Вадим Тарасенко - Фаворит из будущего [publisher: SelfPub.ru]

Шведские дипломаты стали обхаживать Елизавету, щедро финансируя ее любовь к красивой жизни. К ним подключились французы, которые тоже видели свой интерес в возведении этой девушки на престол. В их дипломатической переписке обсуждались «пользы» от прихода к власти Елизаветы, которая отдаст «ненужные» ей территории и, «уступая склонности своей, а также и народа, она немедленно переедет в Москву… морские силы будут пренебрежены».

Но, несмотря на легкомысленность, дочь Петра не давала твердого согласия и не подписывала никаких обязательств. Но она и не говорила нет! Причем, в ее поведении было больше да, чем нет. Поэтому шведы 28 июля 1741 года начали войну с Россией. Елизавета через французского посла Шетарди заверила скандинавов, что подпишет обязательство, как только их войска начнут успешно продвигаться к Петербургу. Более того, в доказательство серьезности своих намерений цесаревна передала французскому посланнику дополнительные пункты к обязательству, по которым намеревалась не только компенсировать шведам расходы на войну, но и выплачивать субсидии Швеции и резко изменить внешнюю политику – разорвать отношения с Австрией и Англией и ориентироваться только на Швецию и Францию.

Неизвестно, чем бы эта история закончилась, но русские войска наголову разбили шведов, после чего Елизавета, разумеется, и не думала выполнять какие-либо свои обещания перед шведами.

Несмотря на небольшой срок, прошедший после Полтавской битвы, ситуация между некогда примерно равными противниками кардинально изменилась. Бурлящая от распирающих ее сил молодая пассионарная Российская империя стремительно крепла, а шведы угасали, чтобы через два с половиной века превратиться в добродушный миролюбивый народ, для которого главным стал его личный комфорт и свободы, в том числе и сексуальные. Шведская семья победила коронованных грозных львов на национальном гербе.

Но шведское и французское золото пошло не только на наряды. Не такой уж и легкомысленной, как хотелось европейским дипломатам, была дочь Петра. Она часто бывала у гвардейцев, охотно соглашалась быть кумой их детей, щедро раздавала серебряные рублики пока еще не с ее портретом на «зубок» их родителям. Так что в холодную ноябрьскую ночь переворота она встала во главе не просто трехсот гвардейцев, а трехсот своих кумовьев!

Постепенно российский двуглавый орел все шире расправлял крылья и не позволял иностранцам решать, куда он будет смотреть, и где будет летать. Это аксиома – чем слабее государство, тем больше оно подвержено внешнему влиянию. С какого-то порога слабости страна попадает под практически неприкрытое внешнее управление. Пример тому Украина, образца 2014 года. Слабое, безвольное государство, во главе которого стоит скупленная на корню и насквозь коррумпированная элита, выполняющая все хотелки Запада в режиме «Чего изволите-с?». Дальше только колониальное правление во главе с генерал-губернатором.

Но вернемся к нашим собеседникам на Даунинг-стрит, 10.

– Давайте поступим так. Передайте нашему послу в России сэру Мюррею, чтобы еще сильнее дал понять шотландцу, где его родина и интересы чьей короны он должен защищать. Но я согласен с вами. Екатерина у власти в России – лучший для Англии вариант. Поэтому подождем. Наш немецкий друг Фридрих еще силен и может сражаться. Пусть пока прусские и русские солдаты колошматят друг друга. Но этот шотландец должен быть готовым в любой момент помочь Англии. В конце концов, Петр на престоле тоже неплохой вариант, – герцог Томас Пелэм-Холлс хлопнул ладонью по крышке, давая понять, что решение его окончательное.

– Это больше подходит Пруссии. Петр просто обожает Фридриха, – произнес лорд-председатель.

– Знаю. Но в любом случае это лучше, чем дочь этого русского громилы Петра на престоле, – твердо сказал премьер Англии.

– О Ваших словах будет доложено нашему послу в Россию. Фельдъегерская почта уйдет на Санкт-Петербург сегодня же.

Санкт-Петербург, 22 мая (5 июня) 1761 года

«Не надо изобретать велосипед. Не надо изобретать велосипед», – это мысль, как назойливая муха, жужжала в голове Александра Чернышева, когда он рассматривал свое детище – деревянный велосипед, с помощью которого он собирался завоевывать Зимний дворец.

«Да, конечно, не „Армата“ или на худой конец тридцатьчетверка. Ну да ничего. Мне бы только удивить», – парень любовно провел по устройству, которое ему сделал каретных дел мастер господин Шварц, с которым Александра свел Ломоносов. Велосипед пока и стоял в его мастерской.

Сроки были жесткие – до 23 мая велосипед должен быть готов. В этот день Ломоносов будет наблюдать прохождение Венеры по солнечному диску. А через день, академик уже договорился, у него будет аудиенция с императрицей, где он доложит о том, что «Венера окружена знатною атмосферою».

– Александр, думаешь, императрица заинтересуется такой новостью? – засомневался Ломоносов, когда Чернышев изложил ему свой план. – Это ж не новый наряд из Англии.

– А Вы скажите ей что, стало быть, Венера похожа на нашу Землю. Значит, и у нее могут быть океаны, моря, в которых обитают разные твари.

«Ага, твари. Давление сто атмосфер и температура свыше четырехсот градусов. Ну да в восемнадцатом веке об этом знать не обязательно», – Чернышев про себя хмыкнул.

– Так Венера ближе к Солнцу. На ней должно быть много жарче, – задумчиво произнес Ломоносов. – Не может быть там жизни.

– Вы правы, Михаил Васильевич. На Венере жизни нет. Это точно, – глядя прямо в глаза академику, произнес Александр. – Но это будет установлено много позже. А в ваше время, почему бы такое не предположить? На том академик восемнадцатого века и студент двадцать первого и договорились.

И закипела работа по созданию велосипеда. С рамой и колесами проблем не возникло. Технологии в восемнадцатом веке уже были на достаточно высоком уровне, чтобы сделать их. Конечно, шин никаких не было, но Чернышев в случае успеха, был уверен, что как-то решит этот вопрос. Основная трудность возникла с цепной передачей. Александр понимал, что велосипедом, который впервые был представлен публике в 1818 году, российскую знать не удивишь. Трудно было представить российского вельможу, а то, если повезет, и императрицу, который, оседлав эту двухколесную конструкцию, отталкивался бы от земли ногами, чтобы ехать. Делать же велосипед по типу первых педальных, с огромным передним колесом, на котором восседал человек, он тоже не захотел. Грохнется оттуда какой-нибудь светлейший князь или граф, доказывай потом в Тайной канцелярии, что никакого злого умысла не имел. Поэтому Чернышев сразу делал велосипед современного вида, только из дерева. Вот только как сделать цепь?