Джером Биксби - Врата времени

Едва Вэннинг упомянул о нем, Хаттон подскочил как ужаленный:

— Ваша честь! Джонс впоследствии сознался в растрате!

— Что абсолютно не повлияло на решение суда, — спокойно уточнил Вэннинг. — Закон обратной силы не имеет. Присяжные вынесли оправдательный вердикт.

— Прошу защиту продолжать.

Защита продолжала, возводя потрясающий архитектурный шедевр из казуистической логики.

Хаттона скорчило:

— Ваша честь! Я...

— Если мой достойный оппонент сможет представить хотя бы одну из якобы похищенных облигаций, лишь одну — я поздравлю его с выигранным делом.

Судья сардонически усмехнулся: — В самом деле, если таковая улика будет представлена, ваш подзащитный окажется в тюрьме сразу после вынесения приговора. Вы отлично это знаете, мистер Вэннинг. Продолжайте.

— Хорошо. Ваша честь, я утверждаю, что эти облигации никогда не существовали. Они — результат ошибок в подсчетах.

— Ошибка вычислителя системы Педерсона?

— Подобные ошибки встречались, я могу доказать. Мой следующий свидетель...

Не дожидаясь вопроса, свидетель защиты, программист, объяснил, что небрежно собранные вычислители Педерсона могут ошибаться. Он так и сыпал примерами. Даттон поймал его на одном.

— Я протестую. В Южной Африке, как все знают, размещены предприятия экспериментальных отраслей промышленности. Свидетель воздержался от описания сути производства именно на этом южноафриканском заводе. Не потому ли, что «Гендерсон Юнайтед Компани» занята разработкой радиоактивных руд?

— Свидетель, ответьте.

— Я не располагаю подобной информацией.

— Значительное упущение, — отрезал Хаттон. — Радиация влияет на электронику вычислителя Педерсона. Но помилуйте, в конторе «Дьюгана и сыновей» нет ни радия, ни продуктов его распада.

Вэннинг поднялся.

— Могу я осведомиться, проводилась ли в помещениях упомянутой конторы дезинфекция?

— Можете. Это законный вопрос, — ответствовал измученный судья.

— И для дезинфекции применялись хлорсодержащие газы?

— Да.

— Прошу вызвать моего следующего свидетеля.

Следующий свидетель, физик из Института Ультра-радия, объяснил, что гамма-радиация, взаимодействуя с хлором, вызывает ионизацию. Живые организмы могут усваивать продукты распада радия и передавать их дальше. Некоторые клиенты фирмы «Дьюган и сыновья» подвергались облучению...

— Это смешно, Ваша честь! Голое теоретизирование...

Вэннинг изобразил праведное негодование.

— Я сошлюсь на дело «Денджерфилд против «Аустро продактс», Калифорния, 1963 год. Закон гласит, что сомнения истолковываются в пользу обвиняемого. Мои объяснения просты — вычислитель Педерсона, регистрировавший облигации, мог ошибиться. А если так, то облигации не существовали и мой подзащитный невиновен.

— Продолжайте, — прорычал судья, сожалея только что он не Джеффрис и не может немедленно отправить всю эту компанию на виселицу. Юриспруденция должна опираться на истину, а не выглядеть игрой в трехмерные шахматы. Но проклятая цивилизация все запутала и в экономике, и в праве. Было уже очевидным, что Вэннинг выиграет дело.

И он выиграл. Суд был вынужден признать правоту защиты. Последним отчаянным усилием Хаттон потребовал применения скопа, но его протест был отклонен, Вэннинг подмигнул своему оппоненту и закрыл портфель.

Дело было сделано.

Вэннинг вернулся к себе в офис. В половине пятого начались неприятности. Едва секретарша успела доложить о приходе мистера Маккилсона, как, оттолкнув ее, в кабинет ворвался худой темноволосый мужчина с огромным замшевым саквояжем.

— Вэннинг! Нам надо поговорить.

Глаза адвоката вспыхнули. Кивком головы выслав секретаршу и дождавшись, пока за ней закроется дверь, он произнес со сдерживаемым бешенством:

— Какой черт тебя сюда принес? Я же велел тебе держаться от меня подальше. Что в саквояже?

— Облигации, — голос Маккилсона дрожал. — Все вышло как-то не так...

— Кретин! Идиот! Притащить сюда облигации...

Вэннинг метнулся к двери и старательно запер ее на ключ.

— Стоит Хаттону заполучить эти бумаги, как ты мигом окажешься за решеткой, а меня лишат адвокатского диплома. Убери их отсюда.

— Послушай... Я понес облигации в Финансовое объединение, как ты мне и сказал, но... там меня поджидал полицейский. Я чуть не влип. Если бы он схватил меня.

Вэннинг удрученно вздохнул:

— Ты же должен был два месяца держать их в камере хранения в подземке!

Маккилсон вытащил из кармана газету.

— Правительство приостанавливает все операции по акциям и облигациям компаний, связанных с рудными разработками. Через неделю все это вступит в силу. Я не мог ждать — деньги будут заморожены черт знает на какой срок!..

— Покажи-ка мне эту газету! — Вэннинг просмотрел листок и негромко выругался. — Где ты ее взял?

— Купил у мальчишки возле ворот тюрьмы. Хотел проверить биржевые котировки.

— Ага. Понимаю. А тебе не пришло в голову, что газетка может быть фальшивой?

— Фальшивой?! — У Маккилсона отвисла челюсть.

— Вот именно. Хаттон предвидел, чем кончится процесс, и заготовил этот листок заранее. А ты попался. Вывел полицию прямо на улики и поставил меня в идиотское положение.

— Н-но...

Вэннинг скривился:

— А как ты думаешь, почему ты увидел того полицейского в Финансовом объединении? Они могли взять тебя в любой момент, но им захотелось загнать тебя ко мне в офис, чтобы поймать нас обоих на один крючок. Тебя — в тюрьму, меня — вон из адвокатов. О, черт!

Маккилсон кусал губы:

— Может, мне выйти через черный ход?

— Через полицейский кордон, который тебя уже поджидает? Силы небесные! Не будь идиотом!

— А ты не спрячешь облигации?

— Куда? Они обшарят контору рентгеном. Нет, я... — Вэннинг запнулся. — Спрятать, ты говоришь... Спрятать... — Он повернулся к селектору: —Мисс Хартон? У меня совещание. Ни с кем меня не соединяйте. А если вам предъявят ордер на обыск, требуйте подтверждения от Главного полицейского управления. Ясно? О’кей!

На лице Маккилсона изобразилась надежда:

— Все в порядке?..

— Заткнись! — рявкнул Вэннинг. — Жди меня здесь. Я сейчас.

Он исчез в боковой двери и через минуту вернулся, согнувшись под металлическим ящиком.

— Помоги мне... Ух... Сюда. В этот угол. А теперь убирайся к черту.

— Но...

— И побыстрее, — добавил Вэннинг. — Я знаю что делаю. Только помалкивай. Тебя, конечно, арестуют, но без улик долго не продержат. Увидимся, когда выпустят.

Без лишних церемоний он подвел обалдевшего Маккилсона к двери и выставил его вон. Потом вернулся к шкафчику и заглянул туда.

Пусто. Абсолютно пусто.

Замшевый саквояж...

Поднатужась, Вэннинг всунул его внутрь. Это оказалось непросто — саквояж был больше шкафчика. Вэннинг успокоился только когда увидел, что саквояж съеживается, меняя цвет и форму, пока в конце концов не стал напоминать миниатюрное продолговатое яйцо цвета медной центовой монеты.