Вадим Тарасенко - Фаворит из будущего [publisher: SelfPub.ru]

Каретный мастер делать ее наотрез отказался. Позвал знакомого кузнеца. Тот долго слушал Александра. Смотрел, что тот рисовал на земле, морщил свой узкий лоб, а потом произнес:

– Не, барин. Мелко все. Сколько такой мелочи отковать надоть?

– Да одну такую цепь и надо.

– А длины какой?

Александр хотел было сказать: «Да с метр будет», но спохватился, что для кузнеца понятие метра довольно абстрактно. А в пядях и локтях студент двадцать первого века был не силен. Поэтому он просто развел руки:

– Вот примерно столько.

– Э, почитай, три локтя, Не, барин. Не сделаю. Да еще за такое время.

«Черт! Из-за такой мелочи все может рухнуть!», – Саша лихорадочно искал решение возникшей проблемы.

Выход неожиданно подсказал Герасим.

– Барин. Я так разумею, что энта цепь должна крутить колесо, – мужик нарисовал на земле схему велосипеда, которую не раз рисовал Чернышев, растолковывая своим друзьям, что он хочет получить. – А ее должна крутить колесико, которое своими зубьями должно вдеваться в цепь.

– Правильно мыслишь. Только вот цепь надо сделать.

– А ежели из кожи? Она крепкая! Вон вожжи из нее делают. Любого норовистого коня удержат. В ней дырки только проделать, чтобы зубья в них втыкались.

«Ведь точно! Взять кожаную ленту из кожи. Можно даже ее сделать из несколько сшитых между собой слоев. Отверстия оковать металлом, чтобы меньше рвались. Между ними тоже прошить нитками для крепости. Должно получиться!», – Александр радостно хлопнул Герасима по плечу:

– Молодец, Герасим!

Быстро был найден скорняк, который после обещания щедрой оплаты за день сделал ремень с отверстиями. Еще день понадобился, чтобы кузнец их оковал. И вот через двенадцать дней трехколесное чудо стоит перед Александром. Да, трехколесное! Сзади у велосипеда было два колеса. Чернышев хотел, чтобы на его велосипеде можно было кататься сразу, без всякой подготовки. Вместо сидения было поставлено кресло. Словом, максимальный комфорт и безопасность. Конструкция получилась громоздкая. Ну да не в велогонках на ней выступать.

– Давай я сию конструкцию экзамену подвергну, – стоящий рядом с Чернышевым Григорий Половцев вопросительно на него посмотрел. – Чай полегче буде, чем норовистого коня объездить.

– Попробуй. Садишься и просто давишь на педали. Рулем крутишь влево, поворачиваешь влево. Вправо – повернешь вправо.

Офицер кивнул сноровисто сел в велосипедное кресло. Взялся руками за руль, поставил ноги на педали и решительно надавил на них. И велосипед поехал! Да еще как резво. Половцев едва не врезался в стоящую перед ним еще недоделанную карету. Едва успел руль вывернуть.

– Ого! – воскликнул каретный мастер. – Будто лошадь впереди привязана.

Распахнули ворота мастерской. Половцев лихо выкатился во двор.

– Ты палкой тормози. А то сломаешь, не дай Бог, – закричал вслед ему Чернышев.

В то утро, под удивленные взгляды подмастерьев и слуг каретного мастера, Половцев, Чернышев, Герасим и даже сам хозяин мастерской разъезжали на диковинной карете без лошадей.

Велосипед на удивление, если учесть, что проектировал его студент-историк и сделан он был почти полностью из дерева, получился удачным. Он довольно быстро ездил, практически не скрипел, а благодаря мягкому креслу, тряски практически не ощущалось, хотя шин на колесах, разумеется, не было. Последнему обстоятельству Чернышев очень обрадовался. Ведь если августейшим задницам будет дискомфортно, то больше он во дворец не попадет.

«Теперь можно показать велосипед Ломоносову. Пусть Михаил Васильевич убедиться, что во дворце он не опозориться», – на Чернышева накатило возбуждение.

