Райан Гродин - Кровь за кровь [litres]

– Не знаю, – Яэль нахмурилась.

– Понимаю, я сейчас… обуза, но я могу всё отработать, – сказал он. – Сопротивлению ведь нужны механики, правда?

– Дело не в этом. Формально, мы пленники советской армии. Моя подруга Мириам выступает за нас, но я понятия не имею, когда нас отпустят и вообще отпустят ли.

– Пожалуйста, – надавил Феликс. – Просто пообещай, что ты постараешься.

Яэль ничего не сказала. Она положила все собранные шахматные фигуры на пол между ними. Рука её нырнула в карман штанов, доставая кое-что серебряное и разрывающее Феликсу сердце. Карманные часы Мартина – побитые, потёртые и, наконец, поломанные. Когда Яэль вложила часы в ладонь Феликса, он не попытался открыть их. Левой руке не хватало для этого сил, тем более, он и так знал, что увидит: стрелки, застывшие за треснувшим стеклом, пойманные в ловушку времени, которого больше не существовало.

Как всё могло до такого докатиться?

Как он мог до такого докатиться?

– Феликс Буркхард Вольф. – От того, что девчонка знала его полное имя (и как произнесла его), по спине Феликса пробежали мурашки. – Обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы доставить тебя в Германию. Я верну тебя к семье.

Был уже поздний вечер, когда Яэль вновь позвали в переднюю. В комнате царила ещё большая суета, чем раньше: часть газетных стопок оттолкнули, освобождая место советской радиоустановке и её операторам. Кипа бумаг рядом с «Энигмой» возросла в пятикратном размере, все листы были покрыты почерком Мириам: переговорами Хенрики с Новосибирском. Яэль стояла слишком далеко и не могла увидеть, что там написано.

Ощущение бесцельности/беспокойства/потерянности преследовало её с того момента, как она вошла в комнату. Девушка не знала, куда себя деть, и то, что все семь советских офицеров уставились на неё своими спокойными глазами, ни капли не помогало. Взгляд Яэль метался в поисках Мириам. Подруга стояла рядом с пианино, руки сложены на груди, выражение лица решительное. Она кивнула.

Казалось, эти золотистые глаза говорили: Будь храброй. Всё возможно.

Товарищ командир Чехов заговорил первым: «Присядьте, товарищ Волчица».

Товарищ. Не пленна я. Яэль заметила эту перемену, опускаясь на сложенный Лукой трон «Рейха». Газеты покачнулись под её весом.

Стоило Яэль занять место, Чехов продолжил:

– Как видите, мы связались с Новосибирском и Германией, пытаясь определить курс действий, который был бы выигрышным для обеих сторон. Потребовалось провести переговоры, но мы пришли к единому решению. Вы и товарищ Многоликая отправляетесь в Германию, чтобы убить Адольфа Гитлера.

В комнате повисла тишина. Яэль только сейчас поняла, что телевизор, наконец, выключили. Экранный фюрер исчез, а вместе с ним и гул, гул, ненависть его слов. Яэль видела своё отражение в экране: девушка, охваченная паникой от такого объявления. От его цикличности.

Снова. Они снова хотят, чтобы она убила Гитлера.

– У Сопротивления есть одна главная преграда на пути к победе – дезертирство примкнувших к ним солдат Вермахта, – продолжал Чехов. – Если фюрер будет устранён, как и планировалось изначально, фюрерайд придёт конец, и отряды генерала Райнигера возрастут. Но не только это. Ваши друзья из Сопротивления держат под стражей Германа Геринга. Он заместитель командующего Национал-социалистической партии, законный преемник Гитлера. Когда настоящий Гитлер будет мёртв, Геринг будет вынужден объявить об отставке и отказаться от должности в пользу Райнигера, который сможет претендовать на это место при полной поддержке Вермахта. С этого момента национал-социалистическое правительство будет ликвидировано. Отвоёванные Новосибирском Москва и территории Московии больше не будут под угрозой.

– Всё это имеется среди расшифровок, если есть желание их увидеть, – добавил Чехов, указывая на бумаги из «Энигмы», сваленные у ножки пианино.

Яэль не нужно было ничего читать. Пусть она ожидала не такого вердикта, но в решении Сопротивления был смысл. Новосибирск пожертвует всего одним своим солдатом (а не несколькими тысячами). Приход к власти Эрвина Райнигера будет безукоризненным, обеспеченным поддержкой всего Вермахта. Даже СС будет в замешательстве…

Спасение Гитлера всё изменит.

Значит, изменит и обратное.

Не беспомощность текла по венам Яэль, придавливая к земле, когда она мрачно смотрела в стеклянный экран телевизора. Не на этот раз. Нет. То, что бурлило в её крови, было по-волчьи свирепым криком Валькирии, звоном её металлического голоса:

«СНОВА СДЕЛАЙ ВЫСТРЕЛ УБЕЙ НАСТОЯЩЕГО УБЛЮДКА ЕГО СМЕРТЬ ПОЛОЖИТ ЭТОМУ КОНЕЦ»

– Яэль? – Только когда раздался голос Мириам, Яэль поняла, что уже какое-то время сидит, молчаливо уставившись в экран.

– Нужно убедиться, что мы убьём правильного Гитлера, настоящего. Теперь нам известно, что для общественных мероприятий фюрер использует подсадных уток, меняющих кожу. На балу я застрелила не его. Возможно, даже на Площади Величия был не он. – Мысли об Аароне-Клаусе, о его четырёх выстрелах (всё впустую), прорывались в каждом слове Яэль. – Если удастся проникнуть в бункер фюрера , [13] Наименование комплекса подземных помещений в Берлине, размещённых под рейхсканцелярией. скорее всего, у нас будет всего один шанс и один выстрел. Нужно быть на сто процентов уверенными, что наша цель – истинный фюрер. Не подделка.

– Ты абсолютно права, – кивнула Мириам. – Поэтому нам нужно раздобыть всю возможную информацию о меняющих лица двойниках Гитлера, прежде чем разрабатывать планы по его убийству.

– Но где мы… – Во рту у Яэль пересохло, а под кожей разгорелся жар, почти не отличающийся от того, который впрыскивали иглы более десяти лет назад. Как ты себя чувствуешь? Она даже сейчас могла слышать вопрос, задаваемый доктором Гайером с этой слишком натянутой улыбкой. Вместо того чтобы слушать ответ, он перелистывал страницы планшета: все страдания Яэль, сжатые до букв и дат.

Она знала, где именно они отыщут информацию о двойниках фюрера. В центре красных земель, где заканчивались железнодорожные пути и начинались клубы чёрного дыма, за слоями и слоями опутанных колючей проволокой ворот, вдоль по очерченной тополями дорожке, внутри здания с ровными кирпичными стенами, в конце коридора, в кабинете, где долгие годы трудился Ангел Смерти, ожидая её возвращения.

Там. В месте, куда она не желала попасть снова.

Мириам тоже пришла к этому заключению.

– Если кому-то и известно о двойниках Гитлера, то это доктору Энгелю Гайеру, – констатировала она тоном военного: пуленепробиваемым, лишённым всяких эмоций. – Хенрика проверила записи. Доктор по-прежнему работает в лагере.