Райан Гродин - Кровь за кровь [litres]

– Что насчёт дороги в Москву? – поинтересовался Лисьебровый, когда Мириам закончила переводить отчёт о положении в Германии. – Насколько много национал-социалистов нам стоит ожидать?

Потребовалось пять минут, чтобы закодировать эти вопросы и некоторые тактические данные. Ещё десять минут прошло, прежде чем пришёл ответ от Хенрики: Новосибирская армия – с такой численностью и снаряжением – без проблем должна добраться до Москвы. Пробить оборону Кремля и потребовать капитуляции рейхскомиссара Фрейслера будет сложнее, но возможно.

– Я беспокоюсь не о захвате Москвы, – заметил один из безымянных командиров. – Всё это неважно, если национал-социалистический режим не будет уничтожен. Гитлер не допустит, чтобы Москва осталась в наших руках.

– Я согласен с товарищем командиром Чеховым, – сказал Пашков. – Какова вероятность успеха этой революции?

Тот же вопрос перемалывался вместе с крошками печенья на зубах Яэль, кружил рядом с каждой рукописной заметкой Ирмгард. Было столько разных способов задать его: Удастся ли нам победить? Получится ли у вас продержаться ещё шесть дней/недель/месяцев? Сколько крови для этого потребуется? Яэль выбрала самый лаконичный вариант.

МЫ МОЖЕМ ПОБЕДИТЬ?

На этот раз пауза была короче, чем обычно. Полька ответила обычными, полноценными, незакодированными словами: «Я не знаю. М-мы не были готовы к такому. Путч? Конечно. Революция? Возможно. Но Гитлер ещё жив, выступает по „Рейхссендеру“, внушает людям, что любое сопротивление будет подавлено…»

Спасение Гитлера многое изменит. Именно это Мириам сказала Яэль в усыпанной костями деревушке. Именно это Яэль видела сейчас, оно являлось в болезненном мерцании телевизора. Гитлер всегда был чудовищным, но теперь, при виде бесконечного повтора его речи на экране Яэль вспоминалась многоголовая гидра, о которой она узнала из книги о греческой мифологии. Отруби ей голову, и вместо одной вырастет две новых. Попытайся убить Гитлера один, два, пятьдесят раз, и он станет только сильнее, калеча целые народы одной речью.

Гитлеру не полагалось стать человеком, который изменит всё . Это было призванием Волчицы, тем самым, которое Яэль пыталась – так неистово – исполнить с помощью гонки на 20780 километров и пули в бальном зале. Но что изменилось? Умер не тот, ужаснейший человек на свете был жив, а Яэль сидела перед выпотрошенным пианино, ощущая себя ещё беспомощней, чем на улицах Токио, когда она сбегала из дворца, а в Германии разгорался путч, утягивая за собой весь мир.

Снова закодированное:

РАЙНИГЕР ПРОДВИГАЕТСЯ НА СЕВЕРО-ЗАПАД, ЧТОБЫ ОТКРЫТЬ СЕВЕРНЫЙ ПОРТ ДЛЯ ЛИНИЙ СНАБЖЕНИЯ И ПОМОЩИ ОТ БРИТАНИИ. СС ВЫЗЫВАЮТ ПОДКРЕПЛЕНИЕ ИЗ ПОДЧИНЁННЫХ ТЕРРИТОРИЙ. ФЮРЕРАЙД РУШИТ ВЕРМАХТ. УРОВЕНЬ ДЕЗЕРТИРСТВА РАСТЁТ.

– Что такое… фюрерайд ? – удивился товарищ командир Пашков.

– Присяга на верность, – по-русски быстро пояснила Яэль. – Каждый солдат Рейха обязан поклясться в безоговорочной преданности самому Адольфу Гитлеру. Одна из главных идей обеих операций «Валькирия» была в том, что смерть фюрера освободит солдат Вермахта от фюрерайд и позволит им выбрать новую сторону.

– Кто бы мог подумать, что немцы так чтят свои кошмары, – пробормотал Пашков.

