Джером Биксби - Врата времени

— Ну-ну, — пробормотал Вэннинг.

Он пригляделся. Внутри шкафчика что-то шевелилось. Несуразное крохотное создание дюймов четырех в высоту. Это было потрясающее нечто, сплошь состоящее из углов и граней, ярко-зелёное и явно живое.

В дверь постучали.

Существо засуетилось вокруг медного яйца. Оно как муравей пыталось поднять его и оттащить в сторону. Вконец ошалевший Вэннинг запустил руку в ящик. Порождение четвертого измерения хотело было увильнуть, но ему не хватило расторопности. Вэннинг пошарил рукой и почувствовал, как что-то извивается у него на ладони. Он сжал кулак.

Шевеление прекратилось. Он отбросил мертвое созданьице и быстро отдернул руку.

Дверь трещала под ударами. Вэннинг закрыл шкафчик и обернулся:

— Минуточку.

— Ломайте, — скомандовал кто-то.

Однако в этом не было необходимости. Выдавив кривую улыбку, Вэннинг повернул ключ. Вошел адвокат Хаттон, сопровождаемый здоровенным полисменом.

— Мы взяли Маккилсона, — заявил он.

— Почему это?

Вместо ответа Хаттон махнул рукой. Вошедшие следом полицейские принялись обыскивать кабинет. Вэннинг пожал плечами.

— Ты зря ломился и зря сюда вошел.

— У нас ордер.

— На основании?

— Облигации конечно, — устало ответил Хаттон. — Я не знаю, куда ты спрятал чемодан, но мы его найдем.

— Какой еще чемодан? — поинтересовался Вэннинг.

— Тот, который был у Маккилсона, когда он вошел, и которого у него не стало, когда он вышел.

— Игра, — театрально изрек Вэннинг, — окончена. Ты победил.

— Вот как?

— Если я скажу тебе, что я сделал с чемоданом, молвишь за меня словечко?

— Почему это... Конечно. Где он?

— Я его съел, — ответил Вэннинг и расположился на диване, чтобы вздремнуть. Хаттон одарил его долгим ненавидящим взглядом. Полицейские старались изо всех сил...

Но шкафчик особым вниманием они не удостоили, рентген ничего не обнаружил ни в стенах, ни под полом, ни в мебели. Обыск в других помещениях возымел не больший результат. Вэннинг не мог нарадоваться на их усердие.

Наконец Хаттон сдался. Больше он ничего не мог сделать.

— Иск я предъявлю тебе завтра, — на прощание пообещал Вэннинг. — А заодно представлю хабеас корпус [4] Хабеас корпус — один из старейших законов о неприкосновенности личности. в отношении Маккилсона.

— Поди к черту, — прорычал Хаттон.

— Уже иду...

Вэннинг подождал, пока удалятся его непрошеные гости, затем, похихикивая, вернулся к шкафчику и открыл его.

Медного цвета яйцо, в которое превратился замшевый саквояж, пропало.

Вэннинг обшарил все внутренности ящика, но не нашел ничего. До него это даже не сразу дошло. Он развернул шкафчик, переставив его к окну, и снова обшарил. С тем же успехом. Шкаф был пуст.

Двадцать пять тысяч кредитов в рудных облигациях исчезли.

Вэннинга прошиб холодный пот. Он поднял металлический ящик, потряс его, протащил по кабинету, установил в другом углу, обыскал каждый сантиметр пола. Все было напрасно. Святой...

Хаттон?!

Нет. Вэннинг не спускал глаз с ящика до самого конца обыска. Один из полицейских открыл дверцу, заглянул внутрь и снова закрыл. С того момента к шкафчику никто не подходил.

Но облигации исчезли.

И это ненормальное существо, которое раздавил Вэннинг, исчезло тоже.

Да что же все это значит?

Вэннинг подошел к шкафчику и закрыл его, защелкнув замок. Потом еще раз открыл, даже не надеясь, что медное яйцо появится вновь.

