнее, из той же, что и ты, но не совсем такой же.

— Как это?

— Я из Москвы, это правда. Но не турист и не писатель, хотя иногда пытаюсь делать кое-какие наброски. Я актер телесериалов. В моей стране меня знают. Я ехал на съемки, вечером мой поезд остановился на вашей станции. Я вышел прогуляться по привокзальной площади и не смог отсюда уехать.

— Почему?

— Мой поезд ушел.

Я помолчал. Мне показалось, что будет проще, если Аня станет задавать вопросы.

— Петровский — это…

— Тот тип, с которым ты встретила нас ночью в воскресенье и видела у ресторана «Пушкин». Он из наших. Но он… из плохих наших. Именно он задержал меня здесь, не дав уехать. Я ему не верил, пытался удрать, считая все это розыгрышем, но убедился, что все правда. Как оказалось, существуют две России…

Я огляделся. Недалеко от обрыва рос небольшой куст. Я подошел, оторвал ветку, очистил ее от листьев, вернулся назад.

— Вот, смотри. — Я нацарапал палкой на земле вертикальную черту, потом отвел от нее сверху еще две линии, направленные в разные стороны. Получилась рогатка. — Сотни лет наша с тобой страна жила в одной реальности. Я был в здешней библиотеке и могу говорить наверняка. Но в какой-то момент, — я ткнул палкой в точку ответвления линий, — мы раздвоились и пошли разными дорогами. Я не знаю, что именно случилось, но вот у этой России все шло своим чередом и привело к тому, что вы сейчас имеете и как живете, а вот эту Матушку Русь в двадцатом веке сильно потрепало. Я — отсюда.

— И как там… у вас?

В ее голосе не было насмешки.

— В двух словах не расскажешь. Природа та же — озера, леса, реки, Сибирь, Урал, красоты… а вот люди… Люди сильно покалечены, мы не живем, а выживаем. Хотя, казалось бы, все есть — и деньги, и мозги, и большие города, и все возможности. Но за роскошным фасадом — уныние и мрак. У нас были прекрасные шансы все изменить, но сейчас мне все больше кажется, что наш Старый Мир сошел с ума. Это сложно объяснить, в этом нужно жить, чтобы понять.

Я вернулся к своему чертежу. От концов рогатины я провел еще две линии, но теперь уже под углом навстречу друг другу. Они пересеклись, образовав крестик. В целом картинка стала похожей на цветок.

Я ткнул палкой в верхнее пересечение.

— Вот в этой точке находится ваш городок. У нас с вами по-прежнему разные пути, но через эту точку мы можем перепрыгивать друг к другу. Дверца открывается один раз в неделю. В девятнадцать ноль-пять по субботам на вашей станции останавливается поезд из нашей России. Я не знаю, почему именно здесь, а не в другом месте, с этим еще нужно разбираться, но если сесть в поезд, можно приехать к нам. Я сам, правда, не пробовал, но, судя по рассказам, это так. Сначала я думал, что нас с Петровским здесь только двое, но со временем выяснилось, что больше. Вот сегодняшний Паша Гринько, например, приехал сюда полтора года назад, как ты слышала, а его сюда, в свою очередь, привез приятель, побывавший тут еще раньше… Кстати, мои соседи здесь уже четверть века, но им совсем не повезло. Не смогли устроиться.

Аня вздохнула, поежилась. «Весело с вами, ребята», — говорил этот ее жест.

— У тебя есть сигаретка? — спросила она.

Я без вопросов полез в карман за пачкой. Мы оба закурили. Аня держала сигарету в руках не очень уверенно, как школьница, бравирующая свей крутизной.