Оксана Демченко - Облачный бык [Litres]

После того разговора о Даше доводилось слышать лишь мельком. Она устраивала выставку ценнейших гравюр Дьери, и Мики не нашел изъяна в размещении полотен. Она проводила ревизию галерей, существующих на деньги Ин Тарри, и хладнокровно выявляла нечистых на руку служителей, а Курт продумывал охрану для неё, поскольку воры оказались мстительны.

И вдруг Даша – вот она, на пороге кабинета Николо Ин Тарри. В четыре утра! Лицо девушки бледное до желтизны, по блуждающему, мутному взгляду понятно: сознание готово угаснуть. Но закушенная губа и костяшки пальцев, сжатых на поручнях… Даша и умереть себе не позволит, пока не исполнит дело.

– Хреново все аж до слез. Я выйду, – шепнула Юла.

– Сидите. Вы с дядей, и вы уже увязли в делах семьи, – велел Николо. – Даша, может, сперва врача или хотя бы чаю с травами?

– Нет. Все срочно.

– Ладно. – Николо тронул колокольчик, тотчас в дверях возник Юсуф. – Позови ее. Нужна оценка по наитию, не по логике… и еще нужна поддержка.

Яркут глубоко кивнул, с растущим раздражением сознавая, как же много упустил за лето. Кого это – ее? И обращение: Даша, на ты! Сестра секретаря не гостья. Самое малое – друг семьи, причем из ближнего круга.

– Микаэле пришел на закате. Иногда мы пьем чай в садовом домике, тут нет необычного. Но… он попросил об одолжении, и как, – Даша горько усмехнулась. – Вдруг сказал, что знает о моей влюбленности и верит в меня. Что верить во всем имении более некому. Велел передать конверт тебе и господину Яркуту, тайно. Изложил план: когда сказаться больной и вызвать врача, куда ехать, под каким предлогом отказаться от сопровождения брата. Он продумал тонкие детали. Было страшно слушать.

Даша щелкнула замком сумки, достала конверт и передала Яркуту, он сидел ближе. Без сил откинулась на спинку кресла, и на миг показалось – она завершила дело, отдыхает. Но девушка снова села прямее.

– Просил, если справлюсь, тайно присутствовать в туевом лабиринте в одиннадцать вечера. Выслушать разговор, выждать несколько минут и вернуться в садовый домик, чтобы там устроить приступ недомогания. – Даша закрыла глаза, заговорила короткими фразами. – Микаэле пришел в лабиринт с секретарем. Гости… они явились в имение, как гости. Трое. Старик, женщина и… не знаю, он молчал. Думаю, молодой мужчина. Шаги крупные, уверенные. Князь сразу спросил о сыне. Ему ответили: Паоло в «Домике сов». Секретарь ушел, чтобы сделать звонок. Старик насмехался: и отчего князь верит своим людям, если они уже могут не быть собою. Велел высказать последнее желание, – выдохнула Даша, проваливаясь в обморок.

Яркут ощутил, как утро лишается света, а воздух – живительности. Обвел взглядом кабинет… Удивился: Юсуф снова вошел беззвучно. Стоит возле Даши и с невозможным выражением на лице – оказывается, он умеет быть ласковым – смотрит на незнакомую девочку-южанку. Маленькую, прозрачно-тонкую. Она позади инвалидного кресла, и держит ладони так, словно спина Даши – костер, дающий тепло иззябшим ладоням. Глаза девочки пусты, улыбка блуждает солнечным бликом, такая бывают у блаженных… да еще у белых жив. Настоящих.

– Узлы крепкие, затянуты ровно. Нет путаницы. Князь провел встречу, как пожелал, – молвила южанка, созерцая нездешнее. – Он жив. Но покоя нет, и простого решения нет, нить скользкая, убегает…

Девочка мягко, расслабленно завалилась назад и была подхвачена Юсуфом. Очнулась, запрокинула голову и глянула на спасителя с улыбкой.