Он буквально кожей почувствовал, что скоро вступит в стремительный поток событий, который подхватит его, понесет, и отыграть назад уже не получится. А там, как повезет. Или вынесет его на вершину власти, или размозжит о камни. Но он обязательно вступит в этот поток. Уж если Судьба ему подкинула флеш рояль, то грех не попробовать сорвать максимальный куш.

Дебальцево, мэрия, 5 июня 2015 года

– Слышь, Григорыч, какой-то непорядок у нас на кладбище творится, – грузный мужчина в камуфляже внимательно смотрел на другого мужчину с небольшой бородкой и чертами лица, в которых угадывалась примесь неславянской крови.

– На каком кладбище? – его собеседник отодвинул лежащую перед ним папку в синей обложке.

– Да на центральном. Где наши ребята лежат, которые погибли, когда город от укропов освобождали.

– Какой непорядок?

– Да все время крест на могиле одного из бойцов наклоняется. Вначале мне позвонила одна знакомая. Сказала, что сразу после похорон он наклонился. Просила поправить. Я туда трех своих ребят отправил. Те приехали. Действительно наклонился. Они поправили, утрамбовали землю. Все сделали чин чинарем. А позавчера эта женщина снова звонит. Говорит, опять крест наклонился. Я тогда уже сам с теми же ребятами вчера на кладбище подскочил. Крест действительно наклонился. Можешь сам глянуть. Я фото сделал, – грузный мужчина вынул из куртки телефон и протянул его собеседнику.

На экране отчетливо была видна могила с сильно покосившимся крестом. Хорошее разрешение позволяло даже прочесть надпись на табличке: «Александр Юрьевич Чернышев. 15.07. 1993 г. – 17. 02. 2015 г. Вечная память».

– Чернышев, Чернышев, – задумчиво произнес мужчина с бородкой. – Это, кажется, боец «Сомали» был? Вспомнил. Он погиб, когда в танк, на котором он ехал, ПТУР попал. Рванул боекомплект. Даже тела не нашли.

– Он самый. Позывной был Потемкин. Теперь какой-то гад такое непотребство творит. Поймаю, ноги оторву.

– Да, ты, Степаныч, не кипятись. Может крест сам по себе наклонился.

– Да мои ребята божатся, что укрепили его так, что трактором не наклонишь! И почему только этот крест? С другими крестами все в порядке.

– Так что ты предлагаешь? Охрану на кладбище поставить?

– Ты мэр, Григорыч, тебе и решать.

– Я уже решил! Значит так. Сейчас ничего не предпринимаем. Если снова этот крест наклонится, тогда и будем думать, что делать. Пока все, извини. Дел невпроворот. Завтра гумконвой приедет. А по спискам нуждающихся еще конь не валялся. Туда всяких проходимцев повписывалось, будто бурьяна на дороге.

– Ну да. Халяву любят все. И укропы, и патриоты.

Санкт-Петербург, Летний дворец Елизаветы Петровны. 28 мая (8 июня) 1761 года

Сердце широким галопом неслось в груди, мощно выстукивая: бам-бам-бам. Александр Чернышев стоял на залитой солнцем площадке около фонтана, с затейливой скульптурой в центе, из которой вниз низвергались множество струй воды. Напротив него высился Летний дворец Елизаветы Петровны. Желтое трехэтажное здание с двухэтажными пристройками по бокам вверху было украшено скульптурами из античной мифологии. Высокие окна с частыми квадратиками стекол (увы, технологии восемнадцатого века не позволяли сделать стекло с размерами больше, чем двадцать пять сантиметров) красиво сверкали на солнце. К центральному входу, расположенного на уровне второго этажа, вел широкий пандус, чтобы императрица могла подъехать в карете непосредственно к входным дверям. На широкой площади, помимо центрального фонтана, весело журчали водой еще пара меньших его коллег, между которыми раскинулись красочные клумбы.