Райан Гродин - Кровь за кровь [litres]

– Сложно отдыхать, когда вокруг… творится такое, – Не смотри на дверь. Не думай о том, что штандартенфюрер Баш ждёт твоего звонка. – Мне не нравится сидеть сложа руки. Никогда не нравилось.

– Я понимаю. Хотя я бы не назвала восстановление после ампутации «сидением сложа руки». – Она изучающе посмотрела на него. Губы сжались плотнее. – По крайней мере, твоё лицо выглядит лучше.

– Твоё тоже. Если, конечно, оно твоё . – Слова ужалили, слишком близки они были к тому, что на самом деле чувствовал Феликс. Искренность, буйный нрав. Он не должен позволять девчонке видеть такие бурные эмоции. Настала его очередь взять их под контроль и превратить в то, что она желала услышать. – Эту деталь сложно отследить.

– Это лицо не моё, но и не чужое. – Яэль прочистила горло. – Знаю, я многое должна объяснить. Как много эсэсовцы рассказали тебе обо мне?

– Только то, что ты можешь манипулировать своей внешностью. Они были не особо разговорчивы, – вспомнил Феликс. – Допрос был в основном односторонним. Скорее, там не было сторон. Они пытались выбить ответы, которых я не знал. Я мог рассказать только о собаках, я… я не собирался… – ложь, ложь, всё ложь, – но было так мучительно, и я так хотел, чтобы боль прекратилась.

– О собаках?

– На твоей руке. – Он кивнул на рукав свитера. – Татуировка.

– Это волки, – Яэль закатала вязаные узлы пряжи на предплечье, чтобы показать ему.

Да, волки. Теперь, вблизи, он мог рассмотреть их лучше.

– Волки – любимые животные Гитлера, – сказал ей Феликс.

Тошнотворный факт, вываленный по привычке. Когда они были младше, Адель вбивала это знание всем, кто готов был слушать, выпячивая грудь от гордости, что название духовного животного фюрера созвучно с её фамилией. Это совпадение вызывало у одноклассников трепет, и они охали и ахали на школьной игровой площадке.

Реакция Яэль была другой.

– У нас с ним разные взгляды на этих животных. – Она снова опустила рукав.

– Сожалею. – Очередное рефлекторное, жгуче-желчное слово. (Почему Феликс должен сожалеть?) – Адель часто хвасталась этим. Но я полагаю, ты и так это знаешь.

– Я меняющая кожу, а не медиум. – Девчонка наконец-то оторвала взгляд от Феликса и принялась подбирать шахматные фигуры. – Хотя это сделало бы миссию намного легче. Я изучала твою сестру целый год: запоминала школьные успехи, привычки, записи из Гитлерюгенд. Я запоминала каждый кусочек информации, который могла найти, о тебе и Мартине, о маме и папе. О вашей семье я знаю больше, чем о своей.

Мартин. Мама. Папа. Голос девчонки изменился – он был более хриплым, чем у его сестры, – но эти имена по-прежнему произносились с налётом интонаций Адель. Словно она тоже была Вольфом.

Это была неправильная близость: односторонняя, никаких сторон. Из-за неё у Феликса волосы встали дыбом.

– Я выучила об Адель всё, что могла, чтобы суметь занять её место в гонке, – продолжала девчонка, собирая пешек, слонов и ладьи. – Вечером перед Гонкой Оси я пробралась в квартиру твоей сестры, вырубила её и изменила лицо. Адель увезли в штаб-квартиру сопротивления. И держат там до сих пор.

Сердце Феликса пропустило удар, а затем увеличило число оборотов, словно только заправленный двигатель. По крайней мере, его сестра жива!

Яэль продолжала.

– Когда ты оказался на Олимпийском стадионе, я уже решила, что лишилась прикрытия. Именно поэтому я пыталась выбить тебя из гонки перед Каиром. Ты подвергал опасности не только мою миссию, но и себя самого. Если бы ты вернулся домой во Франкфурт, то сразу после моего выстрела в фюрера кто-нибудь из боевиков Сопротивления отвёз бы вас с родителями в «надёжный дом». [12] Надёжный дом ( развед. жаргон ) – место, где содержатся перебежчики из другой страны и другие лица, которым необходимо избежать внешних контактов.

После этих слов пульс Феликса дрогнул, разбился. Всё, что он знал, и всё, на что надеялся, сталкивалось, взрываясь противоречивым пламенным клубком.

Пытки Гестапо → БУМ ← Надёжный дом Сопротивления.

Феликсу пришлось собрать каждую крупицу самоконтроля, чтобы не показать, как он потрясён. Его лицо было очень, очень спокойным, когда Феликс переспросил:

– Н-надёжный дом? Мама и папа в безопасности?

– Конечно. Они с моим другом Владом. Места безопасней не сыскать во всей Европе. Доверься мне. – Взгляд её был искренен. Слова звучали серьёзно.

«А как иначе? – Напомнил себе Феликс. – Она замечательная актриса».

Но у Яэль не было причин лгать об этом, и Феликсу очень хотелось поверить ей.

Довериться ей или собственным ушам? Голос отца, слёзы матери. Он слышал их, такие же явные и разрушительные, как боль в пальцах…

– Я так отчаянно пыталась заставить тебя вернуться домой. Я не хотела бросать тебя в Императорском дворце, особенно когда его наводнили эсэсовцы. – Снова эта скорбь: печаль с большим количеством граней, чем в бриллиантовом блеске её глаз. Яэль смотрела на розоватые от крови повязки на руке Феликса, на ужасный провал после среднего пальца.

Может, не всё ложь. Может, она действительно сожалеет…

Но права ли она?

Феликс не понимал, как такое может быть. (Ради всего святого, отец ведь говорил с ним по телефону!) Впрочем, коварство надежды состояло в том, что она была невосприимчива к логике, и теперь Феликс попался на её удочку, повис на конце тонкой лески.

Если его семья с Сопротивлением… это многое меняет. Всё меняет.

– Тебе тогда нужно было позаботиться о мире, – медленно произнёс Феликс, вспоминая их разговор. Сколько всего было поломано, сколько всего можно и нельзя было починить. Сколько раз он переносился в памяти в ту комнату, видел её заново?

1:Адель, слишком упрямая, чтобы выслушать его. Феликс, пытающийся предотвратить поломку.

2:Девчонка, которой плевать на дерьмо, вылившееся на Вольфов. Феликс, мечтающий их спасти.

3:Яэль, стремящаяся исправить мир. И Феликс, взявший на себя роль упрямца, не желающего слушать.

Боже, как он скучает по автомастерской – искры свечей зажигания, простота двигателей. Там не было таких сложностей: попыток отличить хорошее от плохого и правду от лжи; решить, что, чёрт побери, поможет обезопасить его семью в этом кровожадном мире.

– Если бы я знал о надёжном доме, я не пытался бы тебя остановить. – Было ли это правдой? Возможно. А возможно, и нет. Но Феликсу нужно было, чтобы Яэль поверила этим словам.

Казалось, именно их она и хотела услышать.

– Ты хороший брат, Феликс. И хороший сын. Твоей семье повезло, что ты у них есть.

– Ты сможешь отвести меня к ним? – Даже если его родители не в надёжном доме, Адель точно держат в штаб-квартире Сопротивления – в том самом месте, куда Феликсу необходимо попасть. К чёрту все если . Благословение или проклятие.