– Не все, – сказала Яэль. Не Эрвин Райнигер. Не все остальные офицеры Вермахта, с лёгкостью пожертвовавшие своими Железными крестами ради восстания. Не тысячи солдат, решивших отступить к Шпрее и сражаться на стороне Сопротивления.

Новый поток букв. Финальный диагноз. Два вопроса.

ДЛЯ ПОБЕДЫ В ГЕРМАНИИ ТРЕБУЕТСЯ ПРОРЫВ. НОВОСИБИРСК – НАШИ СОЮЗНИКИ? МОГУТ ОТПРАВИТЬ ВОЙСКА?

Яэль не дышала, пока Мириам переводила вопросы. Советские офицеры переглянулись, буквы слова С-О-М-Н-Е-Н-И-Е читались в их карих и голубых глазах.

– Наша главная цель – Москва, – начал товарищ командир Чехов. – У нас просто не хватит ресурсов, чтобы и удерживать контроль над всей Московией, и пробиваться в Германию. Даже если брать во внимание отряды, которые должны присоединиться в Новгороде.

На лбу Мириам, ещё хранящем отметины от клавиш пианино, пролегли хмурые морщинки: «А что насчёт армии, отправленной на захват старого Ленинграда? Может быть, если мы изменим их курс…»

– Это вообще возможно? – спросил один из безымянных командиров. – Сколько недель потребуется нашей армии, чтобы пробиться в центральную часть Рейха? У генерала Райнигера имеются средства, чтобы так долго продержаться?

– О чём они там кудахчут? – Локоть Луки впился в его собственную фотографию из выпуска 1955 года, когда парень поднялся с газетного насеста. – Я тут единственный, кто не отказался бы от ещё одной порции печенья? И помыться бы не помешало. Я всеми руками за естественные запахи, но аромат из коллекции «Поход по Глуши Московии» – это слишком.

Все семеро советских офицеров уставились на Дважды Победоносного, лицо всея Рейха, устроившееся на выпусках «Рейха». В воздухе витало напряжение – словно электрические разряды покинули провода и механизмы, оседая в глазах, ушах, венах.

– Что он сказал? – прорычал товарищ Лисьебровый.

– Он хочет помыться, – пояснила Яэль. – Не переживайте. Победоносный Лёве не понимает по-русски.

– Но ты понимаешь, – рыжие брови офицера нахмурились. – Прошу прощения, товарищи, но я не думаю, что нам стоит обсуждать подобные вопросы перед пленными. И тем более нет смысла их обсуждать, пока мы не установим открытую линию с Новосибирском.

Несколько командиров согласно кивнули. Радио затрещало – Хенрика ждала ответ. Статическое напряжение, повисшее в комнате, начало перебираться на кожу Яэль, поднимая волоски ну руках, оплетая её волков.

– Хорошо, – решил Чехов. – Пусть сюда принесут одну из радиоустановок. Товарищ Многоликая будет ответственна за связь с Германией. Отведите пленных в дальнюю часть дома. Предоставьте им еду и ванную, но ни при каких условиях не подпускайте к этой комнате.

Пленных. После всего случившегося они до сих пор считают Яэль угрозой. Она и сама ощущала угрозу, но иную, адреналин гудел под кожей.

«НЕ ДАЙ ИМ ЗАПЕРЕТЬ ТЕБЯ»

Яэль не могла просто сидеть без дела – взятая в плен бюрократии и политики, – пока там умирали её друзья.

– Нет! Позвольте мне остаться и…

Мириам шагнула к ней: свежий аромат лилий, подбородок повёрнут в сторону. Что-то в её поведении – так умышленно продемонстрированном перед взглядами товарищей командиров – уничтожило все аргументы Яэль, оставив их трупы комом стоять в горле.

– Вспомни, что я говорила тебе, – прошептала Мириам на немецком. – Будь осторожна. Играй пленницу. Позволь мне самой обо всём позаботиться.