– Талик, я не устала. Узор внятный, свежий. Легко разбирать.

– Талик, – проворчал Яркут. – Топор, не имея отчества, ты богат на имена?

– Юсуфом я записался в приюте. Настоящее имя тут, оно не для посторонних.– Юсуф добыл из-под рубашки ленту с вышитым мешочком, показал и сразу убрал. – Талисман, это мое единственное наследство от мамы – и имя, и оберег. Брат и отец не отняли её прощальный подарок. Я учёл их доброту, когда стал взрослый и пришел закрывать долги.

Юсуф держал южанку на руках – бережно, ласково. Смолк, в два шага отнес в свободное кресло, усадил, продолжая поддерживать под спину. Совершенно понятно, – заинтересованно прикинул Яркут, – болтливым Юсуф сделался, чтобы выиграть время. Он не уйдет, пока не уверится, что девочка полностью очнулась. Вот южанка кивнула, улыбнулась… и Юсуф сгинул.

– Вас знаю, – южанка присмотрелась к Яркуту. Оглянулась на бессознательную Дашу. – Успею сказать. Мы, айлат, сплетаем узоры в поле жизни, только в нем. Мы бессильны против удавки смерти, когда она уже накинута. Я знаю: сама жила с удавкой, долго боролась, но никак не справлялась. Талик от рождения в петле тьмы. Ему не просто сломали кости, его прокляли. И вот она, – легкая рука указала на Юлу, – тоже жила с удавкой, есть след. У вас смерть внятно проступает на коже. Но все мы выжили и стали свободны, встретив Юну. Она не айлат, не видит узоры, не спрядает. Что за чудо? Для меня сказала всего-то три слова. Короткие, простые…

– Не понимаю, – насторожился Яркут.

– Агата! Ты – Агата, ну конечно, – Юла подалась вперед. – Ты подросла. И лицо стало живым, спокойным. Такие милые щечки! А была – сушеная хурма. Даже я тебя жалела, хотя я-то…

– Вы знакомы? – нахмурился Яркут.

– Не надо отвлекаться. Наставница сказала: Агате нужен талисман, – айлат прямо смотрела на Яркута, и ее глаза казались огромными, бездонными. – Вася услышал эти слова и решил: она назвала имя Талика. Мы стали связаны, и так возник новый узор, спасительный. Все думают, Юна странная и смотрит в пустоту… Нет, не так. Её сила там, где я ничтожна. Её сила не в жизни, а в смерти. Это все, что просил сказать Талик.

Южанка поднялась, покачнулась… Юсуф, кажется, возник из воздуха. Подхватил, унес. Его место занял врач. Остро запахло нюхательной солью. Даша застонала, попыталась сесть прямее… отчаялась и позволила уложить себя на диван. Жестом отметила готовность продолжить рассказ, и врач удалился.

– Старик называл себя победителем. Злорадствовал, что займет место по праву, – прошептала Даша. – Микаэле странно шутил… мол, не верит в модные книги о людях, чья судьба меняется извне. Нищие просыпаются князьями, слабаки обретают великое предназначение. Еще сказал, что все Ин Тарри верят в бога очень искренне, потому что нельзя быть настоящим Ин Тарри без стержня в душе. Что его отец устроил ловушку, и это помогло надолго. Что смерть – заряженное ружье, которое не следует беззаботно вешать на видное место. Старик долго молчал. После проскрипел: завидуй мертвым, без памяти, денег и имени! Сразу велел третьему, молчаливому, отвезти старика в Трежаль, там нанять извозчика, дать много денег и конверт с адресом. И обязательно позаботиться о стирании.

Даша смолкла, тяжело дыша. Яркут вдруг остро осознал меру отчаяния девушки. Одна в ночи, и приступ болезни не подставной… и нельзя рассказать даже брату, и нельзя упасть в обморок, и никак невозможно провалить дело.