Он был прав. Яйцо не появилось.

Вэннинг доплелся до видеофона и вызвал Гэллоуэя.

— Ну чего тебе? А? Что ты хочешь? — На экране возникло мрачное и нелюбезное лицо ученого. — У меня похмелье. И аллергия на тиамин. Как там твой бизнес?

— Послушай, — серьезно начал Вэннинг. — Я положил кое-что в этот твой проклятый ящик, и теперь оно исчезло!

— Ящик исчез? Это забавно.

— Нет! Исчезло то, что я в него положил... Это саквояж...

Гэллоуэй задумчиво покачал головой:

— И ты этого не ожидал. Помню, я однажды соорудил...

— К черту! Я должен получить саквояж обратно!

— Фамильные ценности? — миролюбиво предположил Гэллоуэй.

— Деньги в нем! Деньги!

— Не слишком ли легкомысленно с твоей стороны? С 1949 года не обанкротился ни один банк. Никогда бы не подумал, что ты скряга, Вэннинг. С твоими помощниками можно обвести вокруг пальца кого угодно, а?

— Ты пьян.

— Пытаюсь, — уточнил Гэллоуэй. — Но с годами это становится делать все труднее. И отнимает массу времени. А из-за твоего звонка я уже недобрал два с половиной коктейля. Надо бы приспособить к сифону шланг, чтобы общаться и пить одновременно.

Вэннинг тем временем бессвязно вопил в трубку:

— Мой саквояж! Что с ним случилось? Отдай мне его назад!

— Гм, у меня его нет.

— Ты не можешь узнать, где он?I

— Без понятия. Выкладывай подробности. Я соображу что смогу.

Подробности Вэннинг выкладывал без особого энтузиазма.

— О’кей, — буркнул наконец Гэллоуэй. — Ненавижу заниматься теорией, но как одолжение... Это будет тебе стоить пятьдесят кредитов.

— Что? Послушай...

— Пятьдесят кредитов, — повторил Гэллоуэй. — Или никакой теории.

— А она вернет мне саквояж?

— Может, и нет. Все может быть. Попробую сходить в «Механистру», поработать на их вычислителях. Может быть, что и выйдет.

— Ладно-ладно! — простонал Вэннинг. — Иди куда хочешь. Мне нужен этот саквояж.

— Лично меня интересует тот жучок, которого ты раздавил. Из-за него и соглашаюсь. Жизнь в четвертом измерении... — На большее Гэллоуэя не хватило. Что-то бормоча, он поплелся к своей тахте. Вэннинг выключил видеофон.

Он еще раз обследовал ящик, не обнаружив ничего нового, влез в пальто и отправился обедать в «Манхэттен руф». Ему было очень жаль себя.

На следующий день стало еще хуже. Гэллоуэй на вызовы не отвечал, так что Вэннингу оставалось только ждать. Около полудня явился Маккилсон. Он выглядел совершенно свихнувшимся.

— Ты выиграл время, — с порога начал он. — Ну, а что теперь? У тебя есть что-нибудь выпить?

— Ты, кажется, уже выпил, — поморщился Вэннинг. — Катись во Флориду и жди там, пока все не утрясется.

— Меня тошнит от ожидания! Я собираюсь в Южную Америку и мне нужны наличные.

— Подожди, пока я не получу по облигациям.

— Я возьму облигации. Ровно половину, как договаривались.

Вэннинг прищурился:

— И попадешь прямо в руки полиции. Уж в этом можешь не сомневаться.

Но Маккилсон совсем обезумел:

— Да, я сделал ошибку! Но на этот раз нет, я сыграю чисто.

— Ты сыграешь чисто, если подождешь.

На крыше в вертолете меня ждет приятель. Я поднимусь, суну ему облигации, а потом выйду как ни в чем не бывало. Полиция ничего не найдет.

— Я же сказал — нет, — повторил Вэннинг. — Все это слишком опасно.